Дэниел О’Мэлли - Ладья [litres]

– Да, я слышал, это довольно неприятно, – ответил пешка Сайрус. – Мне нужно переживать?

– Да нет, там никаких проблем, – сказала Мифани. – Однако причина, по которой мы их проходим, та же, что и причина того, что в людей стреляют и, э-э, протыкают здесь в Рединге.

– Не уверен, что понимаю, – признался пешка Сайрус.

– Это Правщики, – сказала Мифани и увидела, как он побледнел. Но тут же была вынуждена отвести взгляд, когда охранник уронил пистолет, заставив всех в машине встрепенуться. – А теперь, Сайрус, – продолжила Мифани, когда охранник стыдливо подобрал оружие, – запомни, что этой информацией нельзя делиться ни с кем. Я могу только надеяться, что это поможет тебе в этой операции, которой ты, разумеется, продолжишь руководить. Баргесты прибудут в твое распоряжение, а я буду просто наблюдать. – Она постаралась не вспоминать последний раз, когда собиралась просто наблюдать. И Сайрус, судя по выражению лица, тоже отгонял от себя эти мысли.

– Это начало нового вторжения? – спросил он с тревогой.

– Нет, – ответила Мифани. – По крайней мере, я так не думаю. Полагаю, это, скорее, предупреждение. Хотя конечно, всегда есть вероятность, что Правщики могут воспользоваться нашим временным ослаблением, поэтому разобраться нам нужно быстро.

Сайрус выглядел больным, а малыш Алан – так, словно готов разрыдаться. Мифани ощутила нарастающую головную боль.

– Итак, – продолжила она, – Сайрус, ты случайно не слышал что-нибудь о Джоне Перри?

– Разумеется, слышал, – ответил Сайрус.

– О Джоне Перри из Рединга? – с сомнением уточнила она.

– Разумеется. О Джоне Перри из Рединга, – подтвердил Сайрус. – О ладье Джоне Перри.

– О ладье Джоне Перри? – переспросила Мифани.

– О ладье Джоне Перри, самом известном агенте Шахов из Рединга, – ответил Сайрус. – О ладье Джоне Перри, одном из самых известных агентов Шахов вообще.

– Ух ты, – проговорила Мифани, недобро глядя на остальных, кто сидел в машине и, не страдая амнезией, не имел уважительной причины не вспомнить, кто такой этот Перри. – Освежи-ка мне память, – попросила она.

– Он сыграл решающую роль в победе над Правщиками на острове Уайт, – сообщил Сайрус.

«Боже, этот облезлый бельгиец в самом деле затаил обиду», – подумала Мифани.

Вместе с остальными она приняла виноватый вид, тогда как Сайрус умудрялся казаться одновременно и оскорбленным их неведением, и встревоженным присутствием Правщиков в его городе. Он позвонил по мобильному и заговорил тоном одновременно и спокойным, и взволнованным.

– Ладья Томас, с вами все хорошо? – вдруг спросила Ингрид.

Мифани удивленно посмотрела на секретаря и поняла, что сжимала себе пальцами виски.

– У меня голова начинает болеть спереди.

– Спереди? – спросил Сайрус.

– Это очень сложно объяснить, – коротко ответила Мифани. – У вас тут где-нибудь есть аспирин? – Все неуверенно посмотрели по сторонам.

– У нас есть «Джонни Уокер Блю Лейбл» [30], – сообщила Ингрид, осмотрев мини-бар.

– Да-а? – изумился охранник с неподобающим энтузиазмом.

– Я не стану пить виски по дороге на место происшествия, еще и на голодный желудок, – заявила Мифани. – И вы все тоже, – многозначительно добавила она, когда охранник с тоской посмотрел на бар. – Ингрид, у тебя в сумочке ничего подходящего не завалялось?

– Увы, ладья Томас, – ответила секретарь. – Может, здесь есть какая-нибудь аптечка? Хотите, проверим, что есть у водителя?

– Нет… да… не знаю, – забормотала Мифани, морщась от боли. – Это ненормально. Такое чувство, будто…

– Будто что? – взволнованно спросил малыш Алан.

– Будто боль идет снаружи, – сказала Мифани.

– Что? – спросил Алан. – Откуда?

– Оттуда! – крикнула Мифани, показав пальцем на большое здание, окруженное бойцами и техникой Шахов. – Прямо оттуда!

Дорогая ты!

Сердце показало немногое. Они пропустили его через все сканирующие устройства, известные человечеству, и дали той девочке-анорексичке, у которой вроде как есть способности к психометрии, но даже она не смогла помочь. Поэтому сердце лежит сейчас в холодильнике, а я понятия не имею, почему мне его прислали. Будь я в лучшем настроении или обладай хреновым чувством юмора, сочла бы его за валентинку, но воздержусь от этого и лучше расскажу о нашей последней находке и о том, как нам пришлось спешно заминать одно дело.

В нашем сообществе годами ходили слухи о том, что кто-то где-то владел животным, которое умело предсказывать будущее. Сейчас Шахи видят его посредством предсказателей, медиумов и гадателей по шарам (хрустальным и не только), но все эти люди – не более чем халтурщики. Чаще всего они выдают какое-нибудь дразнящее пророчество, которое обязательно рифмуется, но не имеет выдержанного размера, и настолько запутано метафорами, что оказывается совершенно непонятным. Либо это может быть какой-нибудь недоумок, желающий придать особое значение своей эпилепсии. Поэтому хоть мы и продолжаем по-прежнему выискивать всяких медиумов, мы не слишком-то к ним прислушиваемся.

Сама понимаешь, почему нам так хочется заполучить существо, которое смогло бы точно предсказывать будущее, – ведь животное с куда меньшей вероятностью станет притворяться, будто его видит, чтобы обратить на себя внимание. Группа наших агентов получила задание найти и любым способом заполучить его. Они последовали за сотнями зацепок и прочесали все королевство, умудрившись потратить при этом уйму денег. (Уж я-то знаю! Угадай, кто обсчитывал и администрировал это маленькое фиаско.) Агенты уходили на пенсию и заменялись новыми. Не раз объявлялось, будто зверь найден – хотя слухи получались размытые и было непонятно, к какому виду тот относился.

Так в ходе этого предприятия я получила нескольких свиней, козу, кролика, Джек-рассел-терьера и – мою любимую – картонную коробку, содержащую то, что нашедший ее с гордостью назвал «улитками-пророками из Бекклса». Каждая из находок с большой помпой представлялась членам Правления. Стоит ли говорить, что ни один из них будущего не видел. А если и видел, то делиться с нами своими сведениями не желал. Ничего, кроме позора, это не принесло. Хотя нет, я оставила у себя кролика.

Это нелепое упражнение в бесполезности было одной из тех вещей, что я унаследовала, став ладьей, и от чего с радостью бы отказалась. Но это было одной из непреодолимых одержимостей Уоттлмена, поэтому мне оставалось просто продолжать ею заниматься.

Но этим утром подлинность находки подтвердилась. Агенты наконец добыли животное, и наши лучшие ученые провели над ним ряд исчерпывающих тестов. Поэтому я стала выводить ручкой официальные приглашения для членов Правления, которые должны были приехать вечером в Ладейную и лицезреть во всей ее удивительности невероятную и волшебную, единственную вещую утку Соединенного Королевства.