Дэниел О’Мэлли - Ладья [litres]

Он улыбнулся, но в следующий момент дверь уткиной комнаты резко распахнулась. Все, кто был за столом, шарахнулись от испуга.

В проеме возник Хендерсон, его руки были испачканы в крови, в волосах виднелись перья.

– Утка ничего мне не сказала! – прокричал он.

На какое-то мгновение все застыли от ужаса. Леди Фарриер, появившаяся за спиной Хендерсона, судя по своему виду, готова была вывернуть желудок наизнанку, а сэр Генри держался обеими руками за голову. Хендерсон сделал глубокий вдох и снова заговорил, только на этот раз гораздо тише.

– Утка ничего мне не сказала.

– И вы посчитали необходимым ее убить? – сухо спросил слон Алрич.

Хендерсон взглянул на слона, руки у него тряслись. Он сделал шаг в сторону Алрича, но затем, впервые за вечер сумев предвидеть будущее, решил на этом остановиться.

– Что вы сделали с уткой? – спросил Гештальт с нажимом.

– Я действовал согласно протоколу, – ответил Хендерсон. – Использовал стерильное лезвие. Призвал все благосклонные стихии…

– Вы вскрыли утку? – взвизгнула я.

– А как еще можно осмотреть внутренности? – рявкнул он.

– Как насчет МРТ? – предложил Экхарт, поджигая сигарету.

Хендерсон стрельнул в него взглядом.

– Предсказания открываются только в случае смерти существа, – ответил Хендерсон.

– Или нет, как мы видим, – сказал Алрич.

– Я не понимаю, – признался Хендерсон. – Все было сделано как предписано. Все, что нужно для получения информации от водоплавающей птицы.

– Неимоверный кретин, – произнес Гештальт. – Мы уже выяснили, что утка способна давать точные ответы на вопросы, которые ей задают вслух.

– Что? – слабым голосом спросил Хендерсон.

– Что? – повторил Уоттлмен, поднимая голову.

– Я в это не верю, – заявила Фарриер.

– Нам его убить? – поинтересовался Экхарт.

– Пожалуй, стоит, – задумчиво произнесла Фарриер. – Слон Алрич?

– Я уже поужинал, – пробормотал тот.

– Мы думаем убить его, а не выпить из него всю кровь, – сказал Экхарт.

– А потом, может быть, изучим его внутренности? – предложил Грантчестер.

– Так, погодите-ка! – крикнул Уоттлмен. – Да, произошла чудовищная ошибка, но что сделано, то сделано, и нам необходимо приспособиться к новым обстоятельствам. – Он говорил уверенно, стараясь вложить в слова весь свой авторитет. В эту минуту он был не просто человеком, у которого на глазах только что глупо и бездарно погибла мечта многих десятилетий. Он был генералом. Предводителем. Признаюсь, это выглядело впечатляюще, и мы предусмотрительно отодвинулись подальше. Хендерсон тайком утер своей мешковиной пот со лба.

– Так что… убивать, значит, не будем? – спросил Экхарт.

Я хихикнула, и все посмотрели на меня.

– Простите, – произнесла я едва слышно.

– Мистер Хендерсон, – произнес Уоттлмен (я заметила, что он перестал называть его «мастером»), – дал все необходимые подписки о неразглашении. В свете случившейся неудачи мы наложим на него дополнительные ограничения. Ладья Томас, я знаю, вы с этим справитесь.

– Да, сэр Генри, – отозвалась я, поморщившись от того, что он назвал меня ладьей.

Я не знала, как много было известно Хендерсону, но использование при нем званий Шахов могло только лишний раз заверить его в нашей странности. Даже на фоне всех взаимодействий с вещей уткой. И нашего явного желания его убить.

И даже парня с кондором на голове, только что прошедшего мимо открытого проема, оставленного кем-то из официантов.

– Умница, – проговорил Уоттлмен и вышел из зала. Остальные члены Правления последовали за ним.

Мне оставалось провести Хендерсона в свой кабинет и дать ему подписать необходимые формы, чтобы убедиться, что он никому не расскажет ни о Шахах, ни об утке, ни о чем-либо еще увиденном здесь.

Такой вот выдался день. Я вынуждена признать, что хотя мне жалко эту утку, еще больше я расстроена за саму себя. Теперь я знаю, как мало у меня осталось времени, а в делах еще и просвета не видно.

С любовью,

Я

– Хоть у кого-то же должен быть долбаный аспирин! – простонала Мифани. – Я же читала, что такие фургоны оборудованы так, что можно даже восстановить ткани людей, растворенных в кислоте.

– Ну, вообще, я думаю… – начал Сайрус, но Мифани сделала ему знак заткнуться.

– Мне все равно, все равно! – отрезала Мифани. – У меня перед глазами пятна, и если это не прекратится, то очень скоро вы все тоже будете их видеть. Кто-нибудь, дайте мне аспирин, ну пожалуйста!

Когда Мифани провели к трейлеру, несколько прислужников разбежались выполнять приказ. Тусклый солнечный свет слепил Мифани глаза, и она прикрыла их руками, позволив Ингрид и одному из охранников вести себя.

Чем ближе они подходили к полицейскому участку, тем сильнее становилась боль. Ощущения были схожи с тем, что она испытывала при встрече с безкожим бельгийцем, когда тот воздействовал на нее своим извращенным естеством.

«Это явно дело рук Правщиков», – горько подумала она.

Однако если встреча в той машине всколыхнула ее нутро, то сейчас, что бы ни было здесь на участке, оно буквально вгрызалось в ее мысли.

– Ладья Томас? – услышала она неуверенный, но звучный голос, эхом отразившийся внутри ее черепной коробки. Рука телохранителя, лежавшая на ее плече, сжалась крепче.

– А? – гаркнула она.

Мифани выглянула сквозь собственные руки и увидела огромные пальцы в перчатках.

– Меня зовут пешка Стил, – послышался робкий голос.

Несмотря на головную боль, это имя всколыхнуло что-то у Мифани в памяти.

– Пешка Стил? Ты был в Бате, верно? Это ты вошел с бензопилой и срезал грибок в подвале.

Мифани хорошо его запомнила. Здоровяк, чьи предки явно попали в Англию на кораблях с драконами на носах. Поскольку сегодняшнее общество не одобряло такое семейное ремесло, как грабительство, его привлекли в Шахи, где его потенциал в создании хаоса оценили по достоинству.

– Да, сэр.

– Чем могу быть полезна? – спросила она, не обращая внимание на «сэра».

– Не знаю, заметили вы или нет, но здесь такой же запах, как тогда в Бате, – сообщил Стил.

– Запах? Нет, не заметила.

– Просто у меня одна из способностей – усиленное обоняние, – признался Стил.

– Правда? А ну возьми меня за руку, – сказала Мифани, пригибая голову от солнца.

Ощутив кожей его пальцы, она прикоснулась к нему и мысленным взором. В центр обоняния ее мозга тут же проник запах химикатов и грибка.

– Ну да, такой же. («Как же его называла Шонте?») Похоже на гигантский белый гриб, только здесь его будто замочили в формальдегиде.