Елена Гуйда - Шустрая Кэт [СИ]

— Будет сделано! — в один голос буркнули мы и сели на свои места.

— Повеселились и хватит. Пишем тему лекции: «Особенности и способы упокоения упырей».

Мы старательно заскребли ручками по бумаге.

— Легко вы отделались, — завистливо прошипел позади Сиг.

На что я довольно улыбнулась. И правда. Легче некуда.

— Ну! И где в этой жизни справедливость? — возмущалась я, скребя веником, привязанным на длинную палку, по потолку склепа с двумя памятными саркофагами. Вопрос был, конечно, риторический и ответа не требовал, да и как-то вселенская справедливость мне была совсем не на руку, учитывая, что за мою недолгую жизнь меня уже должны были полсотни раз повесить. Если по справедливости, конечно. Но всё же…

— Как ржать, так всем вместе, а наказали — нас с тобой.

Алек качнулся с носка на пятку, задумчиво проследил, как кусок запылённой паутины спланировал мне на макушку, и скупо улыбнулся.

— Могла бы не признаваться, — резонно заметил Алек. — Ушла бы со всеми домой уже.

И то верно. Нужно было сидеть, как мышь под веником, и не отсвечивать. Так нет же. Эх…

Я брезгливо стряхнула чёртову паутину, что тут же прилипла к волосам, несмотря на столетнюю, как минимум, пыль на ней, и глухо зарычала от злости.

— А может, я хотела посмотреть на то, как ты веником махать будешь? Так сказать, из первого зрительского ряда, — съязвила я. — Так и будешь стоять? Я ещё домой сегодня собираюсь, между прочим.

На что Алек хмыкнул и взялся за такой же веник. В принципе, мог бы и так. Рост позволял, в отличие от некоторых недоростков.

— Успеем… — заверил он меня, шурхнув по потолку, содрав паутину и рассеяв густую, аки снежная крошка в средине зимы, пыль.

Особенно это эффектно смотрелось в лучах солнца, что пронизывали склеп через входную узкую дверь.

В носу защекотало, и я звучно, с чувством, чихнула.

— Да ну его всё… — чуть было не выругалась я, на что Алек тихо засмеялся и снова заскрёб веником по каменному своду.

— Хочешь, можешь идти, — великодушно разрешил он мне. — Если что — прикрою.

Я задумалась. А может, и правда…

— Да ладно. Тут работы, по правде, на полчаса, — решила я. — К тому же, вряд ли зрелище «Алек с веником» мне представится ещё хоть раз в жизни.

На что одногруппник снова шурхнул орудием труда, и на этот раз паутина спланировала мне на плечо.

— Совести у тебя нет, — констатировал он.

— Это у меня совести нет? Совести нет у тех троих, что вообще даже спросить не удосужились, живы ли мы после построения. Может, нас Дорк на опыты пустил. Или пополнил нами, бедными, коллекцию редкой нежити.

Моему искреннему и справедливому возмущению не было предела. Всё потому, что боевики и правда вышли чистенькими, а стихийника я и вовсе не видела.

— И вообще. чувство у меня такое, что они нас подставили просто…

— Плохого же ты мнения о людях, Бирм, — встрял в разговор третий.

Я оглянулась на дверь. В тех же солнечных лучах пылала рыжая башка Эвера, а из-за его плеча выглядывал Кислый собственной персоной.

— У тебя есть прекрасная возможность меня переубедить, — ухмыльнулась я и запустила в Рыжего своим веником. — Как там Дорк говорил? А! «Каждый маг должен уметь отвечать за содеянное им!»

— Когда он такое говорил? — повернулся ко мне Алек.

— Вот только что и сказал! — прошипела я сквозь зубы. — Промолчать не мог?!

Алек открыл рот, закрыл и укоризненно покачал головой. Прям старший, умный брат. На что я фыркнула, выражая своё по этому поводу мнение.

— Вообще-то, мы для того и пришли, — встрял в наш разговор Рыжий. — Так сказать, восстановить справедливость. Короче, решили вам помочь.

— Ты решил, — поправил его Кислый, примеряясь к оставленной в углу швабре с тряпкой.

Сей инструмент, судя по всему, знаком был ему мало и вызывал исключительно острый приступ брезгливости по причине замусоленности и резкого тошнотворного запаха, характерного для тряпки, оставленной мокрой в ведре до следующего раза. Само ведро выглядело где-то ровесником Дорка, а может, и самой Академии. Что вызывало у Ревеля такой восторг, что он не мог передать его исключительно мимикой, а посему витиевато выругался.

Я даже тихо присвистнула от восторга. О как аристократия умеет! Притом мастерски сплетает сношения всех родственников нашего куратора и ректора с некоторыми видами нечисти, нежити и сил потусторонних, которые в мире нашем появляются крайне редко и злобствуют с особым вкусом.

— Ревель, — побагровел почему-то Рыжий и прошипел сквозь зубы. — Здесь же женщины.

Ну, с женщинами — это он загнул, конечно. Но я гордо задрала подбородок, старательно копируя мисс Маргарет и припоминая её трижды проклятый этикет.

— Прошу прощения, Кэтрина, — проворчал Кислый, на деле не выказывая и капли раскаянья своим недостойным поведением.

Хотя, по правде сказать, я, узрев сие безобразие, тоже едва сдержалась, чтобы не помянуть постыдные связи Дорка и всех его родственников по женской линии.

— Надеюсь, подобное больше не повторится, — еле удерживая серьёзную мину, обронила на это я. И всё же рассмеялась. — Ладно. Давайте уже проведём военную кампанию против грязи и пауков и с чистой совестью разбредёмся по домам.

Дело пошло веселей. Учитывая, что рабочего инструмента на всех не хватило, я великодушно разрешила Эверу забрать у меня веник, а сама забралась на один из саркофагов, скрестила ноги и давала ценные советы и указания.

Провинившиеся пыхтели, сопели, но не возмущались и домывали и дометали «воон там в углу ещё мусор» и «там — вообще помыть забыли». В процессе уборки непередаваемый запах затхлой тряпки въелся в камень склепа намертво. Теперь морщились и дышали через раз все, порой завидуя существам бездыханным, что нашли свой неспокойный приют в этом месте. А сам склеп теперь стал не только мрачным, но и вонючим. Что куратора должно несказанно обрадовать. Его вообще радует всё, что вызывает омерзение или приводит в ужас нас. Человек такой.

— А где, вообще, стихийник наш? — поддерживала я разговор, сим вселяя энтузиазм в уже основательно обозлившихся на меня мастеров веника и швабры.

— Отрабатывает, — буркнул Эвер, воспитание которого не позволяло обижать женщину не то что плохим словом, а даже молчанием.

— А… — понятливо протянула я. — А чего ему не помогаете?

— Сам справится! — решил подать голос Ревель.

— Он сейчас в оранжерее занимается подпиткой редких растений, — пояснил Эвер, выметая мусор за порог, считая, что пыль штука такая — дождем прибьёт, и никто и не узнает о его халтуре. — Мы там ему не помощники, — и облегченно констатировал. — Всё!

Я обвела преобразившийся склеп взглядом. Решила, что и правда всё.