Том Светерлич - Завтра вновь и вновь [litres]

Позвонить в 911 для подтверждения?

Что будет, если я напущу на него копов? Он заправляет полицейский джип с номерами Сан-Франциско, с усиленным передним бампером и фонарями на крыше. Худший из возможных сценариев: Уэйверли сотрудничает с полицией, отследит мой звонок в 911, вычислит меня и Альбион.

– Отменить, – говорю я.

Черт. Я вызываю автотакси, и через несколько минут оно останавливается на парковке «Старбакса». Я скрываюсь на заднем сиденье и отказываюсь, когда такси просит загрузить личный профиль.

– Оплата наличными, – говорю я, наскребая в кошельке мелочь.

Я называю такси адрес гостиницы и отказываюсь от живописного маршрута с автотуром по городу. Бросаю последний взгляд на заправку через заднее стекло. Он все еще там.

Я звоню Альбион.

На ее аватаре нарисованный воробей.

– Доминик?

– Сейчас же уходи из квартиры. Я в такси, возвращаюсь в гостиницу, и видел его, одного из тех, кто убил Болвана. Думаю, он один из них.

– Помедленней, – говорит она. – Расскажи, что случилось.

– Рядом с твоей квартирой есть «Старбакс», а напротив заправка. Вроде бы «Шелл». Кажется, я видел одного из убийц Болвана. Только одного, он был одет как коп. Не знаю, где двое других. Он прямо у твоего дома, возможно, идет к тебе. Ты должна уйти. Сейчас же.

– Доминик, ты в безопасности?

– У меня все нормально, он вроде меня не видел.

– Возвращайся в гостиницу и жди там, – говорит она. – Позвони мне, когда доберешься. И будь готов к отъезду. Запри дверь. Никому не открывай, ясно?

– Ты должна уйти, – повторяю я.

– Хорошо. В каком отеле ты остановился?

Я пересылаю ей адрес, и она отсоединяется.

– Вас заинтересуют скидки на стадионе «Кэндлстик-парк»? – спрашивает такси.

– Отменить, – говорю я, но голос все бубнит про скидки и спа-салоны. Я сканирую вид сзади и замечаю полицейскую машину, она через две машины от моей. Мы поворачиваем за угол на Оукдейл-авеню, открытая полоса гладкого бетона сверкает на ярком солнце. Широкую улицу обрамляют дома в пастельных тонах, похожие на крашеные пасхальные украшения в стиле ар-деко. У каждого дома торчат деревья, пучок листьев на тощем стволе. Теперь полицейский джип сразу за нами и подбирается ближе. Завывает сирена, вспыхивает мигалка.

– Не останавливайся, бога ради, поезжай!

Но такси объявляет:

– Приготовьте водительские права и удостоверение личности. Положите руки на спинку переднего сиденья.

Я дергаю дверь, но она заперта. Вот блин! Машина со скрежетом сворачивает на обочину.

– Такси, какой номер значка и имя остановившего нас полицейского?

– Проверяю… проверяю… Спасибо за тер-пение…

– Такси, звони в 911. Немедленно позвони в 911.

– Отличные новости! – сообщает такси. – Полиция уже на месте.

– Вот зараза…

Джип останавливается за нами, примерно на расстоянии двух корпусов автомобиля. Там только один коп – тот самый, с заправки.

Звоню Альбион, но она не отвечает.

– Нет, нет, нет…

Оукдейл-авеню запружена машинами, они мелькают мимо слишком быстро, чтобы заметить, как кто-то подает знаки с заднего сиденья такси, хотя я все равно пытаюсь, но на такой скорости машины сливаются в цветные пятна. Он может пристрелить меня прямо здесь, пока я заперт в такси, вышибить мне мозги на заднее сиденье. Коп дожидается пробела в потоке и выходит из джипа. Идет ко мне по обочине.

– Звони в 911. Отопри дверь, сволочь! Я хочу поговорить с человеком. Хочу поговорить с представителем компании.

– Ожидайте…

Такси опускает стекло у переднего сиденья. Коп наклоняется к водительскому месту. Из зализанной прически выбилась одна намазанная гелем прядь. Он бледен, губы побелели. Он что-то жует, а может, просто скрежещет зубами, и на мгновение мне кажется, что он волнуется не меньше меня.

– Джон Блэкстон? – спрашивает он с мягким южным акцентом, тон слегка выше, чем я ожидал.

– Что вам нужно?

– Думаю, нам с вами есть что обсудить.

Все-таки он не взволнован – это была просто попытка сдержаться или предвкушение, как он перемелет меня зубами.

– Мне с вами обсуждать нечего, – отвечаю я. До конца игры мне осталось сделать лишь несколько движений в ограниченном пространстве. – Я работаю с Тимоти Рейнольдсом. Если вы хотите обсудить меня или мою работу, поговорите с ним.

– Выходите из машины, Джон, – говорит он и сует руку внутрь, чтобы открыть замки.

Я знаю, что умру, но все равно подчиняюсь, перемещаясь по заднему сиденью. Я пытаюсь собраться с духом, чтобы выпрыгнуть с противоположной стороны машины и рвануть к домам в пастельных тонах, но на таких ватных ногах все равно далеко не убегу. Он может приказать мне встать на колени, чтобы проще было свершить казнь, и я подчинюсь, просто подчинюсь, растеряв последние остатки самообладания. Меня как будто парализовало. Выйдя из машины, я понимаю, какой он высокий, жилистый и накачанный. Он кладет ладонь на рукоятку дубинки.

– Что вам надо? – спрашиваю я.

– Садитесь в мою машину, – велит он. – На заднее сиденье. Я буду вашим шофером.

Его руки белы, словно их никогда не касалось солнце, а искривленные суставы на длинных пальцах выглядят как костистые выступы. Одна его ладонь покоится на дубинке, а второй он барабанит по гладкому металлу значка на груди.

– Как вас зовут? – спрашиваю я.

Мы идем по обочине, не по тротуару. Впереди перекресток, но машины все равно мчатся мимо, никто не обращает на нас внимания, как и на ограничение скорости в сорок пять миль в час. Я чую запах его одеколона, несмотря на ветер, чую его запах и гадаю о том, не этот ли запах вдыхал Болван в момент смерти.

– Это вы убили Ханну Масси? – спрашиваю я.

Наконец-то я вызвал у него реакцию – проказливую улыбочку, как будто он взломал сокровищницу со священными предметами и осквернил свои находки. Пусть я и похудел, но все равно крупнее него. И почти не раздумывая, уж точно не прикинув возможные исходы, я набрасываюсь на него, толкаю обеими руками, словно тыкаю дубинкой. Ему удается сохранить равновесие, но все же он отступает на несколько шагов к следующей полосе шоссе.

Я не рассмотрел марку машины, но уверен, что водитель не заметил внезапно появившегося на улице человека, ведь солнце слепило ему глаза. Ни крика, ни хруста, даже не визжат шины, на врезавшейся в него машине лишь трескается пластик, а крыло бьет его по коленям и перепахивает ногу и бедро. Коп подскакивает на капот, спиной к ветровому стеклу. Тело отбрасывает прочь, к центру шоссе. Машина резко тормозит. Останавливаются и другие. Гудят клаксоны, кто-то кричит. Коп не умер, не знаю, насколько серьезно он ранен, но точно жив. Он привстает на четвереньки, сплевывает кровь и блюет. Я бросаюсь бежать.