Макс Фрай - Так берегись [litres]

– Вообще-то было бы интересно, – вздохнула Базилио. – Но только если немножко: посмотреть, как всё будет, а потом чтобы сразу снова началась нормальная жизнь.

– Это вряд ли получится. Даже обезумевшего человека знахари не всегда могут вылечить. А тут – целый Мир.

– И ему же самому, наверное, не понравится! Сэр Абилат говорил, безумцем быть очень неприятно, в сто раз хуже, чем просто несчастным, – спохватилась Базилио.

Чудовище-то она чудовище, но с состраданием у неё получше, чем у большинства людей.

– Ты не волнуйся, – поспешно добавила она. – Я тебя не подведу. Мне только теоретически интересно, как изменятся все правила жизни, если Мир вдруг сойдёт с ума. Но я не собираюсь проверять это на практике. Тем более что наверняка же можно наиболее вероятные последствия безумия Мира просто как-нибудь математически рассчитать.

С этими словами Базилио достала из кармана самопишущую табличку. Объяснила:

– Я же и правда обманывать не умею, сразу начинаю путаться и в конце концов выкладываю всё как есть. Но когда читаю написанное, отлично всё получается. Всегда так делаю, если очень нужно соврать.

– Круто, – одобрил я. – Я бы тоже попробовал, но бесполезно: сразу запутаюсь, для кого на какой табличке у меня враньё. Ладно, я пошёл прятаться, а ты спасай Мир от парадоксов времени. Держись, друг.

С этими словами я шагнул в кабинет Тёмным Путём, даже не задумавшись, могу это сделать, или нет. Уже потом, задним числом, отметил, что всё получилось. Но совершенно не удивился и даже не особо обрадовался, потому что – а как иначе? О чём попросил, то и получил. Всё-таки Тёмная Сторона избаловала меня до безобразия, это факт.

Сэр Джуффин Халли, которому я послал зов четыре часа спустя – и как я за это время не лопнул от нетерпения, до сих пор остаётся загадкой – тоже не удивился. Ни тому, что я сумел пройти на Тёмную Сторону, ни тому, что так легко вернул себе магические способности. Он в каком-то смысле тоже избалован до безобразия – наблюдениями за мной. Сказал: «Был совершенно уверен, что ты как-нибудь так и выкрутишься», – и закрыл вопрос.

Зато и за устроенный на ровном месте парадокс времени не стал сердиться. Я бы на его месте голову оторвал за такой глупый прокол, а Джуффин даже, похоже обрадовался: «Ага, вот и ты наконец-то попался, добро пожаловать в клуб». Но и хвалить за то, что я так ловко уладил проблему, запершись в кабинете, не стал, как будто это обычное дело, а не высшее интеллектуальное достижение всей моей жизни: «Ну да, я в своё время тоже так поступал, самый простой выход в подобной ситуации – никому не попадаться на глаза».

Наверное, именно тогда я окончательно понял, что Джуффин уже давно считает меня не учеником, а примерно таким же могущественным колдуном, как он сам, со своими сильными и слабыми сторонами, которые, как ни крути, есть вообще у каждого. И совершенно не намерен меня воспитывать – ни ругать, ни хвалить.

То есть Джуффин сам уже много раз что-то подобное говорил и вёл себя со мной на равных, всерьёз советовался по сложным вопросам, в спорных ситуациях легко соглашался: «ладно, тебе видней», даже вместо служебных распоряжений я в последнее время слышал от него исключительно просьбы помочь разобраться с проблемой, но до сих пор был уверен, что это просто игра, вернее, часть сложной педагогической системы сэра Джуффина Халли, согласно которой, на каком-то этапе с учеником следует взаимодействовать именно так.

Но похоже, он и правда считает, что мне самому виднее, мамочки, ужас какой, – думал я, спускаясь в гостиную, где шеф Тайного Сыска обещал объявиться буквально с минуты на минуту с новенькой колодой игральных карт.

Впору бы загордиться от такого открытия, но я не загордился, конечно. И не потому, что внезапно исполнился скромности. Просто было не до того. Чувствовал себя, как неопытный канатоходец, который думал, будто идёт по канату над пропастью с надёжной страховкой, положенной новичкам, и вдруг обнаружил, что спасительный пояс отстёгнут. Причём, похоже, уже довольно давно. В общем, хорошо, что до сих пор не свалился в пропасть, но вряд ли потому, что такой уж великий мастер. Просто везло.

Впрочем, после того, как я проиграл Джуффину дюжину партий кряду, и выслушал его укоризненный монолог о легкомысленной молодёжи, даже после самого короткого посещения Тёмной Стороны напрочь теряющей способность соображать, меня попустило. Всё-таки сэр Джуффин Халли по-прежнему считает меня молодым и глупым. Не питает напрасных иллюзий. Натурально камень с души упал.

Жизнь моя снова стала условно простой, ещё более условно понятной, зато безусловно счастливой штукой, какой была до происшествия с поездом-призраком. Разве что возможность колдовать вызывала у меня теперь совершенно неофитский восторг. И лень, мешавшую осваивать эффектные, но почти бесполезные для работы магические приёмы, как рукой сняло. Боюсь, я стал слишком старательным учеником, хуже Базилио, которая до сих пор казалась мне образцом чокнутой отличницы. Но я её превзошёл. Даже сэр Шурф, которому до сих пор чрезвычайно нравилось учить меня усвоенным в годы орденской юности малоизвестным фокусам, читай – строить, как роту новобранцев и гонять в хвост и в гриву – в конце концов взвыл от моей энергичности. Ну то есть не в голос взвыл, как лесной оборотень в ожидании новой луны, а исключительно внутренне, не подавая виду. Но я чуткий, я услышал его безмолвный педагогический вой и даже испытал что-то вроде угрызения совести. Однако не оставил его в покое. Просто не смог.

Всё это, впрочем, не мешало размеренному течению жизни – как я его себе представляю. То есть я не только с утра до ночи осваивал практически бесполезные, зато чрезвычайно эффектные магические приёмы, но и часами кружил по городу, упиваясь ароматом цветущих садов и весенних костров, подолгу сидел с друзьями в трактирах, решал разнообразные рабочие проблемы, регулярно уводил на Тёмную Сторону хренову толпу новичков – сам не заметил, как это успело стать моей практически повседневной обязанностью и одновременно дополнительным источником радости такой силы, что одного его с лихвой хватило бы на совершенно счастливую, полную смысла жизнь. И даже спать при этом вполне успевал, причём не на ходу, а лёжа в постели; это, я и сам понимаю, наименее правдоподобная деталь моего повествования, но у меня есть свидетели, готовые подтвердить под присягой: время от времени я действительно спал.

А иногда я отменял назначенные встречи, откладывал в сторону поучительные старинные трактаты по магии, одним своим видом способные свести нормального человека с ума, шёл на пустырь, окружавший развалины бывшей загородной резиденции Ордена Дырявой Чаши, садился в густую траву и сидел там терпеливо, как рыбак, закинувший удочку, – вот уж чудо, так чудо, посмотрел бы кто, как я подолгу неподвижно сижу на одном и том же месте, решил бы, что меня подменили. Страшная штука – смутная надежда на нечто, совершенно не зависящее от тебя.