Алексей Миллер - Мup [publisher: SelfPub] [с оптимизированной обложкой]

Я перепробовал все. Мне хотелось больше и больше. Во многих начинаниях меня поддерживала Кейт, и – что я могу сказать? – училась она всему намного быстрее людей. На четвертый день нашего мини-отпуска мы уже познакомились со многими другими гостями и очень весело проводили время.

В первый вечер после возвращения из Египта мы завели разговор о том, чтобы съехаться и жить вместе. Теперь это представлялось вполне логичным.

– Я не против, если ты решишь один вопрос, – опять коснулась она гнетущей темы. Я в очередной раз пообещал ей сделать это. Сам же задумался еще об одном: не пора ли рассказать обо всем родителям. Они имеют право знать об этом.

На следующий день я связался с мамой. Рассказывал о работе, о друзьях, разговор был в целом пресным. Я никак не мог перейти к волнующей меня теме. Она все расспрашивала, чем я занимаюсь, как живу, все как обычно.

– Есть одна новость… Есть девушка, с которой я общаюсь, – и я стал рассказывать про Кейт. Уровень интереса сразу возрос. Я решил идти ва-банк. – Если бы она не была роботом… – я передал маме такой яркий образ, что она сразу поняла, что я не шучу.

Она долго не отвечала мне, а я больше ничего не передавал. Наконец я получил печаль в ответ. Наверное, каждый из нас получал по провизору такие чувства. Но я буквально почувствовал ее боль и разочарование. Я не чувствовал себя виноватым, но понимал и свою старушку. Рационалка, которая воспринимает искусственную органику только как бытовое обслуживание, без права на эмоции. Это извращение, позор. Она – представитель культуры, где идет борьба против господства техники, которое угрожает миру. А теперь ее сын считает бездушное существо равным себе.

– Я не вправе тебя судить, – пошёл в ответ сухой текст, она отключила в провизоре передачу эмоций. – Ты уже сделал свой выбор, оставив свою родину. Ты не навещал нас больше года…

Как больно и неприятно было это слышать. Она ведь не знала причин, по которым пересечение границы было опасным для меня.

– Сам решай, как поступать со своей жизнью. Но ты должен думать о том, что оставишь после себя. Кто будет вспоминать о тебе после твоей смерти? Машина может жить вечно и думать о тебе, но это будет заложено в нее тобой или кем-то другим, потому что так надо.

– Мам, – прервал я ее. – А кто в нас заложил наши мысли? С чего ты взяла, что мы не есть машины – для другой, более настоящей жизни? Может человек тоже создан кем-то, и нас тоже где-то считают ненужными бездушными созданиями?

– Я тебя совсем не узнаю. Человек стоит в центре мироздания, – она проговаривала ожидаемые идеи, пропагандируемые в рационалах.

– Хорошо, что ты не веришь в бога. Иначе сейчас меня ждала бы ещё и проповедь, – начал я выходить из себя от нравоучений. – И хорошо, что я вспомнил бога. А если нас действительно создал бог. Не важно, Иисус, Аллах, или, может, вообще Зевс… Мы тогда создания. Нас создали, так же, как мы создали роботов. Для них мы ведь тоже боги, так?

– Сын…

– Нет. Теперь я договорю. Мы создали столько новых пород животных: собак, кошек. И эти животные принимаются природой, они плодятся и размножаются. И почему-то ты их считаешь живыми. Чем плохи органики? Они живут, чувствуют, испытывают эмоции.

– Ты себя слышишь, что ты говоришь? Что с моими детьми не так? Вы рушите все, что мы создавали. Мир, здоровье, красоту вы готовы променять – и на что?

– Мам, ты не слышишь меня. Я говорю всего лишь о том, что робот тоже имеет право на жизнь, на выбор и на достойное к нему отношение.

– Дело твоё. Только, когда начнётся очередная война – не вини других.

Я закончил разговор. Мне не хотелось ее слушать. Не то чтобы я боялся, что может измениться мое отношение к Кейт. Это было просто невозможно. Но мне были противны нравоучения, которые приводят к тому, что чистые мысли присыпаются пеплом. Я не хотел, чтобы хоть что-то омрачало мои отношения с Кейт.

– Пожалуй, нам надо сделать перерыв в общении на месяцок-другой, – послал я последнее сообщение.

Как я и обещал, я связался с Борисом. Я предложил ему встретиться, но он отказался, ссылаясь на то, что у него очень много дел. Вообще эмоциональный фон нашей беседы был странным. Он то ли боялся чего-то, то ли скрывал. Его слова и мысли путались.

– Борис, я хочу побыть с Кейт, – пытался я в очередной раз донести до него свою мысль.

– Конечно. Давай. Потом, – мне в ответ приходила всякая белиберда.

– Я хочу оставить ее у себя навсегда, – довольно грубо сказал я.

– Я не возражаю. Есть, конечно, пару моментов… Давай потом все обсудим. Сейчас она твоя.

– Мы можем встретиться? Я готов отблагодарить тебя. Я довольно состоятельный человек. Не хочу, чтобы у тебя были проблемы.

– Какие проблемы? – тут он растерялся и в течение пяти минут приходили одни междометия. – Проблем нет. Всё – потом. Сейчас будь с ней. Если что-то изменится, я тебе сообщу.

На том разговор и закончился, потому что на все последующие сообщения Борис мне ничего не отвечал. Я подумал, что их лабораторию накрыли, и теперь он не хочет светиться.

С одной стороны, это было хорошо, что ему нет дела до Кейт. Но с другой, если Кейт будут искать и найдут, договориться уже не получится. Никто будет не в силах помочь. Я решил, что мы найдем новую квартиру, и пока я постараюсь обезопасить Кейт. Я-то знал, что провизор обмануть невозможно. А, может, мне сможет помочь Лейла? Но она по-прежнему не хотела выходить на связь.

Я обо всем рассказал Кейт, сгладив острые углы, чтобы она не сильно переживала. В отличие от меня, она даже обрадовалась, что Борису нет до нее дела. Наверное, она все же в глубине души была уверена, что ее время точно отмерено, и все наши усилия тщетны.

– Спасибо, дорогой, – она обняла меня за шею и нежно поцеловала в щеку. – Ты выполнил свое обещание! – она светилась, наслаждаясь этим краткосрочным, как я считал, моментом безмятежного счастья. – Я надеюсь, мы не скоро услышим о Борисе. А когда он объявится, ты должен быть готов. Надо придумать, что нам делать…

Когда произошел мой первый контакт с коптарами? Я проводил Кейт и ехал домой, но решил выйти в старом центре и выпить где-нибудь пива. Все свое свободное время мы с Кейт были вместе, это было здорово, ярко, интересно. Но привычки настолько сильно оставляют след в нашей жизни, что я порой скучал по тем временам, когда мог провести вечер один, предаваясь собственным мыслям и переживаниям. Эти чувства, когда ты одинок, воспринимаются как негативные, печальные. Но потеряв их, начинаешь вспоминать их, как яркие впечатления, когда вся душа, казалось, бурлила. Настоящая любовь, а именно такую я испытывал по отношению к Кейт, заставляет сердце биться быстрее, но в то же время она заставляет задумываться о будущем, успокаиваться и становиться более прагматичным, потому что на первое место выходят не твои яркие эмоции, а безопасность того человека, который с тобой рядом. Это как любовь к детям. Хм… Хотя откуда мне знать? Их у меня нет и вряд ли теперь уже будут.