Карина Демина - Ловец бабочек [СИ]

— Поговорим, — пообещал Себастьян и, не удержавшись, поскреб шею.

…может, и вправду жениться? Не на такой от дурочке, конечно, которая приворотами балуется, а хоть бы на Белялинской… старшенькая, пусть и не молода, но вполне себе симпатична… Евдокию чем-то напоминает.

Цветом волос.

И только.

Себастьян отогнал непрошенную мысль. Интересно, чем эти пользовались, если мысль о женитьбе показалась вдруг донельзя заманчивой? А Белялинска взялась за другую руку, голову на плечико пристроила и мягко так произнесла:

— А знаете, нам ведь с вами тоже поговорить есть о чем…

Шея зачесалась сильней.

И воротничок накрахмаленный показался вдруг донельзя тугим. Себастьян с немалым трудом стряхну обеих красавиц. Вот же… а с виду приличные панночки…

— И о чем же, — голос стал сиплым. А чесалась уже и спина.

Знакомо.

— Это такое дело… — пропела Белялинска. И от голоса ее голова закружилась.

Красивый голос.

Нежный.

И сама она… пусть помолвлена, но помолвка — еще не свадьба. Себастьяну не откажут, если попросит руки… а он попросит?

Отчего бы и нет?

Сколько можно жить одному, и вправду так недолго одичать. И разве не приятней ему будет возвращаться в свой уютный дом, чем в прокуренную гостиную панны Гжижмовской? Любовь? Что с той любви… трезвый расчет и только… панночка Белялинска умна. Воспитана. Сдержанна.

Она станет хорошей женой.

Детей вот родит.

На детях мысль споткнулась и погибла. Нет, дети его не то, чтобы пугали, скорее при виде их, особенно младенцев, Себастьян начинал испытывать пренепреятнейшее чувство беспомощности.

— Все отошли, — рявкнул он и, не удержавшись, поскреб-таки шею.

Чешуей пошла.

Слева.

А с права рог проклюнулся, не на шее, само собой, но легче от того не было.

— Вам действительно стоит выйти, — мурлыкнула панна Белялинска, подталкивая к выходу и свою заклятую подругу, которая выходить не желала, и пана Мимирова.

— А почему это нам? — панна Гуржакова уперла руки в бока. — Мы, между прочим, первыми приехали, правда, дорогая?

Дорогая испустила томный вздох, от которого яблочно-хмельной аромат приворотного окреп.

— Вообще-то… — начал было пан Мимиров, но обе дамы повернулись к нему и хором произнесли:

— А вы помолчите!

— Вас вообще здесь не стояло, — добавила панна Гуржакова непререкаемым тоном. — А потому поимейте совесть вести себя прилично!

От этакой наглости пан Мимиров онемел.

И растерялся.

И растерявшись, почти позволил вытолкать себя из кабинета, но в последний миг опомнился и растопырил руки, будто желая дверь обнять.

— Что вы себе позволяете?! — взвизгнул он, отбиваясь от дам, единых в своем желании избавиться от лишнего свидетеля. — Что они позволяют?!

Обратился пан Мимиров уже к Себастьяну.

И тут же подобрался.

— А вы… вы что себе позволяете? С рогами на рабочее место являться?! Пугать бедных горожан чешуею… я буду жаловаться!

— Не сомневаюсь, — прохрипел Себастьян, осознавая, что ему-таки повезло. Яблочный дурман младшенькой Гуржаковой, которая изо всех сил старалась оным дурманом пользоваться и теперь отчаянно хлопала ресницами и губки надувала, но оттого не становилась симпатичней, мешал зелью Белялинской, из чего бы оное зелье не было изготовлено. Главное, что почесуха не позволяла сосредоточиться на мыслях о женитьбе…

…кольцо прикупить надобно.

…или без кольца… сразу в храм… не откажут…

Себастьян шагнул к окну. Он почти выдрал разбухший от влаги переплет, и не удивился, что стекла посыпались.

— Вам дурно? — с притворною заботой осведомилась панночка Белялинска.

Себастьян лег на подоконник и высунулся, сколько сумел. Подоконник был влажным и облюбованным голубями, а значится, костюм придет в негодность… плевать.

Дождь.

Шумит в водосточной трубе… рядом с кабинетом лежит, а Себастьян все гадал, что это за стеной этою шубуршится. Вода… вода — это хорошо. Холодненькая.

С неба.

Стекает по волосам, по коже, смывая приворотную отраву.

— Пан Мимиров, — он растер воду по лицу, и проклятый зуд унялся, а вот мысли о женитьбе не исчезли. Приглушенными стали, это да, но вот… — Пан Мимиров, окажите любезность, пригласите дежурного… и пусть пару акторов вызовет, кто есть на месте… будем оформлять протокол.

— Какой протокол?

Панна Гуржакова зонтом перекрыла выход из кабинета.

— Обыкновенный, — Себастьян отряхнулся. — О применении запрещенных веществ к лицу, пребывающему на государственной службе с целью…

Ему пришлось вновь высунуть голову в окно и, открыв рот, дышать, потому что зуд сменился приступом тошноты. Она накатывала волнами, сменяясь резью в желудке…

…похоже, язва есть естественная болезнь воевод.

— Это он о чем?

А вот актерствовать панна Гуржакова не умела.

— О том, дорогая, что ваше приворотное, похоже, порченным оказалось, — лицемерно ответила панна Белялинска. — Сочувствую…

— И ваше тоже, — добавил Себастьян, справившись с дурнотой. — А еще, похоже, использовали вы весьма любопытные ингредиенты…

Он с трудом разогнулся.

— Мне вот любопытно, откуда такое единство?

Дамы молчали.

Панночка Гуржакова потупилась и тоненько всхлипнула, а вот Белялинские держались спокойно, будто не их сейчас обвиняли.

— Не понимаю, о чем вы, — произнесла старшая… да, голос у нее… такой голос очарует.

— Еще одно слово, — Себастьян сунул в ухо палец, — от вас, дорогая, и вместо храма вы отправитесь в камеру. И будете там находится, пока зелье не выдохнется…

Пан Мимиров молчал.

Ошеломленный?

Пораженный?

— А все ты, — первой не выдержала генеральша. — Вечно влезешь со своими… назло мне!

— Поверь, дорогая, здесь ты совершенно не при чем… девочки, воевода не в духе… полагаю, нам стоит заглянуть в другой раз…

Обе панночки присели.

— Стоять! — отпускать их Себастьян намерен не был.

— Помилуйте, вы действительно полагаете, будто мои дочери… это недоказуемо…

— Кренделя…

— Оставьте их себе, — снисходительно произнесла панна Белялинска. — И если в них и вправду найдется хоть что-то, я уволю кухарку. Она давно на моего мужа заглядывалась… может, и вправду приворожить решила? Кто знает… а может, вам примерещилось…

Пан Мимиров только крякнул и от двери отступил, то ли опасаясь связываться с Белялинской, которая ныне вовсе не казалась слабою и болезной, как о том говорили.

…а зелье, выходит, не в кренделях.

…задержать?

Надо бы… только слухи пойдут… и плевать бы на слухи… кляузы… но если Себастьян ничего не найдет… а он крепко подозревал, что ничего не найдет…

— Вообще, — отмерла панна Гуржакова, — по какому праву вы обвиняете наших девочек?! Встречаетесь с этою особой…