Павел Корнев - Ритуалист-1. Некромант

— Святые небеса! — невольно вырвалось у меня, но братья опередили нежить, хором затянув церковный гимн.

Голоса их сплелись, наполнились мощью и ударили молитвенным молотом, развеивая эманации запределья и вышвыривая из нашей реальности демонов, не успевших толком овладеть покойниками и перекроить под себя их плоть. Мертвые егеря повалились на землю.

Стеффен закрыл дверь, для надежности мы придавили ее топчаном и принялись стаскивать туда же всяческий хлам. И все это — под молитвенные песнопения братьев, большей частью мне совершенно непонятные. Неплохое знание письменного староимперского помогало разобрать лишь одно слово из трех.

«Воля к противлению злу»? Возможно, что и так.

Голоса гулко отзывались в голове, невесть с чего закололо сердце, захотелось зажать уши ладонями. Но сдержался конечно же. А тут и братья наконец умолкли. Мертвецы остались недвижимы; герхардианцы принялись рубить им головы и перетаскивать к входу. Крови при этом натекло на пол сверх всякой меры.

Я оценивающе встряхнул медную пороховницу и принялся перезаряжать пистоли. В люк со второго этажа выглянул брат-стрелок, из-под свободного рукава черно-красного сюрко выглядывала наложенная на бицепс повязка.

— Все целы? — спросил он.

— Да! — отозвался Стеффен и, в свою очередь, поинтересовался: — Сильно зацепило?

— Царапина.

Макс убрал шпагу и кинжал в ножны, спросил:

— А инкуба так изгнать не сможете?

Ловчий помрачнел.

— Если захватим пацана, изгоним. Но не навсегда, только на время.

— Мы его не захватим, — вздохнул я, выглядывая на улицу через щель в досках.

Любая попытка прорваться закончится тем, что нас перебьют засевшие в кустах арбалетчики. Да и егерей остается в избытке; сунемся наружу — порубят.

— Захватить не захватим, — согласился со мной Макс и криво ухмыльнулся. — А если убить?

Стеффен рассмеялся.

— Что порождению запределья раны смертной плоти? Без имени нечистого нам не обойтись.

И наши взгляды сошлись на Иваре Фальке. Тот задергался, забился, отчаянно завыл, будто угодивший в капкан дикий зверь. Пустое! Ни вырваться, ни разжалобить нас у чернокнижника, скормившего демону душу собственного племянника, не было ни единого шанса.

Крики. Вонь паленой плоти. Хрип. Ивар Фальк оказался крепким орешком. Внезапное нападение одержимых подарило ему надежду на скорое избавление и вдохнуло новые силы. Он наивно полагал, будто инкуб кровно заинтересован в его спасении, а сверхъестественные способности демона исцелят его раны, надо лишь немного продержаться, еще чуть-чуть потерпеть. И он терпел. Драл глотку в безумных криках, плевался кровью и упорно не желал произносить заветного имени. Глупец!

Брат Стеффен планомерно превращал чернокнижника в обрубок, лишь отдаленно напоминавший человеческое тело. Ловчий действовал поспешно и неряшливо, но никто его в этом не упрекал. Я буквально чувствовал, как утекает сквозь пальцы время. Завладевший телом Руне инкуб не мог не осознавать, какую опасность представляет человек, знающий его истинное имя. Рано или поздно чернокнижник сломается, и тогда…

С улицы донесся раскатистый хлопок, а миг спустя над нашими головами что-то страшно треснуло, надстройка кузницы содрогнулась, и меж досок закапала, а затем и вовсе потекла алая кровь. Ангелы небесные! Нас обстреляли из пушки!

Ловчий отступил от лившихся сверху струек и задрал голову.

— Кас! Гил! Вибе! — нервно крикнул он.

Будто в ответ на эти слова в люке показался забрызганный кровью брат-стрелок. Он спешно спрыгнул вниз, следом спустился один из арбалетчиков. И все.

— Вибе не повезло, — сказал стрелок, оттирая с лица чужую кровь.

— Уложило наповал, — подтвердил его собрат и выдернул торчавшую из щеки щепку. — Нас с Гилом чудом не зацепило.

Я подбежал к лестнице и предупредил:

— Держитесь подальше от двери и окон!

Каменная кладка первого этажа выглядела надежной, но удачное попадание в оконный проем способно наделать много бед.

— Не стоит туда лезть! — предупредил меня Гил.

— И не собираюсь! — уверил я стрелка, поднялся на несколько шатких перекладин и, высунув голову из люка, осмотрелся.

Первое, что бросилось в глаза, — это изуродованное тело. Жуткая рана продолжала кровоточить, в красном месиве проглядывало белое крошево ребер. Торс бедолаги едва не разорвало надвое.

Я перевел взгляд на стену и увидел, что одну из досок вырвало, а измочаленные соседние топорщатся забрызганной кровью щепой. В противоположной стене виднелось отверстие, в которое прошел бы кулак, его окружала целая россыпь дыр поменьше. Судя по характеру повреждений, стреляли виденным мной зарядом из полуфунтового ядра и мушкетных пуль.

Вновь грохнуло, и почти сразу доски над моей головой взорвались тучей щепок. Заряд выбил сразу две доски и прошил надстройку, изрешетил заднюю стенку.

От неожиданности я чуть не сверзился вниз, лишь чудом удержался на лестнице и поспешно ретировался. Второй этаж был для нас потерян безвозвратно. Всякий, кто решит занять там позицию, очень скоро распрощается с жизнью, словив добрую порцию картечи.

Тут в третий раз громыхнула пушка, и на этот раз сеньор фейерверкер умудрился уложить двухфунтовое ядро точно в окно. Чугунный шар снес доски, пропахал засыпной пол и едва не разломал очаг.

Пришлось перетаскивать чернокнижника в безопасный угол. От вбитых в землю колышков отказались, но в них уже и не было нужды: теперь Ивар Фальк мог лишь стонать да истекать кровью. Брат Стеффен с ним больше не церемонился и разве что кишки на руку не мотал. Смотреть в ту сторону не хотелось.

Я многое повидал за время службы в Сизых псах, и чем дальше, тем больше происходящее напоминало Лавару. А ведь давал зарок, что никогда — никогда-никогда! — не позволю себе очутиться в подобной ситуации впредь. Вот же дерьмо!

Брат-стрелок глянул в окно и быстро отступил в сторону. Движение не осталось незамеченным, влетевший в кузницу болт ударил в стену и отскочил в темный закуток.

— Что там? — спросил Макс, не решаясь последовать примеру герхардианца.

Вместо этого он попытался вернуть на место сорванные прямым попаданием доски. Те, которые не расщепило ядро.

— Пушка на той стороне лога, шагах в трехстах, не больше, — сообщил Гил и принялся расстегивать застежки кожаного чехла. — Фельдфебель что-то о просеке говорил, видно, по ней и привезли.

Очередное ядро ударило под потолок, стены дрогнули, но каменная кладка выдержала попадание, лишь посыпалась на головы пыль. Стрелок вынул из чехла непривычно короткий мушкет, засыпал порох и достал из подсумка пулю — не обычную круглую, а скорее напоминавшую усеченный с одного конца желудь. С задней стороны у нее была глубокая выемка.