Евгений Торчинов - Путь Самки

Следующий день произвел на меня смешанное впечатление кошмара постоянного пребывания в парилке и открытия нового мира. Равным образом и сам Гонконг предстал передо мной в двух сосуществующих ипостасях – огромного магазина, супермаркета размером с Москву, и города Александра Грина.

и далее по тексту Бодлера, но именно в этом переводе. Пот, пот, пот, рубашка, которую можно выжимать, болят ноги от водяных мозолей, в руке вечная бутыль с ледяной водой. Прохлада магазинов, китайская экзотика, сувениры, фарфор, яшма. Палящее солнце, легкие, вдыхающие раскаленный пар, китайские ароматы. Толпы людей на улицах, лавочки и ресторанчики, радужная тропическая рыба, лежащая на кусках искусственного льда, кальмары, осьминоги, огромные креветки, горячий суп из морской снеди в жару. Гора Виктория с подзорными трубами, в которые можно рассмотреть в деталях весь Гонконг, пляж и купание в огороженном от акул заливе с водой, теплой, как вода ванной в вашей питерской квартире. Мы отбиваемся от китайской старухи Изергиль, заманивающей нас кататься на сампане по то бирюзовой, то сине-зеленой воде залива с живописными островками. Поездка на автобусе в местечко под шотландским названием Абердин, где мы безуспешно ищем какой-то парк, а я уже совсем валюсь с ног. Знойный душный вечер, так называемый яшмовый рынок – китайские поделки, комиксы, игрушки, море дешевой одежды, рыба, кальмары и что-то уж совсем экзотическое. И венчает все это поедание змеиного супчика, сваренного из гадюк, которые ползают тут же в клетках. Суп вкусный: змеиное мясо напоминает куриную грудку; в варево добавлены китайские грибы, известные как «древесные уши», и какие-то приправы. Чашка змеиного супчика – восемнадцать гонконгских долларов, меньше трех американских. Еле доплетаюсь до душа и падаю в постель…

Утром выглядываю в окно: пасмурно, накрапывает дождик, в номере прохладно из-за кондиционера. Кажется, что на улице тоже все вполне по-питерски, но нет – снова обволакивает жар, липкий зной, обманчиво притворяющийся прохладой северного ненастья. На крыльце гостиницы, в двух шагах от привратника-сикха в тюрбане, встречаюсь с Львом Петровичем, который предлагает проехаться по городу на трамвае, а потом уже идти на конференцию. Садимся в старый английский двухэтажный трамвай, поднимаемся на второй этаж, устраиваемся у открытых окон, едем по Гонконгу. Жара, китайские ароматы, дома, дома, щели улиц между стенами зданий. Иероглифические надписи, реклама, снова иероглифы, иероглифы, иероглифы… Дома кончаются. Проезжаем небольшой индуистский храм. Лужайки для игры в гольф, идеально ровная зеленая трава, резкий морской запах. Порт. Мы приехали. Выходим из трамвая. Сине-зеленые воды, множество судов – от сампанов и рыбацких корабликов до огромных лайнеров. Проходим вдоль берега, поворачиваем на какую-то улочку, снова трамвай, щели улиц, иероглифы.

После этой прогулки мы неторопливо пошли на конференцию, заодно посетив несколько небоскребов близ набережной острова. Роскошь, прохлада, мрамор, бассейны с золотыми рыбками, удобные кресла. На верхних этажах – офисы, внизу – общедоступные холлы, магазины, кафе. Не хотите китайских закусок – пожалуйста, черный кофе и французская выпечка, словно в Париже. Захожу в магазин с разной печатной продукцией и накупаю для сына комиксы известного у нас как Энди Сето гонконгского художника, а как уж его имя правильно произносится по-китайски, будь то по-кантонски или по-мандарински, – понятия не имею.

Снова здание театрального центра, которое уже воспринимается почти как дом родной.

