Чайна Мьевилль - Город и город [litres]

– Вы сказали Махалии, что можете сообщить правду только ей, что от своей книги вы отреклись просто из-за политических интриг? Или вы сказали ей, что струсили? Вот это было бы ловко. Наверняка вы так и сделали. – Я подошел к нему. Его выражение лица изменилось. – «Мне стыдно, Махалия, но давление было слишком велико. Ты смелее, чем я. Продолжай работу, ты так близка к цели, ты его найдешь…» Вы просрали свою карьеру, и время вспять не обратишь. Но есть другой вариант: повернуть все так, как будто это с самого начала было правдой. Уверен, деньги вы получили неплохие – только не говорите, что вам не платили… У Бурича были свои причины, у «Сир энд Кор» – свои, а нацики готовы работать на любого, кто умеет красиво говорить и у кого есть бабло. А для вас смысл заключался в Орсини , да? Но Махалия поняла, что это бред, доктор Боуден.

Насколько идеальной, наверное, стала эта не-история – ее второй вариант – сейчас, когда он мог создавать доказательства не только из обрывков документов и ссылок на неправильно понятые тексты, но и добавлять к ним фальсифицированные данные, советовать тенденциозные статьи и даже создавать сообщения – для самого себя, для нее, а позднее и для нас – от жителей несуществующего города. Но Махалия все равно узнала правду.

– Наверное, вам это было неприятно, – сказал я.

Он не отрывал взгляд от того места, где мы находились.

– Это да…

Она сказала ему, что доставка товара – и выплаты за него – прекратится. Но его разозлило не это.

– Может, она думала, что вас тоже обманули? Или она поняла, что за всем этим стоите вы? – Удивительно, что такая подробность почти не имела отношения к сути дела. – Я думаю, что она не знала. Она не стала бы над вами насмехаться, это не в ее характере. Мне кажется, что она хотела защитить вас. Поэтому и договорилась о встрече – чтобы сказать, что вас обоих кто-то надул, что вам обоим грозит опасность.

Нападение было таким яростным. Все усилия оказались напрасными, сделанные задним числом оправдания мертвого проекта опровергнуты. Никакого соревнования, никакой победы по очкам. Факт оставался фактом: Махалия, даже не подозревая того, оказалась умнее, чем Боуден, поняла, что он все придумал – несмотря все его попытки сделать свое творение непотопляемым. Она сокрушила его – беззлобно, бесхитростно. Доказательства снова уничтожили его концепцию, его улучшенную версию, Орсини 2.0, – как и в прошлый раз, когда он действительно верил в него. Махалия умерла, так как доказала Боудену, что он дурак, если поверил в придуманную им сказку.

– Что это за вещь? Она…

Нет, она не могла бы ее вынести, а если бы и доставила, то вещь не осталась бы у него.

– Я храню ее уже много лет, – сказал он. – Ее я нашел сам. Когда я занимался раскопками. Тогда их охраняли не так, как сейчас.

– Где вы с ней встречались.? В каком-нибудь из этих бредовых диссенсов? В каком-нибудь пустом здании, про которое вы ей наплели, что там действует магия Орсини?

Это не важно. Место убийства было просто какой-то пустой площадкой.

– А вы поверите, если я скажу, что точно не помню самого момента? – осторожно спросил он.

– Да.

– Просто эти постоянные… эти…

Рассуждения, разрушившие его проект. Наверное, он показал ей этот артефакт в качестве доказательства. «Это не Орсини! – вероятно, сказала она. – Мы должны подумать! Кому может пригодиться такая вещь?» И это привело его в ярость.

– Вы сломали эту штуку.

– Ее можно починить, она крепкая. Артефакты – прочные штуки.

Несмотря на то, что ею он забил до смерти Махалию.

– Это была хорошая мысль – провезти ее через контрольно-пропускной пункт.

– Когда я позвонил и попросил прислать водителя, Бурич не обрадовался, но все понял. Проблема была не в милиции и не в полиции. Мы не могли допустить, чтобы нас заметил Пролом.

– Но у вас устаревшая карта. Я заметил это еще в прошлый раз, она лежала на вашем столе. Весь этот хлам, который собрали вы или Йорджевич, – он оттуда, где вы ее убили? – он был бесполезен.

– Когда они успели построить этот парк для скейтеров? – На мгновение Боудену удалось сделать вид, словно эта мысль действительно его развеселила. – Это ведь должен быть прямой путь к устью реки.

Где старое железо утащило бы ее на дно.

– Разве Йорджевич не знал дороги? Это же его город. Ну и боец.

– У него никогда не было повода ездить в Покост. Я сам не бывал там с тех пор, как приехал на конференцию. Карту, которую я ему дал, я купил много лет назад, и на тот момент она была правильная.

– Но во всем виновато проклятое городское строительство, да? Вот он приехал, в фургоне груз, а тут рампы и хафпайпы, они преграждают путь к воде, а уже светлеет. И когда этот план провалился, вы с Буричем… поссорились.

– На самом деле нет. У нас с ним был разговор, но мы решили, что все утихло. Нет, он забеспокоился, когда вы прибыли в Уль-Кому, – сказал он. – Именно тогда он понял, что нам грозит опасность.

– Значит… В каком-то смысле я должен перед вами извиниться…

Он попытался пожать плечами. Даже этот его жест не выдавал в нем жителя одного из городов. Он постоянно сглатывал, но его тики ничего не говорили о том, где он находится.

– Если угодно, – сказал он. – Именно тогда он вывел на охоту своих «Истинных граждан». Даже прислал ту бомбу – чтобы вы во всем обвинили «Кома превыше всего». И, кажется, он думал, что я тоже в это поверил. – На лице Боудена отобразилось отвращение. – Наверное, он слышал, что так бывало и раньше.

– Все эти записки, которые вы писали на языке Предшественников, письма с угрозами в свой адрес, сымитированные ограбления – все это добавляло правдоподобности вашему Орсини. – Он так посмотрел на меня, что я не стал добавлять «вашему вранью». – А Иоланда?

– Мне… мне очень жаль, что с ней так вышло. Наверное, Бурич решил, что мы с ней были… Что Махалия или я ей что-то рассказали.

– Но это не так. И Махалия тоже ничего ей не говорила – она защищала ее от всего этого. На самом деле только Иоланда до конца верила в Орсини. Она была вашей самой главной фанаткой. Она и Айкам.

Боуден холодно посмотрел на меня. Он знал, что эти двое не отличались особым умом.

– Господи, Боуден, какой же вы враль, – сказал я после долгой паузы. – Вы даже сейчас врете. Думаете, я не знаю, что это вы сказали Буричу, что Иоланда придет туда? Вы отправили их туда на тот случай, если ей что-то известно. Но, как я и сказал, она ничего не знала. Вы убили ее ни за что. Но почему туда пришли вы? Вы же понимали, что они попытаются убрать и вас тоже.

Мы долго смотрели друг на друга.

– Должны были удостовериться, да? – спросил я. – И они тоже.

Они не отправили бы Йорджевича, не организовали бы это экстраординарное покушение через границу из-за одной Иоланды. Они даже точно не знали, что ей известно – и известно ли вообще. Но они прекрасно понимали, что Боуден знает все.