Тесс Герритсен - Эксперимент [litres]

Дворак отнес срезы в лабораторию и включил микроскоп. На первом стекле была легочная ткань Джо Одетта. Курильщик, подумал Дворак, глядя на альвеолы. Ничего удивительного – во время вскрытия он уже обнаружил эмфизематозные изменения. Просмотрев еще несколько легочных срезов, Дворак переключился на печень. Цирроз и жировая инфильтрация. Он был еще и пьяницей. Не прострели Джо Одетт себе голову, печень или легкие все равно со временем угробили бы его. Существует множество способов самоубийства.

Он наговорил на диктофон результаты исследования, затем отодвинул препараты Одетта и перешел ко второму лотку.

Под микроскоп легло первое предметное стекло со срезом мозга Ангуса Парментера. Микроскопическое исследование этого органа входит в стандартную процедуру вскрытия. На стекле помещался срез коры головного мозга, окрашенный в ярко-розовый цвет реактивом Шиффа. Дворак навел резкость и секунд десять глядел в окуляр, пытаясь осознать, что видит.

Артефакт, подумал он. Наверняка в этом все дело. Ткань повреждена при окрашивании или подготовке препарата.

Дворак вытащил стекло и положил под микроскоп следующее. И снова навел фокус.

И снова искажение. Вместо однородной нейронной ткани с редкими фиолетовыми ядрами он видел какую-то бело-розовую пену. Повсюду виднелись вакуоли, словно мозг поела моль.

Он медленно поднял голову от микроскопа. Затем посмотрел на свой палец – тот, что он порезал скальпелем. Ранка уже зажила, но тонкая линия былого пореза все еще виднелась на коже. «В тот момент я работал с мозгом. И мог заразиться».

Диагноз еще следовало подтвердить. Нужна консультация невропатолога, исследование под электронным микроскопом, изучение истории болезни. Не стоило планировать собственные похороны прямо сейчас.

У него вспотели ладони. Он выключил микроскоп и глубоко вздохнул. Затем снял трубку телефона.

Секретарше понадобилось не больше минуты, чтобы найти номер Тоби Харпер из Ньютона. Прозвучало шесть гудков, прежде чем раздалось раздраженное «алло».

– Доктор Харпер? Это доктор Дворак из судмедэкспертизы. Вам удобно сейчас говорить?

– Я всю неделю пыталась до вас дозвониться.

– Я знаю, – признался он. Но никакой отговорки придумать так и не смог.

– Вы поставили диагноз господину Парментеру? – спросила она.

– Именно поэтому я и звоню. Мне нужна дополнительная информация о пациенте.

– У вас же есть его больничная карта, верно?

– Да, но я хотел поговорить с вами о том, что вы видели, осматривая его в неотложке. Пока я пытаюсь разобраться с гистологией. Мне нужна более ясная клиническая картина.

Он услышал в трубке звук, напоминавший поток воды из крана, а затем Тоби крикнула:

– Нет-нет, выключи! Выключи, а то вода весь пол зальет!

Раздался стук трубки и звук поспешных шагов. Затем телефон снова ожил:

– Послушайте, вы застали меня не в самый удобный момент. Мы можем обсудить это при личной встрече?

Он задумался.

– Полагаю, так даже лучше. Во второй половине дня?

– Сегодня у меня выходной, поэтому придется договориться с сиделкой. Когда вы заканчиваете работу?

– Могу остаться допоздна.

– Хорошо, постараюсь добраться до вас к шести. Где вы находитесь?

– Дом семьсот двадцать по Олбани-стрит, напротив городской больницы. Рабочий день уже закончится, поэтому главный вход будет закрыт. Подъезжайте к черному ходу.

– Я все еще не понимаю, о чем речь, доктор Дворак.

– Поймете, – пообещал он. – Когда посмотрите срезы.

Было около половины седьмого, когда Тоби обогнула двухэтажное кирпичное здание, дом № 720 по Олбани-стрит, и въехала на автостоянку. Она миновала три одинаковых фургона, на борту каждого из них значилось: «Штат Массачусетс, Главная судебно-медицинская экспертиза», а затем поставила машину возле служебного входа. Дождь, собиравшийся целый день, все-таки начался, и теперь серебрил темноту пеленой брызг. Был конец октября, темнело рано, и Тоби уже начала скучать по долгим теплым сумеркам, какие случаются летом. Здание напоминало мавзолей из красного кирпича.

Склонив голову, Тоби выбралась из машины под дождь и пересекла стоянку. Едва она приблизилась к служебному входу, как дверь распахнулась. Она удивленно вскинула голову.

В дверном проеме стоял мужчина, его темный силуэт выделялся на фоне горевшего в коридоре света.

– Доктор Харпер?

– Да.

– Я Дэн Дворак. Обычно после шести двери уже заперты, поэтому я ждал вас. Входите.

Ступив за порог, Тоби вытерла глаза, на которые попали капли дождя. Щурясь от света, она всмотрелась в лицо доктора Дворака, соотнося мысленный образ, который возник у нее во время телефонных разговоров, с импозантным мужчиной, стоявшим перед ней. Он был примерно такого возраста, как она предполагала, – сорока с лишним лет, черные волосы пестрели сединой и были взъерошены, словно он то и дело запускал в них пальцы. Его ярко-синие глаза были так глубоко посажены, что казалось, они смотрят из темных пещер. Ему удалось изобразить улыбку, но Тоби почувствовала, что это стоило немалых усилий; на мгновение возникнув на его губах, улыбка сделала Дэна еще привлекательнее, но тут же исчезла, сменившись выражением, истолковать которое Тоби не смогла. Озабоченность? Тревога?

– Почти все уже разошлись, – сообщил он. – Так что сейчас здесь по-настоящему тихо, как в морге.

– Я старалась приехать побыстрее, но мне пришлось улаживать дела с няней.

– Значит, у вас есть дети?

– Нет, это сиделка моей матери. Я не люблю оставлять ее одну.

Они поднялись по лестнице. Дворак шел немного впереди, белый халат развевался вокруг его длинных ног.

– Извините, что не предупредил вас заранее.

– Вы упорно отказывались отвечать на мои звонки, и вдруг у вас возникла необходимость срочно поговорить со мной. Почему?

– Мне нужно ваше профессиональное мнение.

– Я не патологоанатом. Ведь это вы проводили вскрытие.

– А вы осматривали пациента, когда он был еще жив.

Дворак толкнул дверь, ведущую на второй этаж, и двинулся по коридору с такой нервной поспешностью, что Тоби пришлось бежать за ним.

– Была еще консультация невролога, – напомнила она. – Вы с ним говорили?

– Он провел осмотр только после того, как пациент впал в кому. Но при этом сохраняются далеко не все симптомы и признаки. Кома она и есть кома.

– А как насчет Валленберга? Он был лечащим врачом Парментера.

– Валленберг утверждает, что это инсульт.

– И что, это инсульт?

– Нет.

Дворак открыл дверь и включил свет. В кабинете стояли практичный металлический стол, несколько стульев и картотечный шкаф. «Хозяин помещения – настоящий педант», – подумала Тоби, глядя на аккуратные стопки бумаг на столе и ровную шеренгу книг на полке. Чуть больше индивидуальности офису придавал взгромоздившийся на шкаф папоротник да еще фотография на столе. Взъерошенный подросток, щурясь от солнца, держал в руке роскошную форель. Мальчишка был копией Дворака.