Эмили Бейн Мерфи - Исчезновения [litres]

– Ты сюда пришла пешком ? – спрашивает Джордж, ломая ветку о колено и глядя на мои грязные туфли.

– Мне нужно было размять мышцы, – говорю.

– Прямо как Элизабет Беннет, – говорит Беас. Она стянула волосы в узел, а челку уложила волной, так, что та касается бровей. Они стоят и хлопают мне, когда я ставлю сумку на траву.

– Перестаньте, – смеюсь, отмахиваясь от них.

Джордж скатывает в рулон газету и засовывает одну из статей Дейзи о турнире между кусками растопки.

– Джордж, я видела, как ты пытался помириться с Марго сегодня, – замечает Беас, заостряя палку швейцарским армейским ножом. – Смог зарыть топор войны?

– Вряд ли. Я почти уверен, что она до сих пор хочет зарезать меня, – говорит Джордж, засовывая в костер еще один тугой шарик из газеты.

– Я вполне уверена: это не то, что она хочет с тобой сделать, – бубню я вполголоса.

– Что? – Беас разражается истерическим смехом. – Ты серьезно? Марго Темплтон нравится Джордж?

– Почти наверняка, – говорю, усаживаясь на пенек от старого дерева.

Челюсть Джорджа отваливается.

– Думаешь, Марго запала на меня?

Он стучит коробкой со спичками о ладонь, потом задумчиво добавляет:

– Она, вообще-то, типа милая, думаю…

Мы с Беас обмениваемся взглядами. Я подавляю безжалостный взрыв смеха.

– Так ты готов к Инновациям вариантов?

– Я хотел сделать варианты Музыки, очевидно же, но работа с доктором Клиффтоном исключила это. Поэтому у меня есть кое-что другое… – говорит он, поджигая спичкой бумагу, – ничем не примечательное.

Беас угрожающе замахивается на него палкой.

– Покажи нам, Макельрой.

Джордж наливает нам две чашки чая из термоса и расставляет несколько мешочков с вариантами у наших ног, прежде чем выбрать один и высыпать его на веточку мяты. Когда он опускает мяту в чай, она мгновенно шипит и трещит, словно столкнулись кубики льда, а кружки становятся холодными и покрываются инеем.

– Вуаля, – говорит он, – мятный холодный чай. Попробуйте.

Мы с Беас чокаемся кружками и отпиваем по глотку.

– М-м-м, – произношу я.

– Потрясающе, Джордж, – вторит мне Беас.

– Это, правда, всего лишь улучшенная версия льда, – говорит Джордж, пиная комья земли. – Но надеюсь сделать версию, которую может использовать человек, компаньона для вариантов Теплоты, чтобы остывать летом.

– Впечатляюще. Как ты это сделал? – спрашиваю.

– Корень мяты, – отвечает он.

– Корень мяты, – замечаю. Я стала повсюду носить с собой мой том Шекспира и вытаскиваю его из сумки. – Бьюсь об заклад, что найду его здесь.

– Правда, снова это? – спрашивает Джордж, а Беас проявляет свою преданность, ткнув его палкой в бок.

– Ай, – вскрикивает он, потирая рубашку. – Смотри не обманись. Я имею в виду: почему ты так застряла на этом Шекспире?

– Потому что она нашла все Исчезновения там… – говорит Беас с гордостью, – и все варианты, и связь с семью годами, хотя это в действительности нашла я. Но она могла бы и раньше рассказать тебе, если бы ты так быстро не заткнул ее в первый раз.

– Хорошо, хорошо, – говорит Джордж, кидая палку в разгорающееся пламя. – Так объясните мне. Вы правда нашли их все ?

Я киваю, и они оба смотрят на меня выжидающе, устраиваясь на свои места. Пламя становится жарким и ярким, отбрасывая тени на их лица.

– Все началось с того, что я хотела взять что-то мамино, – говорю им, вспоминая свой последний день в Гарднере много месяцев назад. – И в конце концов взяла эту книгу.

Я открываю ее.

– Она всю ее исписала, – говорю, показывая им страницы. – Она планировала отправить ее кому-то, с кем выросла в Стерлинге. Я, вообще-то, нашла ее старое кольцо, спрятанное здесь… – Мои пальцы проскальзывают под заднюю обложку. В тот первый день я почувствовала только гладкую поверхность камня. Но там есть еще что-то, пропущенное мною ранее.

Рука нащупывает скраю маленький свернутый конверт.

Я достаю его.

– Давай продолжай. Так что это? – спрашивает Джордж. Но я не отвечаю ему. Вижу имя «Стивен Шоу» на месте отправителя, знакомый мне адрес в Гарднере написан на лицевой стороне конверта.

Руки чуть заметно дрожат, когда я открываю конверт. Внутри – два сложенных листа бумаги: написанное от руки письмо и страничка с наброском, старая и помятая.

Я смутно осознаю, что Беас и Джордж подходят и становятся у меня за плечом.

– Дорогая Виола , – начинается письмо, и я думаю: «Почему Виола?» – снова то же имя, которое мама использовала в письме к нему.

Уже прошло много времени с твоего последнего письма, и признаюсь: мне стало любопытно. Мы с Финеасом очень ждали твоего письма.

Ну, возможно, это вдохновит на ответ. У меня есть для тебя загадка, в память о старых временах. Я работал кое над чем, похожим на варианты, чем-то большим. Дам тебе подсказку, что это. Найди ее на страницах «нашей» пьесы:

«Что с тобой сделалось? <���…> Глядя на прекрасное устройство твоих ног, я всегда думал, что ты родился под созвездием Бычка [21] Пер. А. И. Кронеберга. ».

Я делаю паузу. Мама решила загадку. Рядом она написала: «Наша пьеса – « Двенадцатая ночь», пропущенная строка: «Разве нынешний свет таков, чтоб держать под спудом свои добродетели? [22] »

И потом она написала: « Добродетели? »

Если пошлешь мне свой ответ, я скажу, правильно ли ты отгадала или нет. Может, ты могла бы отослать его мне вместе с обещанным кольцом. Финеас все больше волнуется из-за него по сентиментальным причинам. Оно очень сильно напоминает ему о нашей матери.

Ты должна знать, Джульет, что ему плохо.

Так что, пожалуйста, сдержи свое слово и отправь кольцо скорее. Или я могу приехать и забрать его сам, если так удобнее. Я мог бы встретиться с твоей семьей. Может, даже Финеас смог бы приехать и познакомиться со своими внуками. Хотя это может быть невозможно из-за его ухудшающегося состояния. Думаю, если он увидит Камень, это поднимет его дух.

Я очень хотел бы оставить прошлое позади. Отправка кольца очень поможет. Пожалуйста, напиши, как только сможешь.

Твой Себастьян

Мои глаза перелетают к рисунку, который ужасно выцвел, словно находился у мамы долгое время.

На нем проставлена дата: 06.11.1923 – и нарисованы две птицы. Одна здоровая, ее крылья раскрыты на всю страницу, так широко, что она почти закрывает другую птицу. Наполовину скрытая птичка съежилась и выглядит больной и чахлой.

Под рисунком есть подпись: «Редчайшее событие. Яйцо с двумя желтками. Битва насмерть, в большинстве случаев один эмбрион побеждает другого, и только один выживает, чтобы вылупиться» .

Мелкими, почти нечитаемыми буквами внизу той же рукой написано обещание, от которого холодеет кровь: