Дэниел О’Мэлли - Ладья [litres]

– Хех, – отозвалась Мифани. – А активизация грибковой фермы в Бате, говорите, тоже была одним из таких планов? А куб плоти в Рединге?

– Я тут ни при чем, – ответил бельгиец озадаченно. – Похоже, это Герд сымпровизировал.

Мифани пристально посмотрела на него и пожала плечами.

«Я на это не куплюсь, – подумала она, – но этот хмырь наверняка должен был знать, что активация подобных планов исключит возможность любых соглашений. Уверена, его безкожий братец выбрал тот вариант, который предназначался для самых крайних случаев, и рассчитывал, что получится обезоруживающий удар».

– Что ж, как я уже говорила, начать переговоры невозможно до тех пор, пока не соберутся все заинтересованные лица. И все же мне было бы интересно услышать некоторые из предлагаемых вами условий. Вы голодны? Меня, например, все дико бесит спросонья, а вы вообще пробыли в холодильнике несколько месяцев!

– Я бы выпил чашечку кофе, – признался бельгиец.

– Кухня не будет работать еще несколько часов, – сказала Мифани, – а кофе-машина в кабинете сломана. У меня в квартире есть другая, довольно сложная, но, думаю, я с ней разберусь. Вам какой?

Мифани встала и повернулась к портрету Грантчестера – его глаза привлекли ее внимание.

«Наверное, скоро кто-нибудь скажет его убрать», – подумала она.

– Черный с сахаром, пожалуйста, – сказал Правщик и начал подниматься с кресла.

– Пожалуйста, сидите, – поспешно попросила Мифани.

«Хотя бы до тех пор, пока я не найду халат», – подумала она, возможно, с легким сожалением.

Все-таки он был весьма хорош собой.

Моника Джарвис-Рид сидела, скрестив ноги, в нескольких метрах над землей. И, попивая сок, глядела на пустынный итальянский пляж под ней. Вдаль на многие мили простирались сапфировые волны, увенчанные белыми гребнями и плещущие о песок. Это был небольшой залив, и по обе его стороны изгибались утесы, а вдоль песка идеальной линией тянулись оливково-зеленые кусты. Солнце светило так ярко, что ей не очень-то помогали очки, и она была рада, что надела рубашку с длинными рукавами и брюки. Моника взяла в руки мощный бинокль, висевший у нее на шее, и посмотрела на рослую фигуру в купальнике, которая пробивалась сквозь кусты к одинокому шезлонгу, стоящему на песке. Она вытащила из зажима на поясе спутниковый телефон и приложила его к уху.

– Сигнал? – спросила она.

– Ждать, затаив дыхание, – донесся скучающий голос.

– Это он. Так же ухмыляется. И слишком быстро двигается в купальнике. К тому же, когда он сел, я увидела небольшие клубы дыма.

– Да, дорогая, биометрика со спутника подтверждает твой вывод, – послышался довольный ответ. – Это наш блудный слон. Подтверждено.

– Хорошо, – сказала Моника. – Соедини меня с ладьей Томас.

– Великолепно, – сказала Мифани. – Да, действуй, позаботься о нем. А потом можешь развлечься в Италии до конца недели. И спасибо тебе, Моника. – Она положила трубку и вернулась к своему кофе.

– Так значит, если дело в грубом парне, тогда что случилось с твоими глазами? – с любопытством спросила Бронвин.

Мифани, не поднимая взгляда, продолжила разливать кофе по трем чашкам. В две из них она насыпала сахара, в третью – долила молока.

– Подушка безопасности, – ответила она, передавая одну из чашек сестре.

Затем взяла остальные две и вынесла их в гостиную, где на диване, читая журнал, раскинулась Шонте. Американка прибыла в Англию тремя днями ранее в сопровождении ладьи, команчи по происхождению, и отряда юристов для участия переговорах о слиянии.

Шонте с благодарностью приняла кофе и подобрала ноги, чтобы освободить место на диване для Мифани. Бронвин устроилась на стуле и положила Вольфганга себе на колени.

– Подушка безопасности? – переспросила она.

– Я попала в аварию, – сказала Мифани. – Сидела на пассажирском сиденье. В нас въехали сзади, подушка раскрылась и ударила меня по лицу.

Шонте, скрывшаяся за журналом, закатила глаза.

– Ой-ей! – Бронвин поморщилась. – И когда это случилось?

– На следующий день после нашей гулянки.

– И что, синяки тебе не мешали на бизнес-встречах?

– Ну, были смущенные взгляды, – ответила Шонте, – но твоя сестра такая важная шишка, что задавать вопросы никто не осмелился.

– Еще макияж, – добавила Мифани.

– Да, и макияж, – согласилась Шонте.

– Так что, слияние получится? – спросила Бронвин без особого интереса, почесывая Вольфганга за ухом. Было видно, что она спрашивала это лишь потому, что знала, насколько это было важно для сестры. Шонте изогнула бровь и посмотрела на Мифани.

– Ага, – вздохнула та. – Только детали, конечно, будут прорабатываться еще несколько месяцев. Это будет грызня между юристами, споры, компромиссы. Они будут слишком гордыми, чтобы согласиться на наши условия, а мы – слишком недоверчивы, чтобы принять то, что предлагают они, но рано или поздно мы договоримся.

«Обязательно, – подумала она. – Мы свяжем их контрактами, обязательствами и застращаем полным раскрытием. Держи друзей близко, врагов – еще ближе. А Правщики для нас – и те, и другие. Тем временем мы выучим нового ладью, нового коня и нового слона, причем я нацелена взять в Правление пару человек без сверхъестественных способностей. И пару женщин. Фарриер продолжает намекать, что не прочь видеть меня в качестве нового слона, но мне это кажется безумием. Хотя… Конечно, привычные странности так и будут происходить изо дня в день, и нам придется с ними разбираться. Но с помощью Правщиков будет легче».

– Что ж, это здорово, – отозвалась Бронвин рассеянно.

– Да, вполне, – согласилась Мифани.

– А через пару дней уже Джонатан вернется, – сообщила сестра. – Наконец-то снова с ним увидитесь! Спустя… двадцать два года?

– Вот это класс! – сказала Мифани с улыбкой. – Брат. Семья. Работа. Кролик. А мне повезло с этой жизнью.

– Ага, теперь остался только мужик, – сухо добавила Шонте.

– Мисс Томас, вы искали эту визитку? – спросила Вэл, входя с корзиной белья. – Там на обратной стороне написано: «Позвони мне, если захочешь выпить».

– Откуда она взялась? – спросила Мифани.

– Я нашла ее в кармане той вонючей-вонючей рубашки, – хмыкнула Вэл.

Дорогая ты!

Я решила написать тебе завершающую записку, прежде чем отвезу утром последнюю пачку писем в банк. Сейчас уже поздно и я дома, сижу на диване, а кролик примостился у меня в ногах. На улице идет снег, но у меня камин и мне уютно. Тепло, спокойно и все тяжелее отгонять сон. Но я хочу это записать – для тебя и для себя.

Сегодняшний день обошелся без каких-либо удивительных откровений и причудливых происшествий (что причудливо само по себе). Но я все равно не успела заняться расследованием – только своими повседневными обязанностями. В обед сходила в медпункт Ладейной и прошла быстрый осмотр. Хочу оставить тебе более-менее здоровое тело.