Оса Авдич - Эксперимент «Исола» [litres]

Published by agreement with Ahlander Agency

© Åsa Avdic, 2016

© Е. Тепляшина, перевод со шведского, 2020

© А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2020

© ООО “Издательство Аст”, 2020

Издательство CORPUS ®

Протекторат Швеции в рамках Дружественного Союза, в повседневной речи Протекторат Швеции [6] – государство Дружественного союза (независимость спорна). Страну признали 107 из 193 государств ООН, среди признавших – США, однако независимость Швеции отрицают другие протектораты Дружественного Союза [7] [8] [3] [достоверный источник?].

Первый шаг к созданию Дружественного Союза был сделан в 1989 г., после Берлинской революции и последовавших волнений. В 1992 году в Швеции и Финляндии введено чрезвычайное положение, обе страны вошли в оборонный союз, к которому позже присоединилась Норвегия. 17 февраля 1995 года парламент Протектората Швеции объявил страну полноправной частью Союза. Государства Западного блока не приняли эту декларацию, и многие страны ООН продолжают считать Протекторат Швеции независимым государством. Протекторат Швеции de facto и de jure полностью контролирует территорию, но в то же время подчиняется общим законам Союза, что зафиксировано в местном законодательстве [9]. Международный суд в Гааге считает, что включение страны в состав Союза не противоречит международному праву [10][11][12][13].

Протекторат Швеции прекратил свое членство в ООН и покинул Европейский Союз еще до распада последнего [14].

Протекторат Швеции граничит на востоке с Протекторатом Финляндии (входит в Дружественный Союз), на западе – с Протекторатом Норвегии, а на юго-западе – с Данией, граница с которой закрыта с 1992 года. Столица Протектората Швеции – Стокгольм.

Заниматься всем этим предстояло им двоим. Он будет вести допрос, она – сидеть рядом. Сначала. Потом займет его место. Эту тактику они применяли уже много раз, и обычно она работала – короткое замешательство играло им на руку. Большинство людей по привычке полагали, что рулит он, а она – на пассажирском сиденье; он специалист, а она – подчиненная, какая-нибудь ассистентка, секретарша. Разумеется, ни ассистенткой, ни секретаршей она не была. На самом деле бояться следовало ее. Они были отличной командой, он и она. С годами сработались. Один – жесткий и официальный, другой – приветливый и теплый. Иногда они менялись ролями – внезапно, прямо посреди допроса, чтобы сбить допрашиваемого с толку и потому что могли. Но дожимала “клиента” почти всегда именно она.

Она улыбнулась себе – потому, что ей нравилось сознавать, как хорошо она делает свое дело, и потому, что увидела свободное место на парковке прямо у въезда номер триста два. Она резко повернула, едва не задев соседнюю машину и поставила свою чуть наискось. Сдала назад и въехала так, чтобы запарковаться безупречно, строго в центре прямоугольника. Потом взяла с пассажирского сиденья сумочку, вылезла из машины и на высоких каблуках зашагала к лифту. Там она поднесла к глазку камеры удостоверение личности. Ее задевало, что даже она, из тех, кто облечен особым доверием, вынуждена проходить подобный контроль. Но ей объяснили: правила одни для всех. Даже Председатель вынужден наклоняться и подносить к камере документы, дабы подтвердить, что это действительно он. Во всяком случае, так он сам говорил ей. Ему важно было продемонстрировать – он один из членов команды, хотя все знали, что это далеко не так. Откровенно говоря, размышляла она, слушая, как лифт с шумом идет вниз, этаж за этажом, неизвестно даже, кто именно входит в эту “команду”. Она знала своего ближайшего коллегу, это главное. И доверяла Председателю. Доверять человеку – не то же, что знать его, но Председателю она доверяла. Ну и достаточно. Двери лифта разъехались, она шагнула в кабину, и двери с тихим шипением закрылись за ней. Лифт пошел вверх. В кабине царило какое-то удивительное чувство невесомости, она едва ощущала собственные движения, но снова двери открылись уже на верхнем этаже. За окнами раскинулся город, вдали угадывалась гавань, еще дальше – острова, а потом море, которое протянулось далеко-далеко. Как успокоительно и в то же время неприятно думать, что горизонт – всего лишь оптический трюк, что на самом деле он не граница, а просто глаз дальше не видит. Там, вдали, многое может происходить. Но рано или поздно все вынесет на берег, все выяснится. Как содержимое папки у нее в руках. Те же плавни. Волны выбрасывают куски дерева на берег, и они лежат там и гниют. Убирать их – ее работа. Ее и его. Они делали это много раз, и все же при мысли о том, что ждет дальше, она почувствовала холод под ложечкой.

Когда она вошла в раздевалку, он был уже там, застегивал последние пуговицы на форме.

– Ого! Я вижу, счастливые туфли.

Он криво улыбнулся. Она вышагнула из черных лодочек с красными подошвами и поставила их в шкаф. Дорогие импортные туфли, сестра прислала из-за границы. Глупо, но ей почему-то втемяшилось, что красный приносит удачу. Обычно не суеверная, она, если предстояло что-то важное, всегда надевала хоть что-нибудь красное и теперь не решилась отказаться от этой привычки. Дразнить фортуну казалось ей лишним. Для такого вообще не существовало правильного дня.

– Вот и хорошо, – продолжал он. – Удача нам сегодня понадобится. Даже если не получится поговорить с главным персонажем.

Она взглянула на него. Тревога снова заворочалась где-то в животе, на этот раз ощутимее.

– С Анной Франсис? Она все еще… нетранспортабельна? Или как там это называется?

– Не знаю. – Он пожал плечами. – Я не знаю, как нам положено это называть. Да черт с ним, мы так или иначе едем. Жду тебя в коридоре.

Он щелкнул каблуками, по-шутовски отдав честь, что позволял себе лишь когда они были вдвоем, и вышел. Она сняла жакет и юбку, достала из шкафчика форму. Да, глупо было наряжаться в привезенные тайком фирменные тряпки и туфли, чтобы сесть в машину, приехать на работу и тут же переодеться, но это позволяло ей чувствовать себя личностью.