Блейк Крауч - Сосны. Последняя надежда

– Я хотела бы, чтобы он не говорил нам… – выдавила она.

– О чем это ты? – не понял водитель.

– О шерифе Бёрке. Все это случилось потому, что он сказал нам правду!

– Наверное, ты права.

– Не могу сказать, что я так уж любила этот городок, но знаешь что? – Женщина всхлипнула. – Мне не нужно было тревожиться о счетах. Не нужно было волноваться об ипотеке. Мы с тобой держали пекарню…

– Ты привыкла к такому положению вещей.

– Именно.

– Но мы не могли говорить о нашем прошлом, – напомнил Боб жене. – Не могли повидаться с нашими друзьями или родными. Нас заставили вступить в брак.

– И это оказалось не так уж плохо, – возразила миссис Ричардсон.

Шофер промолчал – в этот момент он как раз вел машину через крутой поворот. Дорога, ведущая из города, внезапно превратилась в дорогу, стремящуюся в город. Мужчина сбросил газ, когда они проехали щит с приветственным плакатом. Заплутавшие Сосны лежали впереди, окутанные мраком. Боб позволил машине проехать еще немного и остановиться, а потом заглушил двигатель.

– Мы будем просто ждать здесь? – спросила Барбара.

– Пока что – да.

– Разве нам не нужно ехать?

– У нас почти не осталось бензина.

Женщина перелезла обратно на переднее сиденье и напомнила:

– Там умирают люди. Прямо сейчас.

– Знаю.

– Будь проклят этот шериф!

– Я рад, что он это сделал.

– Что?

– Я сказал, что рад.

– Нет, я расслышала это. Я имею в виду: почему ты рад? Наших соседей убивают сейчас там, Боб…

– Мы были рабами.

– И как тебе нравится наша новая свобода?

– Если это конец, я счастлив, что узнал правду.

– Ты не боишься?

– Я в ужасе.

Ричардсон открыл дверцу.

– Куда ты идешь? – спросила его супруга.

Неяркий свет потолочной лампочки буквально ослепил водителя.

– Мне нужно побыть одному, – ответил он уклончиво.

– Я не выйду из машины.

– И будешь права, дорогая.

Пока они догоняли свою группу, шериф Бёрк ощущал растущее несоответствие между тем, что он видел наверху, и тем фактом, что здесь, в тоннеле, люди все еще живы. Это напомнило ему о том, каким отвратительно хаотическим, неупорядоченным образом действует рок во время боя: если б ты сделал шаг влево, а не вправо, то пуля пронзила бы твой глаз, а не глаз твоего товарища. Если б Кейт повела их группу к другому входу в тоннели, то на Главной улице могли бы сейчас убивать Итана и его семью. И теперь Бёрк прилагал неимоверные усилия, чтобы выкинуть из головы образ полурастерзанной Меган Фишер на мостовой. Он видел достаточно смертей и разрушений в Ираке, чтобы понять: именно бедняжка Меган будет преследовать его в кошмарах в течение многих ночей. И еще шериф знал, что никогда не перестанет гадать: что было бы, если б он рискнул всем и вышел наружу? Что, если б он убил напавшего на эту женщину абера? Спас бы ее? Уволок бы ее в тоннель? Итан проигрывал эту сцену в мыслях снова и снова, пока она не достигла идеальной четкости, как это бывает с фантазиями. Все, что угодно, лишь бы вытеснить эту картину: женщина, лежащая посреди дороги, и абер над ее телом… Хватит того, что со времен войны он не может забыть и никогда не забудет разные эпизоды невыразимых мучений и смерти. Но увиденное только что превосходило все, что он видел на войне.

Они с Мэгги и Гектором догнали колонну как раз в тот момент, когда та повернула в очередной тоннель. «Одна четверть человечества только что была уничтожена», – думал Итан.

Он бросил взгляд вдоль колонны и различил в тусклом свете затылок Терезы. Ему очень хотелось оказаться поближе к ней и Бену.

Меган на улице.

Хватит.

Меган кричит.

Хватит.

Меган…

Одинокий пронзительный вой разнесся по тоннелю. Мэгги и Гектор остановились, Итан поднял дробовик. Факел в руке барменши задрожал крупной дрожью, а шериф оглянулся. Колонна замерла: все слышали этот вой и теперь вытягивали шеи, напряженно всматриваясь в темноту тоннеля. Бёрк обратился сразу ко всем:

– Продолжайте идти дальше. Не останавливайтесь, что бы ни случилось. Просто идите!

Люди продолжили путь. Пройдя футов пятьдесят, Мэгги сказала:

– Кажется, я что-то слышу.

– Что? – спросил Гайтер.

– Это похоже на… плеск. Как будто кто-то идет по воде.

– Это шаги нашей группы, – заверил ее пианист.

Женщина покачала головой и указала в темноту:

– Оно доносится с той стороны.

– Приготовьтесь, – приказал Итан. – Мы идем последними. Пусть все пройдут дальше.

Когда хвост колонны отдалился, шериф стал вслушиваться в темноту. Теперь он тоже слышал шаги и понимал: это существо не шло, оно бежало. Во рту у Бёрка пересохло, и он внезапно осознал, что его сердце колотится о ребра с бешеной силой.

– Беремся за оружие, Гектор, – сказал Итан.

– Кто-то идет? – уточнил пианист.

– Кто-то идет.

Барменша отступила на несколько шагов. Шериф попытался подбодрить ее:

– Я знаю, что ты боишься, Мэгги, но у тебя наш свет. Что бы ты ни увидела, что бы ни явилось из тоннеля, стой где стоишь. Если ты побежишь, мы все погибнем. Понимаешь?

Плеск приближался – он становился все громче.

– Мэгги, ты меня поняла? – повысил голос Бёрк.

– Да, – проскулила женщина.

Итан передернул затвор дробовика.

– Гектор, ты снял оружие с предохранителя?

– Да, – отозвался музыкант.

Шериф оглянулся, пытаясь увидеть в толпе Терезу и Бена, но группа ушла уже слишком далеко, а освещение было слишком тусклым. Итан упер черный пластиковый приклад в плечо и глянул в прицел, снабженный светящимися отметками, которые четко выделялись в темноте – три мягко сияющих зеленых точки.

– Оружие заряжено пулями, а не дробью, – напомнил он Гайтеру.

– Значит, разлета не будет? – сообразил тот.

– Именно. Целься лучше.

– А если патроны кончатся?

– Этот мост мы сожжем, когда…

Оно вылетело из темноты, несясь на всех четырех конечностях и стелясь низко над полом тоннеля с невероятной скоростью – быстрое, точно гончая. Итан прицелился, Гектор выстрелил. Вспышка озарила тоннель, на долю секунды лишив шерифа зрения, а когда он снова смог видеть, абер по-прежнему мчался к ним – он был уже в двадцати футах, в трех секундах бега от них.

– Боже-боже-боже-боже-боже… – на одном дыхании шептала Мэгги.

Итан выстрелил. Отдача впечатала приклад ему в плечо, раскат выстрела в замкнутом пространстве тоннеля оглушил, словно пушечный грохот. Абер споткнулся и упал в трех футах от ботинок Бёрка – пуля вырвала огромный кусок черепной кости из затылка твари.

– Ого! – вырвалось у пианиста.

Его голос казался Итану приглушенным – в ушах у шерифа все еще звенело. Они рысцой двинулись по тоннелю, нагоняя группу – ее местонахождение теперь было обозначено лишь далеким отблеском света. По мере того как к Бёрку возвращался слух, он начал слышать все новые и новые завывания, отдающиеся в тоннелях.