Алексей Миллер - Мup [publisher: SelfPub] [с оптимизированной обложкой]

В тот раз я сидел в небольшом баре на Невском, погруженный в свои мысли и воспоминания о ярких пережитых моментах, когда к моему столу подошёл мужчина средних лет и без спроса присел.

– Я не помешаю? – довольно нахально спросил он, уже устроившись на стуле и положив руки на стол.

– Помешаете, – тихо пробурчал я, немного смутившись. У меня совсем не было настроения выслушивать чьи-то истории, хотелось побыть наедине с собой.

– Ну что ж… Я не займу много времени.

– Я хочу посидеть один.

– Мы следим за тобой уже некоторое время, – ухмыльнулся он.

Теперь он заинтересовал меня. Тело оцепенело, я понял, что, значит, не ошибался, последнее время чувствуя постоянное преследование. Я уже начал формулировать послание в службу спасения. Но остановил себя, вдруг это служители закона ищут правду о происшествии в Италии, или Борис сдал меня и Кейт… Я сидел и размышлял, что же мне делать, и кто же это такой. Мужчина, как будто чувствуя мои мысли, продолжил:

– Не стоит меня бояться. Я друг тебе. Я, наоборот, хочу помочь тебе, поэтому и решил пойти на контакт.

– Кто ты?

– Меня зовут Пьер. Прости, что сразу не представился. Может и не заметно, но я нервничаю не меньше. Я долго собирался с духом и искал удобный момент для нашего общения.

– Что тебе нужно?

– Того же, что и тебе. Я хочу, чтобы мы были свободны и вольны в своих действиях.

– Ты точно меня с кем-то перепутал. Я совершенно свободен.

– Не обманывай себя. Скажи, разве ты можешь жениться на Кейт, открыто, не опасаясь чужого неодобрения? И не боишься, что ее заберут в один жуткий день?

Я понял. Мне сразу полегчало, я отпил большой глоток пива. Передо мной сидел представитель коптаров. Я слышал о них. Они были и в оппозиционах, и в рационалах, и ставили своей целью добиться равенства органиков и людей. Кто-то симпатизировал этому движению, другие считали их террористами, хоть реального вреда они и не причиняли. Они устраивали акции и саботажи, переписывая программы органиков, отменяя протоколы послушания, таким образом пытаясь доказать, что органики – существа, которые имеют право на самоопределение.

В рационалах с коптарами обходились жестко, преследуя и осуждая. В оппозиционах они были вне закона только в случаях, когда совершали противоправные действия, а на собрания фанатиков в повседневной жизни никто не обращал внимания. Они, как сектанты, придавали своим действиям сверхсмысл, а отдельные их ответвления даже сумели связать органиков и бога.

Я всегда старался держаться подальше от фанатиков, от них можно ожидать чего угодно, но могу точно сказать, что я оживился и уже предвкушал, как меня начнут агентировать вступить в ряды «праведников».

– Вы из коптаров? – задал я вопрос, откинувшись на спинку стула и положив руки на стол. Теперь можно было спокойно рассмотреть этого мужчину: опухшее лицо и отекшие глаза, скорее всего много пьет. Старое серое пальто, перчатки – что странно, их уже лет пятьдесят никто не носит – рубашка без пуговиц… Одним словом, какой-то растрепанный тип, чем-то похожий на жителей отдаленных провинций, которых я много повидал во время своего бизнес-проекта.

– Да.

– Нет, мне не интересно.

– Ты даже ещё не понял, какие возможности могут открыться перед нами, если люди услышат нас. Мы живём в стереотипах прошлого. Раньше люди боялись признать, что земля круглая. Потому что боялись перемен и потерять власть. Мы так же стоим на перепутье, у истоков нового мира, свободного, яркого, с возможностями, равными для всех. Не ты ли его создаёшь? Не ты ли идёшь в своём развитии впереди? Да. Ты. Но тебя стараются остановить, потому что ты опасен для них, ты можешь сломать их хрупкое равновесие. Мы можем стать для тебя поддержкой. Только представь, какие возможности могут открыться!

– Мне не интересно это слушать.

Пьер стал докучать мне своей фанатичной фигней. Его речи не могли достучаться до моего сознания. Это было примитивно. Ничего нового и интересного. Лучше договориться с Лейлой или напрямую с Борисом о свободе Кейт, но точно не через сумасшедших сектантов.

– И не надо! Знай, что мы есть. Он оставил номер своего провизора, записанный на листочке. Первый раз в жизни при мне кто-то написал от руки свой номер. Уже все давно передают его онлайн.

Я рассказал Кейт про это происшествие, интересное с моей точки зрения, ожидая, что она начнёт меня уговаривать как можно быстрее вступить в их ряды. Ведь так она сможет стать свободной, как она мечтает, может даже не скрывать свою истинную натуру. Каково же было мое удивление, когда в ответ я получил презрительный взгляд. Она даже отодвинулась от меня, после чего открыто начала осуждать, что я сразу же не послал Пьера далеко и надолго. Она не на шутку разозлилась:

– Помимо всего прочего, чего я не намерена объяснять, ты и сам должен понять, что подвергаешь нас риску, особенно меня.

На этом можно было считать, что разговор окончен. Я хотел начать оправдываться, но сразу осекся, посчитав такое своё поведение недостойным. Во-первых, я не сделал ничего плохого, учитывая, что Пьер сам, без моего спроса, присел за мой стол. Во-вторых, я вправе сам выбирать с кем и как общаться. Ну и, наконец, третье. Ее поведение вызвало у меня желание вступить в их ряды.

Только через некоторое время я понял, почему Кейт так отреагировала. Она испугалась, что в рядах коптаров есть много органиков, которым грозит большая опасность в случае их поимки – даже в оппозиционах. Их моментально деактивируют, в отличие от людей, которые отделаются лёгким предписанием. Я осознал огромное чувство досады и разочарования в себе – оттого, что не подумал об этом раньше. Несколько раз собирался связаться с Кейт, обговорить это, но мешала гордость. Так я и уснул, раздираемый противоречивыми чувствами.

Через неделю втайне от Кейт я связался с Пьером. Я сказал, что готов встретиться и выслушать их предложение. Если честно, я хотел убедиться, что их деятельность не может угрожать безопасному будущему Кейт. Отношения с Кейт опять стали напряженными, она стала упрекать меня в безответственности, даже не хотела встречаться. Это толкнуло меня на крайний шаг.

Мы договорились встретиться в парке, в центре старого Петербурга. Летний сад. За все время жизни в городе я был там всего один раз, и то случайно. В парке проходила экспозиция скульптур Древнего Рима. В тот момент это был неописуемый симбиоз серого наследия прошлого и сумасшедшего будущего. Каждый экспонат был не просто выставлен на обозрение, но и преподнесен по-особенному. Где-то в воздухе парило полуобнаженное тело Венеры Милосской. В другом месте преобразователь каждую минуту превращал большую кучу бесформенного гипса в творения скульпторов – величайшие произведения, навеки пропавшие или которые просто нет возможности возить по миру.