Джесс Ротерберг - Королевство [litres]

Сентябрь Саола

Один год до суда

То, о чем я никогда не рассказывала Папе:

Что после того, как той ночью мы убежали из тоннеля мусоросжигателя, я отвела его на Кладбище.

Я вдруг поняла, что это было именно то, что нужно было сделать: показать ему настоящую себя. Показать ему все то, что я действительно люблю.

Люблю. Опять это слово.

Что ветви деревьев над нами образовывали крону, скрывающую звезды.

Что я снова думала о вечном сне, о том, каково это будет – почувствовать, что я закончилась, что я – ничто. Когда все, чего я хотела, – это быть чем-то, быть кем-то .

Оуэн заставил меня хотеть этого.

Теперь ничто не может отнять у меня этой мечты.

«Зачем ты хранишь их?» – спросил он. О моих закопанных сокровищах. Я показала их все; теперь он знает обо мне все. Пара сломанных очков для чтения. Билет в парк с истекшим сроком действия. Тоненькая цепочка для ключей с брелком в виде фламинго, которую одна маленькая девочка с Филиппин подарила мне. Даже бессмысленная записка от Нии. «Все эти разные вещи?»

«Потому что в них есть смысл».

«Какой смысл?»

Ветви над нами раскачиваются ветром, который я не могу видеть, разве что… « Вот что такое любовь», – внезапно осознаю я. Некая невидимая сила, которая заставляет все вокруг приходить в движение и изменяться.

Одинокий лист раскачивается и бесконечно медленно парит вниз, падая на нас.

«У каждой из этих вещей есть своя история, – объясняю я ему. – А истории помогают мне понять мир».

«Я тоже хочу помочь тебе, – помолчав, говорит он. – Ты мне веришь, правда?»

Веришь.

«Расскажи мне еще раз, – спокойно прошу я. – Расскажи мне правду».

Оуэн делает глубокий вдох. «Я – не подсобный рабочий, Ана. Я – Наблюдатель».

Наблюдатель .

От этого слова я ощущаю внутри стеснение, давление, нет, настоящую боль – одновременно прекрасную и мучительную. Вот это оно и есть? Чувствовать боль – это и значит быть человеком?

«А что делает Наблюдатель?» – задаю я вопрос, пытаясь подавить мерзкое ощущение, и в то же время страстно желая продолжать спрашивать.

«Я был нанят, чтобы изучать тебя. Наблюдать в тебе признаки шаблона, который может распространяться среди Волшебниц так же, как это происходит со многими гибридами».

Боль усилилась – острое лезвие с нажимом поворачивается в моей грудной клетке. «Значит, все эти встречи. Все эти разговоры. В Стране Сафари, на конюшне, в обсерватории, даже в лагуне. Все эти встречи со мной… были специальными? – Я гневно качаю головой. – Все они были спланированы ?»

«Да, – потерянно отвечает он. – Но в тоже время… нет ».

Два ответа вместо одного.

«Я не понимаю».

«Они были спланированы, – объясняет он. – Несколько месяцев я наблюдал за тобой издалека. И я знал, что ты наблюдаешь за мной. Да, Ана, это так. Сначала я следовал указаниям, находя возможности для взаимодействия с тобой и сообщая о своих открытиях Супервизорам. Но потом… – он умолкает на несколько мгновений, – что-то изменилось».

Я начала было сканировать его радужки, но быстро остановилась. Не хочу полагаться на свою программу в поисках правды. Я должна все прочувствовать сама.

«Что изменилось?» – спрашиваю я.

Оуэн колеблется, по лицу его пробегает выражение, похожее одновременно на стыд и смущение. «Ну, мне кажется, я начал получать удовольствие от этого. Даже начал мечтать об этом. О встречах и разговорах с тобой, я имею в виду».

«Но почему ?» – допытываюсь я.

«Потому что. Я нашел тебя совершенно очаровательной».

Моя картина мира сузилась. «Ты имеешь в виду, что я – фрик. Что я – монст…»

« Нет , – обрывает Оуэн. Он берет меня за подбородок и поднимает мое лицо так, чтобы я не могла избежать его взгляда. – Потому что ты удивительная , Ана. Потому что я никогда не встречал никого похожего на тебя. Твои мысли, твои чувства… То, как ты живешь, смеешься, любишь … – Он хмурится и выглядит сконфуженным. – Смотри. Я совершенно не ожидал, что это случится, понимаешь? Я не мог предвидеть, что начну чувствовать что-то… большее. – Он качает головой. – Но так случилось. И это тоже правда».

«Поэтому я не узнала тебя? – мягко спрашиваю я. – Поэтому я не могла найти твое лицо у себя в памяти, несмотря на то, что мы раньше встречались?»

Оуэн кивает. «Они стерли меня из базы данных Королевства перед тем, как я начал работать. Так как раньше я много раз бывал в парке как посетитель, они хотели быть уверенными в том, что ни одна из Волшебниц никогда не узнает меня. – Он поднес мою руку к своим губам, слегка касаясь моей кожи. – Мне так стыдно, Ана. Мне так невероятно стыдно за то, что я разрушил твое доверие. Но ты должна мне верить. Ты говорила со мной , а не с ними. Клянусь тебе памятью моей сестры».

При этих словах мои глаза наполняются слезами. Горячая ненависть, которую я ощущала в тоннеле, ушла, но ей на смену пришло чувство еще более тяжелое. Пронзительная печаль, невыносимая грусть, разрывающая мне сердце. Душащая меня.

По правде говоря, у меня было два варианта на выбор, и ни один из них не был хорошим. Либо я могла принять то, что Оуэн врал мне; что он использовал меня для некоего ужасного научного эксперимента, задуманного моими собственными Супервизорами. Либо… Я могла выбрать верить ему. Поверить, что он говорит мне правду. Поверить, что он заботится и искренне хочет помочь мне.

Даже, возможно… любит меня.

Конечно, я уже сделала выбор.

И тем не менее, этот выбор – то, что Оуэн пытался помочь мне убежать в другое место и в другую жизнь, – бессмысленный. Бесплодный. Безнадежный. Ния и Ева доказали это, каждая своим способом. В конечном счете, у гибридов есть только один способ выйти из парка.

Выключение .

Вечный сон.

«Ты не можешь спасти меня, – говорю я ему, охваченная отчаянием. – Спасения не существует».

Оуэн качает головой, в его глазах стоят слезы. «Я не сдамся. Должен быть способ».

Я слабо улыбаюсь в ответ и дотрагиваюсь до его щеки, вспоминая, что всегда говорила Кая:

«Лучше любить и потерять, чем никогда не познать любви».

Я прижимаюсь к нему и чувствую, как в моей голове что-то приходит в движение. Если я адаптируюсь, если я развиваюсь, значит, мое время истекает. Скоро – может быть, не сегодня и не завтра, но скоро – настанет мой черед. Супервизоры погрузят меня в бронированный фургон, снимут напряжение со шлюза и увезут меня за многие мили в лабораторию гибридов Королевства.

В то место, где я родилась.

И где я умру.

«Я никогда не буду спасена, – тихо говорю я, и мне вторит шепот ветвей над нашими головами. – Они никогда не откроют ворота».