Сейчас перерыв, coffee break, поэтому можно «на халяву» выпить кофе с печеньем, чем я и пользуюсь. Перемолвившись парой вежливых фраз со знакомым японцем, подхожу к программе конференции и смотрю, что там планируется на нашей секции. Она, оказывается, переехала из «Студии Мак-Олей» в аудиторию 217 главного корпуса. Первым объявлен доклад буддийского монаха с Тайваня Ши Дао-у «Образ Иисуса в буддийской перспективе». Наверно, это интересно, думаю я и отправляюсь на заседание, по пути произнеся несколько комплиментов московским дамам, шедшим мне навстречу и, по-моему, явно намеревавшимся с конференцией распрощаться. После небольшой задержки (минут десять, – для Китая это редкая пунктуальность) заседание начинается, и докладчик занимает свое место перед микрофоном. Это молодой, худощавый интеллигентного вида монах в оранжевом халате традиционного покроя. Говорит он на вполне приличном английском, поэтому проблем с пониманием не возникает. Вот что он нам поведал.

– Нет никаких сомнений, что мы, буддисты, должны смотреть на Иисуса как на бодхисаттву высокой, скорее всего десятой, ступени. Скажут: но ведь Иисус проповедовал веру во всемогущего Бога-Творца, ничего не говорил об отсутствии «Я» и других буддийских доктринах! На это я позволю себе возразить, вспомнив буддийский принцип искусных средств – упая, по-китайски «фанбянь». Сейчас, кстати, это слово означает всего лишь «удобство», «удобный». Разве был бы Иисус понят кем-нибудь в Иудее или даже в Риме, если бы он стал просто проповедовать буддизм? Конечно, нет. Поэтому бодхисаттва из Назарета галилейского говорил с людьми в понятных им терминах, на понятном им языке. Так ведь и то распяли, не поняли! Великий ученик Иисуса апостол Павел прямо принимает принцип упая, когда говорит, что он ведет себя как иудей с иудеями и как эллин с эллинами. Но слова Иисуса есть истинная Дхарма. Будда говорил: «Делай добро, не делай зла, совершенствуй свое сознание – вот учение всех будд». Именно этому учил и Иисус! Он говорил: «И познаете истину, и истина сделает вас свободными. Ныне же вы рабы греха». Но ведь и буддизм учит, что человек – раб неведения и клеш, омрачений и страстей и лишь мудрость, праджня, освобождает нас от них, будучи соединенной с практикой сострадания.

Христиане называют Иисуса Сыном Божьим, но разве мы также не называем бодхисаттв «сынами Будды», буддхапутра, или фо-цзы на нашем языке? Христиане говорят о Троице, но и мы учим о Трех Телах Будды. Можно привести и другие примеры. Но в чем с буддийской точки зрения смысл проповеди Иисуса? Позвольте напомнить вам о такой буддийской школе, как амидаизм, к которой и я, как буддийский монах, имею отношение. Амидаизм учит, что в одном из миров, существующих наряду с нашим миром, – такие миры часто называют параллельными – жил некогда, много космических циклов тому назад, буддийский монах Дхар-макара, который дал обет превратить этот мир в чистую землю Будды, в рай, грубо говоря. Для чего? Чтобы все люди, которые обретут веру, могли бы в следующей жизни родиться в этой чистой земле, научиться там всему от самого Будды этого мира и потом уже достичь нирваны. И мы верим, что Дхармакара выполнил свой обет, создал чистую землю Сукхавати и стал ее буддой по имени Амитабха, или по-японски Амида, отсюда и название нашей школы. Так вот, смею предположить, что Иисус в нашем мире дал такой же обет, как Дхармакара в том, своем мире. Он решил превратить наш мир пыли и грязи в чистую землю Будды, царем которой он и будет навсегда. Поэтому и в Откровении святого Иоанна Богослова говорится про новое небо и новую землю; много о новом творении или преображении нашего мира написано и у Отцов христианской церкви. Вот пока и все, что я хотел вам сказать, благодарю вас за внимание к моему сообщению.