Дэниел О’Мэлли - Ладья [litres]

– А когда в Ладейную в последний раз приезжал премьер-министр… черт, когда они вообще приезжали на представление главы? – поинтересовался Гештальт.

– Один раз была Тэтчер, в начале карьеры, – вспомнила я.

– А королевская семья?

– Ну, о нашем существовании знают только правящий монарх и наследник, – сказала я. – Но последние два монарха приезжали только по разу, после коронации. Это я точно знаю.

– И они дают нам всего пять минут на подготовку, – посетовал Гештальт.

Но он успокоился, когда мы оказались в вестибюле, который, к слову, выглядел вполне недурно, даром что располагался в гараже. Для тех, кто выходил из машин, там был расстелен ковер, а к лифтам вели витражные раздвижные двери, и Ингрид выставила впечатляюще высоких охранников, которые выстроились в линию и должны были приветствовать прибывающих гостей. Мы с Гештальтом пробрались мимо охранников и оказались на месте как раз, когда дверь гаража стала открываться и внутрь въехала машина Уоттлмена. Я заметила несколько человек, которые что-то сердито кричали снаружи.

– Это еще что, черт возьми, такое? – раздраженно спросил Гештальт.

Энтони пробурчал что-то нечленораздельное.

Я дальновидно кивнула.

– Что?

– Это протестующие, они стоят у здания, – объяснила охранник Гештальта, звеня серьгами на губах.

– И когда они там появились? – спросила я, когда машина подъехала к нам поближе.

– Полчаса назад, – ответила Ингрид.

– И против какой ерунды они протестуют? – спросил Гештальт, заметно раздосадованный этим неудобством. – Жалуются на банк?

– Нет, они протестуют против тайных правительственных операций, проводимых в этом здании, – ответила телохранитель.

– Что? – в ужасе воскликнули мы с Гештальтом.

– Я как раз договариваюсь о встрече с начальником службы безопасности Кловисом, – спокойно сообщила Ингрид. – Он просил не беспокоиться.

– Ох, нехорошо все это выглядит, – пробормотала я, когда машина остановилась перед нами. – Слава богу хоть окна затонированы. И яйценепробиваемы.

Дверь открылась, и из автомобиля выбрался сэр Генри. Мы все изобразили надлежащие приветственные жесты, выкрутившись при этом таким образом, чтобы разглядеть того, кто еще сидел на заднем сиденье машины.

– Ах, вижу вам не терпится познакомиться с нашим гостем, – весело проговорил сэр Генри. – Конечно, для нас всех это огромная честь, что он соизволил навестить нас в этот исторический день. Ладь… мисс Мифани Томас, мистер… – Он сделал паузу, очевидно, пытаясь вспомнить имя присутствующего тела Гештальта. Я сжалилась над ним и шепнула ему в ухо. – Ах, да, мистер Теодор… – Он подмигнул. – Гештальт, позвольте представить Руперта Хендерсона.

– А? – выдавил из себя Гештальт, и я бы могла сказать не больше него, но слишком была занята размышлениями о том, кто же это такой. Он был одет в какую-то мешковатую муу-муу [31] , а его волосы выглядели так, что им не помешала бы укладка от Гештальта. Я абсолютно точно могла сказать, что это был не монарх и не премьер-министр.

– Возможно, вы не знаете его в лицо, но я не сомневаюсь, что его репутация идет далеко впереди, – гордо заявил сэр Генри.

– Это точно, – уместно вставила Ингрид, пока мы с Гештальтом пытались вернуть свое самообладание.

– Сэр Генри, мистер Хер… то есть Хендерсон! – начала я.

– Что? – гаркнул мистер Хендерсон. – Девочка, говори громче!

Я дрогнула и почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Я опустила голову и быстро заморгала.

– Не надо кричать на нашу Мифани, мастер Хендерсон, – добродушно осадил его Уоттлмен. – У нее тихонький голосок, – хлопая меня по плечу, – зато за рабочим столом она настоящее чудо.

Когда Гештальт повел всех к лифтам, я уловила, как Уоттлмен вполголоса обратился к мистеру Хендерсону, думая, что его больше никто не слышит.

– Девчонка ужасно застенчива. Мы стараемся ее не расстраивать, а то она совсем расклеится.

– Всегда такой была, – еле слышно добавил Гештальт.

Шагая позади них, я чувствовала, как у меня горят щеки, и тихонько шмыгала носом. Ингрид тайком вручила мне платок.

Устроившись в зале приема, мы стали дожидаться остальных членов Правления, что заняло удивительно мало времени. Очевидно, остальные получили то же расплывчатое сообщение, что и мы с Гештальтом: они тоже что-то предвкушали и видно было, что собирались впопыхах, а потом приходили в замешательство, когда видели этого странного человека, одетого, как пророк бога компоста.

Все вокруг вели пустые разговоры, я стояла молча. Когда нас наконец позвали в обеденный зал, где нас ждал наспех приготовленный ужин, я тихонько попросила Ингрид попробовать разузнать что-либо об этом Руперте Хендерсоне. Та кивнула и, пока официанты разливали напитки, поспешила удалиться. Гештальт, задвигая мой стул, шепотом спросил меня, получила ли я подтверждение.

– Что? – спросила я.

– Утка! Предсказания сбылись? – спросил он раздраженно.

– Ах, точно. – Мне внезапно захотелось над ним поиздеваться. – Пока получила ответ только на один вопрос. Остальные будут в конце десерта.

– Десерта? – переспросил Гештальт в ужасе.

– Да, и один из них касается тебя, – добавила я снисходительно. Он побледнел. – Но не беспокойся. Все-таки, если предсказание верно, ты хочешь не хочешь его исполнишь. – Он нетвердой походкой направился к своему месту.

Ужин был очень вкусным, и я сделала себе в уме заметку поблагодарить поваров за такую хорошую работу в сжатые сроки. Я также видела, что Гештальт обильно потел на протяжении всего ужина.

Наконец, когда мы доели малиновый пудинг и фруктовое мороженое, сэр Генри поднялся с места.

– Леди и джентльмены, дорогие коллеги и друзья. Сегодня у нас великий день – кульминация многолетних исследований, усилий, неустанной работы на выездных операциях. Надеюсь, мы все можем гордиться тем, чего достигли. Наша способность сосредоточить свои силы и преследовать цель на протяжении столь долгого времени, причем не взирая на различные невзгоды, характеризует нашу организацию самым лучшим образом. – Я подняла руки, чтобы зааплодировать, но тут же неловко их опустила, потому что никто больше не хлопал. – Конечно, вы все знаете Руперта Хендерсона, – продолжил он, неопределенно улыбнувшись. – Его репутации, полагаю, достаточно, чтобы оправдать его присутствие здесь. И вне сомнений, его видение будущего и знание всех вопросов Провидения оправдают и его активное участие в нашем сегодняшнем мероприятии.