Карина Демина - Ловец бабочек [СИ]

— Я, — каплунок залетный кошелечком помахал, приманивая. И вправду борзый… но… будь, может, Кишма один, он бы не стал связываться, чай, не последние мозги отбили, но в тенечке ж Жужель с Быком притаились. Смотрят, стало быть. А Жужель еще когда слушок пустил, будто Кишма только за шкуру собственную и трясется, нет в нем куражу пацанского.

Трепло.

Скажи он в глаза это, так мигом бы Кишма ему разъяснил бы, что про кураж, что про законы пацанские, да только…

— С-сука, — сказал Кишма.

— Где?

Вот же ж…

Каплунок оглянулся. Плечами пожал и кошелечек подбросил. Мол, бери, коль духу хватит. Этакого вызову и жупель навроде Косого не снес бы. И Кишма решился.

Ноги у него быстрые.

Места он знает.

Ежель чего, то…

Он ударил, не додумавши, и урод этот — а как можно назвать того, кто над честными людьми издевается, в промысле разбойном помехи создавая — уклоняться не стал. Кишма в какой-то момент даже испугался, что зашибет, он-то от души бил, надеясь, что каплунок этот не только языком болтать гораздый… а мокрухи до сего дня за Кишмой не числилось…

…и не будет.

Что-то хрустнуло.

Крепко так хрустнуло. И руку Кишмы будто кипятком обдало, а с этого кипятку верная свинцовка, самолично крученая да отлитая на старом капище — пацаны знающие сказывали, что так оно верней — вдруг взяла и развалилась. А мужичок ничего, как стоял так и остался стоять.

Кошелечек вот уронил.

— Хорош, — сказал он, лоб почесывая, на котором будто бы шишка росла… то есть, сперва Кишма так подумал, а после увидал, что не шишка это. Шишки, они не так скоро растут. Эта ж прям на глазах вытягивалась… и слева другая… и после что-то да захрустело, и за спиною мужика черным плащом распахнулись крылья.

— Мамочки… — пискнул Жужель и, голос обретши, завопил на все Выселки. — Хельм явился!

— Ага, — подтвердил крыластый, когтем рог поскребывая. — Лично по твою, заметь, душу…

Этакого издевательства Кишма вынести не смог.

Он закрыл глаза.

И препозорнейшим образом рухнул во тьму.

…нет, все ж слабоватый в Хольме народец. Помнится, во времена стародавние, когда случалось Себастьяну развлекаться подобным от незамысловатым образом в Познаньске, лиходеи чувств-с не лишались, но хватались за ножи… а этот…

Себастьян склонился над павшим героем, который лежал недвижим и бледен.

…а костюмчика-то и не жаль.

Неудобный.

Себастьян хлопнул паренька по одной щеке.

По другой.

И когда веки дрогнули, левый глаз приоткрылся.

— Кайся, — велел Себастьян.

Паренек сглотнул и уточнил на всякий случай:

— В чем?

— А в чем есть, в том и кайся…

…Кишма осознал, что прямо сейчас жрать его не станут. Нонешний демон, к слову, уже не гляделся таким уж огроменным, как в первые мгновения. Нет, он был изрядно велик и могуч, — иных демонов и не бывает, — но мелковат.

С другое стороны, чем мельче собака, тем поганей норов, может, оно и с демонами так?

И Кишма, смирившись с тем, что рассвета он не увидит — а ведь говорила маменька, чтоб учился, что учебою в люди выбиться просто, он же ж не слухал, от и влип, — принялся сказывать о жизни своей нелегкой да подвигах всяко-разных. И закралась мыслишка, что, неужто его, Кишмы, делишки до того переполнили чашу терпения Хельма, что тот за Кишмою цельного демона прислал.

— Интересно, — демон же уселся на камень и ногу за ногу закинул.

А копытов нет.

И серой от него не пахнет, а пахнет одеколоной, про которую Варька сказывала, что люди интеллихентные ею обливаются. И однажды самого Кишму пшикнула, он после розовою клумбой цельный день вонял. Пацаны ржали.

— Очень интересно… но не то, друг мой, все не то, — демон щелкнул когтищами.

…и кончик хвоста его в горло Кишмы уперся.

— А скажи-ка, милый друг, не случалось ли в ваших местах людям пропадать?

— Я не мокрушничаю, — Кишма хвоста не испугался.

Напротив.

Чем дольше он лежал, тем смелей становился. Может, с того, что демон не спешил пламя изрыгать или грозиться всякоразными муками смертными, а может, с того, что лежать было неудобственно. Холодно. И мокровато — снежок от тепла Кишмового тела подтаивать начал. А еще в спину уперлось что-то твердое и ледяное. Этак всю требуху отморозить недолго.

И будет Кишма до конца дней кровью ссать.

— Это хорошо, — демон улыбнулся клыкастою улыбочкой. — Это, друг мой нечаянный, замечательно даже, но речь не о тебе… девушки. И женщины. Возможно, не самого тяжелого поведения.

Кишма сглотнул.

— Я ведь понимаю, что у вас там не принято властям жаловаться, верно? Да и девки… одной больше, одной меньше…

— Я… это не я!

— В этом я абсолютно уверен, — поспешил согласиться демон. — У тебя, друг мой, не хватило бы мозгов… да и зачем? Так, значит, пропадали? Ты вставай, а то неудобно как-то беседы вести…

— А… не сожрешь? — на всякий случай уточнил Кишма. Кто ж их, демонов, знает. Может, лежащих он и не жрет, брезгует, а вот встанешь и мигом схарчат, косточек не оставят.

— Я людьми не питаюсь.

Кишма ему не поверил.

Ну, почти не поверил.

— Сам посуди, — демон качнул ногой. — Вот взять тебя… пьешь? Пьешь. Куришь? Не без того. И запретными травками, надо полагать, балуешься. Добавим сюда девок и возможные болезни дурные… такого сожрешь, остаток вечности лечиться станешь. И убивать тебя не стану…

Этакий миролюбивый демон.

Кишма все ж поднялся. Отряхнул снежок. Порадовался, что штаны сухие, а то ж оно как-то… опозориться было б легче легкого…

— И говори, говори… итак, кто у вас пропал?

— Так… я-то сам не знаю, чтоб точно… слыхал только… бланкетка одна… она у Потяши подружкой была. Сгинула. Тот нажрался. Грозился прирезать петуха.

— Какого?

— Того, что ее забрал… только не нашел… и еще Варька, это моя…

— Приятельница?

— Ага… сука она, как все бабы, — неожиданно для себя пожаловался Кишма и носом шмыгнул. — Я к ней со всей душой. А она хвостом вертит… не как у вас, — поспешно поправился он. — У ней своего хвоста нет, так что…

— Фигурально, — демон кивнул.

И Кишма кивнул.

На всякий случай.

— Она-то не шлюха, но… у ней подружки есть…

…дуры и сороки.

…они Варьке голову всякой хренотенью забили, с чего та…

— …и через них она сказывала, что… пропадают, — почти шепотом произнес Кишма, осознавая, что больше ничего-то он сказать не скажет, поскольку Варькины причитания пропускал мимо ушей. Не было ему дела до сгинувших потаскушек. Он еще, кажется, обмолвился, что это дело такое… сегодня есть, а завтра нет. — Еще Витек Щербатый сгинул… он раньше девок держал… и у него вроде то ли двое, то ли трое… ушли… или вот… не знаю.

Он сглотнул и поглядел на демона с немалой надеждой.

— Но если хочешь, я… могу узнать!