Петр Никонов - Долгое путешествие

Я возвращаюсь в тело Этьена и встаю, стряхивая кровь с ладоней. Зачем это нужно Михаилу? Есть три возможных ответа. Первый, это нападение – своеобразное предупреждение мне. Но предупреждение о чем? Второй – Михаил играет в какую-то свою игру с Остербекским клубом. Но он никогда не снисходил до решения дел людей на таком низком уровне. Его призвание – вести за собой небесные воинства. Он же у нас Архистратиг. Третье объяснение – Михаил связан с Corvus Rubrum. Это было бы еще более странным. Если только…

Если только Корвус не связан с кем-то из падших или изгнанных. Может, вся эта компания и возня вокруг нее – это результат действий Люцифера или кого-то из его приспешников? А может, в игре кто-то из моих младших братьев, изгнанный на землю, как и я, о чем мне не сочли нужным сообщить? Но как связан с ними Михаил? Или, а такое даже страшно предположить, Михаил работает на кого-то из падших или изгнанных ? Нет, такое совсем уж сложно представить…

Разозленный, я возвращаюсь в гостиницу, сообщив прибывшей уже полиции (вот радость-то для констеблей из маленького тихого городка!) о трупе наверху лестницы. В задумчивости я добредаю до своего номера, выхожу из тела Этьена, прохожу в номер прямо сквозь стену и снова вселяюсь в своего верного Фабьена. Потягиваюсь, поворачиваюсь и нос к носу сталкиваюсь с Михаилом.

- Какого долбанного хера, Михаил?! – взрываюсь я. – Какого хрена ты вмешиваешься, срываешь мои операции, подсылаешь убийц?! Вы там, наверху, совсем сдурели что ли? Не хотите меня знать, выгнали меня на землю, так хотя бы не мешайте мне! С чего бы это великий Архистратиг опустился до земного уровня и стал использовать людишек, которых он презирает, для мелких пакостей своему брату? Тебе совсем не чем заняться, что ли?! От скуки пакостишь?

- Всё сказал? – ангельское лицо моего брата даже не дрогнуло, сохранив скучающее выражение.

- Я тебе сейчас столько всего скажу…

- Силы побереги. Ты заигрался, Габриэль. Ты превысил пределы разрешенного тебе вмешательства.

- Да? И кто же это решил?

- Я. И Отец. Позволь напомнить тебе, братец, что одним из условий твоей ссылки сюда был запрет на вмешательство в большую политику людских государств. Пока ты бегаешь вокруг, вызнаешь секретики, торгуешь ими, направляешь, по твоему мнению, движение человечества в нужную сторону, спасаешь тех, кого считаешь хорошими, караешь тех, кого считаешь плохими – никто не вмешивается в твои игры. Делай, что хочешь. В конце концов, архангел ты или кто. Но ты не можешь вселиться в какого-то президента или короля, чтобы править напрямую, не можешь начинать и заканчивать войны, не можешь править людьми и странами. Это наш брат Люцифер любил такие игры, за что и поплатился. Ты помнишь об этом?

- Помню, - неохотно признаю я, остывая. – Но я не совершил ничего, что шло бы вразрез с этим запретом. Я не вселяюсь в правителей, не играю в политику и не управляю народами. С чего вы там заволновались?

- Мы не на суде, Гавриил. А ты не адвокат, чтобы играть фактами и буквами законов. Формально ты пока не совершил этого шага. Однако ты вплотную приблизился к нему. Не нужно врать ни мне, ни себе самому. Здесь собрались те, кто способен влиять на жизнь всего земного шара, и они планируют как раз это и делать. Участвуя в этом, прямо или косвенно, по любым мотивам, ты вплотную приближаешься к установленной для тебя границе. А возможно, и переступаешь ее. Моя задача – воспрепятствовать этому. Мой долг, не как Архистратига, а как брата, удержать тебя от поступков, которые могут быть губительны для тебя. Ты уже один раз нарушил это правило в сорок втором и получил лишнюю сотню лет ссылки. Остановись, Гавриил. Прошу тебя.

- А если нет? – я сажусь в кресло в углу комнаты и кладу ноги на приставной пуфик. – Еще сто лет ссылки?

- А что толку? Ты здесь прекрасно устроился – богатство, приключения, уважение, влияние. Для друзей Гэбби, для остальных – таинственный и всемогущий Мистер Гэбриел. Ешь лучшую еду, пьешь лучшие вина, спишь с самыми красивыми женщинами и мужчинами, ездишь на красивых машинах, живешь в лучших отелях. И единственная твоя проблема – это скука.

- Завидуешь?

- Нет. Мне никто не мешает пару дней или пару лет пожить такой же жизнью. Но потом я могу вернуться в Абсолют к его невообразимо прекрасной красоте и величию. А ты нет.

- У всего есть свои плюсы и минусы.

- Несомненно. Я должен предупредить тебя, Габриэль, что если ты снова оступишься, никто не будет продлевать твое чрезвычайно комфортное заключение на земле. Наш Отец милостив, но он мудр, и если отступник не внимает мягкому наказанию, дважды повторять он не будет. Самое мягкое, что тебя ждет – это пара сотен лет в Бездне.

Я вздрагиваю.

- Вижу, ты впечатлен, - продолжает Михаил. – Там далеко не так комфортно, как ты устроился здесь.

- Предупреждение услышано и понято, - киваю я. – Благодарю тебя за него. Единственного не понимаю, кто мешал тебе появиться предо мной раньше и просто всё это сказать? Зачем вовлекать людей? Твои посланцы погибли, Михаил. Тебе всё равно?

- Моё послание адресовано не только тебе, но и тем, кто встречается здесь.

- Думаешь, их это остановит?

- Нет, но кого-то, возможно, заставит задуматься. Они так уверены в своей безопасности и неприступности. Кто-то должен напомнить им об исчезающей тонкости бытия.

- Какие высокопарные слова, - я морщусь. – И для этого стоило подставлять людей под пули?

- Это были плохие люди, - он пожимает плечами. – Твой любимый мир стал лучше без них. Разве ты не принимал таких решений?

- Принимал. Но с тех пор стараюсь этого не делать. Возможно, тебе тоже стоит об этом подумать.

- Мы с тобой не дети, Габриэль. Не юные глупые херувимчики. Мы видели людей на всем протяжении их многотысячелетнего развития. И ты, и я, и Отец, знаем о них всё. Не нужно меня учить.

- Вот только вам на них всегда было, по крупному счету, наплевать. Вы поигрались с ними вначале, показали себя всемогущими и всемилостивыми, а потом забыли про них. И затем решили, от скуки ли, или от изощренного садизма, дать им друг друга поубивать в трех мировых войнах, даже не пытаясь препятствовать им в этом. Ты видел тех, кто умер от отравляющих газов, Михаил? Видел тела, разорванные пулеметными очередями? Чувствовал запах сгоревших деревень? Слышал стоны из-под развалин разбомбленных городов? Видел ожоги от излучения атомных бомб? Скажи мне, зачем вам всё это? И почему я, единственный из вас, кому было не насрать на созданное Им человечество, выкинут вами из Абсолюта с буквально подрезанными крыльями? Только потому, что вздумал перечить вашим блестящим и непогрешимым решениям? Только потому, что усомнился в их благе? Только потому, что пожалел людей, уничтожаемых вами, Великими, умывшими свои ангельские ручки, и бросившие человечество на произвол страшной судьбы?