Уна Харт - Троллий пик [litres]

– Умерла, – терпеливо пояснил сын. – А мы с тобой были у нее на…

– На свадьбе! – радостно закончил Гидеон.

– На похоронах, – поправил Александр и повернулся к Грейс: – Будешь пиццу? Тогда пойдем со мной.

Грейс только кивнула и пошла за Александром на кухню. На столе стояли три квадратных коробки, от которых пахло жареным сыром, – должно быть, пиццу только что привезли. Александр достал тарелки и составил их на поднос. Не оборачиваясь, произнес:

– Извини за отца. Он иногда выпивает и тогда начинает путать людей, события… Вроде ничего страшного, но ужасно достает. Вечно приходится краснеть за него.

Не то чтобы Грейс хотела это узнать, но Александр поделился с ней чем-то важным – может, потому что в этом крошечном городке не так много парней его возраста, а может, сработал синдром попутчика. Она уедет, и, скорее всего, они больше никогда не увидятся. Так что ей хотелось его поддержать.

– Могу себе представить, – сказала она. – Мы с теткой тоже не ладим.

– А с мамой ладила? – неожиданно спросил Александр. – До ее исчезновения? Прости, что спрашиваю, не мое дело.

Грейс улыбнулась. Люди вели себя с ней так, как будто у нее неизлечимая болезнь и никому лишний раз не хочется об этом напоминать, чтобы не растравить душу. Проблема заключалась в том, что ты сама ни на минуту, ни на мгновение не забываешь об этой хвори. И в глубине души радуешься возможности поговорить с кем-то.

Александр смотрел ей в лицо, чуть склонив голову. В уголках его губ бродила улыбка, не решаясь показаться. Грейс подумала, что такие, как он, не привыкли улыбаться просто так. Она обхватила себя руками, почувствовав внезапный холод.

– Да нет, все в порядке. Мы с мамой отлично уживались.

– Она-то, надо думать, не напивалась до свинячьего визга, – сказал Александр с тоской.

– Нет. Она вообще никогда не пила. Смешно, но я ни разу ее даже с пивом не видела. Мама любила все контролировать, очень боялась потерять самообладание…

Александр протянул ей поднос с тарелками, а сам взял коробки с пиццей. Вслед за ним Грейс вошла в гостиную. Эта комната производила очень приятное впечатление. Точнее, произвела бы месяц или два назад – до того как ее завалили коробками от еды навынос, яблочными огрызками, одеждой, бутылками и еще черт знает чем. Одну штору пожевал пес, на диванных подушках красовались пятна от кетчупа. Громко работал телевизор, по которому шло какое-то шоу.

Гидеон раскинулся на диване – казалось, беспорядок вокруг его совершенно не беспокоил. Он даже не потрудился поблагодарить за пиццу, просто взял свою тарелку и опять уставился на экран.

Должно быть, жена уехала от него совсем недавно, подумала Грейс. Или умерла? Может, после этого Гидеон и начал пить… Но спросить об этом напрямую она не решалась. Они с Александром сидели рядом молча, словно каждый замкнулся в коконе своих невеселых мыслей.

– Если я спрошу про убийство у вас в доме, – спросил вдруг парень, – ты решишь, что я псих?

Но Грейс даже обрадовалась, что неловкое молчание было прервано.

– Нормальный вопрос, – ответила она. – Если бы я жила по соседству с местом убийства, тоже беспокоилась бы, что вокруг бродит маньяк.

– С чего ты взяла, что это был маньяк?

Грейс вспомнила, как выглядел дом, и ее передернуло. Она опустила взгляд и уставилась на свои бахилы. Боже, оказывается, она совсем забыла их снять! От смеси крови и грязи остались бурые следы на ковре.

– Почему ты мне не сказал! – вскрикнула она, указывая на свои ноги, испытывая жгучую смесь стыда, неловкости и желания немедленно бежать. Алекс посмотрел и, кажется, удивился не меньше, чем она.

– Не обратил внимания, – признался он и положил на тарелку Грейс еще кусок пиццы с ананасом и курицей. Грейс не ела мяса, но говорить об этом было неловко, так что она просто сидела с тарелкой в руках, чувствуя себя крайне глупо.

Алекс понял ее паузу неправильно:

– Слушай, забей, правда. Отец, бывало, и похлеще бардак устраивает.

– Здесь же не только грязь…

– А что еще? – нахмурился он.

– Кровь вообще-то.

Александр только присвистнул насмешливо и откусил большой кусок пиццы. Грейс вздрогнула. Ей и до этого есть не хотелось, а когда она вспомнила, на что был похож до уборки коридор, то решила, что подождет до завтрака.

– В доме было так много крови? – как ни в чем не бывало спросил Александр.

– Да. Я никогда так много не видела. Она была уже такая, липкая. – Грейс казалось, что она снова чувствует этот запах, металлический и противно теплый.

Александр тронул ее за локоть – коротким и невинным прикосновением, почти дружеским.

– А обои? – почему-то спросил он.

– Обои? Ну да, и они тоже. Пятна почти до потолка…

– А отверстия от пуль? Не голыми же руками он их…

Грейс напрягла память. Ее внутренний взгляд снова скользнул по стене, которую они с Вивиан отмыли почти дочиста, по деревянной двери, где кровь забралась в самые узкие, самые неприметные щели. Грейс запомнила бы, будь там дырки.

– Нет, отверстий не было. Наверное, пули остались в телах.

– Тогда на обоях не было бы столько крови, – задумчиво сказал Александр. – В этом случае она растеклась бы по полу, но не забрызгала бы стены.

Грейс нахмурилась. Только сейчас она поймала себя на том, что сидит в незнакомом доме с парнем, чье имя узнала полчаса назад, и деловито обсуждает убийство.

– Я просто люблю детективы и смотрю «Шерлока», – как будто угадав ее мысли, улыбнулся Александр. – Не думай, я не сумасшедший. Хотя ход твоих мыслей мне понятен… Слушай, может, он их зарезал?

– Вряд ли деревянным мечом, – буркнула Грейс.

– Что?

– Да ничего, – она махнула рукой. – На втором этаже в бывшей детской валялась игрушка в виде деревянного меча. Я видела ее в прошлый приезд.

– А сейчас меч на месте? – спросил Гидеон, оторвавшись от своего шоу. Грейс вздрогнула от неожиданности – до сих пор мужчина обращал на нее не больше внимания, чем на развалившегося у ног пса.

– Не знаю, – растерянно ответила она. – Там сейчас все вверх дном, я не проверяла. Да и какая разница?

Гидеон заморгал и улыбнулся:

– Никакой. Совершенно. Алекс, проводишь Грейс домой? Уже поздно.

Иногда кажется, что молчание можно измерить – определить, много его или мало. Когда много молчания заперто в тесном автомобильном салоне, кажется, будто оно вот-вот взорвется. Именно это чувствовала Грейс, когда они с Вивиан ехали обратно во Фьёльби. Молчание клубилось вокруг, накручиваясь на руль, который тетка мягко поворачивала из стороны в сторону.

Они не сказали друг другу и пары слов с тех пор, как Грейс вернулась. Вивиан лежала, укрывшись пледом, на диване в гостиной. Грейс думала, что тетка спит, пока не заметила, как светятся в темноте белки открытых глаз. От этого зрелища стало не по себе.