Андрей Белянин - Воздушный поцелуй [litres]

И хотя никаких угрожающих записок или телеграмм к нам не приходило, я почему-то ему поверил. Ах да, конечно, не «почему-то», а потому лишь, пресвятой электрод Аквинский, что наш мистер Лис слишком часто оказывался прав. К сожалению.

Инспектор Хаггерт пришёл к нам вечером в воскресенье, но не на правах следователя Скотленд-Ярда, а просто как гость. Шарль накрыл скромный мужской ужин – три вида копчёного мяса, французские сыры, белый хлеб и крепкие напитки. Не для меня, разумеется, хотя в британских традициях наливать детям от пяти-шести лет, но мой учитель был методично строг в определённых вопросах. Для меня стоял чай со сливками и мёдом.

И разумеется, мне не дозволялось сидеть за общим столом со взрослыми, вмешиваясь в их разговоры. Поэтому, пока Ренар и Хаггерт сидели в уютных креслах у камина, один с бокалом коньяка, другой со стаканом бренди, я расположился у маленького столика ближе к занавешенному окну, держа на коленях раскрытый блокнот. Зная Лиса, можно было в любой момент ожидать приказа взять в руки электрическое перо. Поэтому на всякий случай я просматривал записи последних дней.

Вчера рыжий донец завёз к нам своего знакомца, господина по фамилии Растеряефф, и тот получил назад свою книгу, набитую мелкими потёртыми купюрами. Русский парень был невероятно счастлив!

А потом мы все, включая даже Шарля(!), приплясывали и притоптывали под безбашенную гармонь и разухабистую песню о простых парнях на «kombayne», сельской жизни, которая не для «glamurnyh dur», и о родине, которую защитят от «suchki Kondolizi Rays». Не уверен, что я понял хотя бы треть текста, но мелодия запоминалась накрепко. Ньютон-шестикрылый, из головы не вытряхнешь!

Старый дворецкий ворчал потом, что Фрэнсис не вытер копыта, что ковёр в гостиной безнадёжно испорчен и уборки теперь часа на три, не меньше. Как вы понимаете, мой учитель от всей широты души предложил ему мои услуги, так что с щёткой и тряпкой корячиться пришлось ещё и мне.

Но в принципе не привыкать, на меня частенько вешали домашнюю работу, то есть работу по дому, поскольку Лис как истинный джентльмен лап не пачкал, а Шарль и так уже весьма возрастной слуга, думаю, под семьдесят лет точно. Ну вот и…

Так что периодически я мыл посуду, чистил обувь, вытирал пыль, бегал за продуктами на рынок или по магазинчикам. В общем, ничего такого страшного, согласитесь, иногда даже очень приятно часок повозиться с грязной посудой вместо получения очередной порции тумаков во время бескомпромиссных тренировок с шестом или шпагой.

– А знаете, Ренар, вчера утром мы получили двенадцать жалоб из Франции. Причём не только от жандармерии, но и от должностных лиц, даже мэрия Парижа выражает недоумение на официальном уровне. Что же вы там такого натворили, дружище?

– Право, ничего особенного. Встретил старого друга, выразил соболезнования в связи со смертью его родственника, нашёл предателя и убийцу, немножечко погромил главное управление жандармерии в столице.

– И это всё?

– Ну и, может быть, Майкл чисто случайно всадил мощный заряд электричества в задницу капитана-кабана Санглера. Сущие мелочи…

– Кхм?!

– Шарль, ещё бренди инспектору!

– Благодарю, вы правы, по сути, такие мелочи…

Как видите, разговор двух сытых и чуточку нетрезвых мужчин никого особенно не напрягал, будучи по факту своему бесконфликтным и расслабленным. Конечно, если подумать, то мистер Хаггерт никак не мог игнорировать недовольство французских коллег. Но и применять какие-либо жёсткие меры наказания к моему учителю он тоже не станет.

Дело закопается в долгой взаимной переписке, уточнении деталей, разборе доказанности или недоказанности фактов, дежурных извинениях, так что в конце концов просто перестанет быть кому-либо интересным. Всё изменилось, когда дворецкий доложил о ещё одном неожиданном госте:

– Сержант Гавкинс, месье.

– Ну ни минуты покоя.

– Он утверждает, что дело касается вас обоих, месье, – вежливо поклонился старина Шарль, из-за чьей спины уже несколько нервно поскуливал высокий доберман. Обычно он не позволял себе таких вольностей, строго соблюдая субординацию, но в этот раз явно намеревался перейти все границы.

– Гавкинс, дорогой вы наш, разумеется, проходите! Майкл, стул сержанту, он явно взволнован! Шарль, двойную порцию подогретых сливок!

– Ренар, если можно, заткнитесь, – попросил доберман и перешёл на трагический шёпот, обращаясь к инспектору: – Срочная телеграмма из Пенджаба, сэр, Слепой Пью сбежал!

– Когда? – Хаггерт едва ли не подскочил в кресле.

– Почти месяц назад, но обнаружили это только позавчера.

Повисла нехорошая пауза. В нашей уютной гостиной неожиданно запахло яростным страхом и нескрываемой ненавистью, так, словно бы все тучи лондонского неба сконцентрировались под нашим потолком, спрессовавшись до черноты и сверкая наэлектризованными молниями…

Мой учитель жестом остановил дворецкого, встал, взял со стола коньяк и залпом выпил из горлышка едва ли не половину бутылки. Посмотрел на меня абсолютно трезвым взглядом, подмигнул и кивнул инспектору:

– Продолжайте, будьте добры, мальчик вправе знать, что тут происходит.

Хаггерт прокашлялся в густые усы, покосившись на верного добермана. Сержант ответил утвердительным кивком. Я навострил уши.

– Рассказ получится долгим.

– Я вас умоляю, – беззаботно отмахнулся Лис. – Можно подумать, мы все куда-то спешим? Если он сбежал ещё месяц назад, то сейчас наверняка находится в Лондоне, готовя какую-нибудь страшную месть всем нам. Тем более что и Майкл и Шарль тоже могут находиться в его списке.

– Вы правы, Ренар. Мальчик будет записывать?

Разумеется, я уже записывал.

Итак, если опустить некие отдельные ужасающие подробности, то господин Дин Эрик Сен-Пью по прозвищу Слепой Пью, французский моряк, ставший пиратом, оставил свой собственный след в истории преступного мира. Мошенничество, воровство, кражи со взломом, грабежи, избиения, изнасилования, убийства, массовая резня, поджоги туземных деревень, истребление разумных животных, как, впрочем, и неразумных тоже, участие в преступных группировках и даже частных военных кампаниях. Казалось, не было того зла, которое он не совершал, и того кошмара, к которому был бы непричастен.

В конце концов Скотленд-Ярду при посильной помощи того же лиса Ренара как частного консультанта удалось взять его с поличным, и Пью получил пожизненную каторгу в джунглях Пенджаба. Конечно, по совокупности жутких преступлений ему светила виселица, но суд почему-то решил иначе.

А через месяц после вынесения приговора главный судья отошёл от дел, купив себе здоровущий особняк почти в самом центре Лондона. Что в свою очередь не могло не вызвать законных подозрений у полиции. Тем более что ровно через две недели после заселения судью нашли мёртвым у него же в кабинете. Вскрытие показало апоплексический удар, это зафиксировал коронер, но инспектор в это не верил.