Павел Корнев - Ревенант [СИ litres]

Ангелы небесные! До чего хорошо!

Широко зевнув, я переборол сонливость, надел туфли и спустился на первый этаж. Как оказалось, мыльню на заднем дворе топили каждый вечер, так что мне удалось без промедления смыть пот и дорожную пыль, а уже после отправиться на боковую.

В дверь поскреблись, когда сознание только-только начало проваливаться в полудрему. Меня словно подбросило, в руке сам собой возник пистоль. Миг я прислушивался, затем подступил к двери и спросил:

– Кто там?

– Впусти меня, Филипп! – послышался голос Марты. – Быстрее!

Святые небеса! Девчонке-то что от меня понадобилось в такое время?

Я сдвинул засов, ведьма шустро проскользнула внутрь и прошлепала босыми ступнями прямиком к моей кровати.

– Чего тебе? – потребовал я объяснений, запирая дверь.

– Филипп! – возмутилась девчонка, расстегивая камзол. – Я не стану ночевать в мансарде с этой парочкой! Уве сопит во сне, а Микаэль храпит так, что трясутся стены!

– Ты не можешь остаться здесь на ночь!

– Почему это?

В льдисто-серых глазах Марты мелькнуло искренне недоумение; она стянула через голову сорочку и принялась избавляться от штанов.

– Если пойдут слухи, что я делю постель с собственным слугой…

– О чем ты говоришь, Филипп?! – опешила ведьма. – Как такое может быть?!

– В другой раз расскажу.

– Почему не сейчас?

– Ты меня слушаешь или нет? – возмутился я и потребовал: – Одевайся!

Но девчонка с вызывающим бесстыдством встала напротив и уперла руки в бока.

– К чему этот маскарад? Почему я не могу быть сама собой?! В дороге так удобней, но зачем мне прикидываться мальчиком здесь?

– Потому что ты ведьма и тебя ищут! – напомнил я. – Уже забыла о добрых братьях? А они ничего не забыли!

– Все, кто знал обо мне, – мертвы! А протоколы сгорели! Я видела это собственными глазами!

– Поверь, розыскные листы успели разойтись по герцогству, наверняка их переслали и в империю. И еще остается тот официал-южанин. Если он свяжет тебя с беглой ведьмой, мы хлебнем лиха полной ложкой.

Марта зябко передернула плечами и спросила:

– И долго мне придется скрываться?

– Пока не поступишь в университет. Переход из простецов в ученое сословие все упростит, – ответил я и махнул рукой. – Так что одевайся и марш отсюда!

Девчонка и не подумала послушаться. Она забралась под одеяло и сладко потянулась.

– Меня никто не видел, Филипп, поверь! Ну же! Не будь букой, идем спать!

Я закатил глаза, но все же вернул пистоль к его братцу на табурете и присоединился к Марте. Та немедленно прижалась теплым боком, а после и вовсе закинула на меня ногу и легонько прикусила мочку уха.

– Угомонись! – потребовал я. – Еще не хватало, чтобы служанки начали шептаться о вызове суккуба!

– Постараемся не шуметь, – лукаво улыбнулась девчонка и уселась на меня сверху. – И что хуже – вызвать суккуба или спать со слугой? Как это вообще? Ты обещал рассказать…

Взывать к благоразумию и дальше у меня попросту не хватило духу.

Верно говорят – слаб человек. Ох, слаб…

Марта ушла незадолго до рассвета; когда утром разлепил глаза, настырной девчонки в комнате уже не было. Я еще немного повалялся в кровати, а потом Уве принес таз подогретой воды, пришлось приводить себя в порядок и спускаться в общую залу на завтрак. Маэстро Салазар по обыкновению встречал новый день, пестуя и лелея свою меланхолию. Франсуа де Риш беззлобно подтрунивал над ним, но хмурый Микаэль не обращал на шпильки никакого внимания, сосредоточенно выбирал из омлета куски жареной колбасы и запивал их вином.

Мне вина не хотелось, я попросил Уве заварить травяной сбор и обратил внимание на отсутствие за столом Морица Прантла и Сурьмы. Маэстро Салазар огляделся и заговорщицки подмигнул Блондину.

– Они, случаем, не того… – повертел он пальцами.

Франсуа только отмахнулся.

– Окстись, Микаэль! Расскажи лучше, где заполучил этот чудесный шрам поперек лба!

Парочка бретеров прихватила кувшин вина и отправилась на задний двор шлифовать свое фехтовальное мастерство, а я спокойно позавтракал и вернулся в комнату, но оставаться там не стал и вынес забитый бумагами ящик в холл второго этажа, где и устроился у окна, освещенного лучами рассветного солнца. Провозился до двух часов пополудни, но так и не сумел отыскать никаких серьезных упущений. Помимо документов Вселенской комиссии в коробке оказались и копии протоколов, оформленные чиновниками ратуши, поэтому картинка в голове сложилась вполне объективная. Все более-менее реальные версии были проработаны надлежащим образом, и лично для меня непонятным оставался один-единственный вопрос: зачем влезла в это дело сеньора Белладонна. Вот зачем ей это понадобилось, а?

Ближе к полудню таверна начала заполняться людьми. Вернувшийся с выезда Мориц Прантл наскоро опросил подчиненных и велел хозяину накрывать на стол. Как и вчера, обедали мы на втором этаже, но на этот раз за трапезой дела не обсуждали. Рыбак сегодня вообще был на редкость неразговорчив, если не сказать – мрачен.

Я не утерпел и спросил:

– Ничего?

Мориц покачал головой.

– Никаких подвижек. Декан медиков клянется небесами, что никто из школяров не ввязался бы в подобную авантюру. Выкрасть с кладбища свежий труп – это запросто. В конце концов, у кого нет скелетов в шкафу? Но усомниться в учении пророка и возвести в разряд божества наше светило – это форменная глупость. А глупцам нет дела до подобных мистерий, ведь они не сулят никакой материальной выгоды. Ладно бы провели ритуал вызова суккуба…

Я кивнул, поскольку и сам склонялся к подобным выводам. Всегда хватает отступников, готовых продать душу одному из князей запределья в обмен на колдовской талант и вечную молодость, но принести в жертву человека из-за одних лишь религиозных убеждений – это дикость, канувшая в Лету с распадом Полуденной империи.

– Кстати! – прищелкнул я пальцами. – А кого убили?

Рыбак понял меня с полуслова и покачал головой.

– Обычного пьянчугу, – сообщил он и указал на заваленный бумагами подоконник. – У тебя как успехи?

– Нет успехов. Попробую разговорить коллег, – признал я и послал Уве уведомить заместителя магистра-управляющего, что в течение получаса его удостоит визитом столичный ревизор.

Магистр Вагнер был тучным сеньором средних лет; дорогой камзол туго обтягивал его пышные телеса, борода на пухлых щеках росла неровными клочками, а маленькие, заплывшие жиром глазки были один в один как у откормленного на убой поросенка. Вот только я прекрасно помнил, сколь опасен разозленный хряк, и потому на счет собеседника иллюзий не питал.

Помимо временного главы риерского отделения в кабинете меня дожидался магистр-расследующий, ответственный за поиск похитителя. Невысокий и невзрачный, с темными кругами под глазами, он напоминал замотанного жизнью университетского лектора и на фоне начальника откровенным образом терялся.