Уильям Риттер - Джекаби

Детектив взял пыльную тряпку, лежавшую у грифельной доски, и тщетно пару раз провел ею по поверхности. Размазав меловую пыль, он взял мелок и начал писать.

– Начнем с дат, – сказал он. – Озвучьте их. Начните с самой ранней.

Я назвала самую раннюю дату, двадцать третье октября, затем нашла следующую за ней, а потом еще одну. Озвучив четыре-пять дат, я подняла глаза.

– Что вы рисуете? – спросила я.

– Записываю даты, – нахмурился Джекаби. – Продолжайте.

– Вы пишете на эльфийском?

Он отошел от доски и недоуменно взглянул на нее.

– Нет.

– Тогда это пиктограммы? Что за символ вы написали? Похож на гуся с соломинкой в клюве.

– Это семерка.

– О… – Мы оба посмотрели на доску. Я наклонила голову набок. – Точно, теперь я вижу, кажется.

Протянув мне мел, Джекаби забрал у меня карту. Не говоря более ни слова, мы поменялись местами и продолжили работу. Джекаби озвучил все даты, и я записала их на доске. Всего дат было двенадцать. В среднем они отстояли друг от друга на пять-шесть дней. Других закономерностей мы не заметили, и Джекаби перешел к аббревиатурам.

– «Г» и «Ш», – задумчиво произнес он. – «Р» повторяется, что бы это ни значило. Что могут значить «Г» и «Ш»?

– Город и штат? – предположила я. – Это ведь карта.

– Возможно, но к чему тогда эти подписи? Крестики поставлены в разных городах, но в одном штате. Какие еще варианты?

– Давайте подумаем… Брагг освещал предвыборную кампанию. Может, буквами он обозначил результаты опросов?

– Неплохо. Вот только большинство крестиков стоит за пределами нашего округа. Точнее, все они за его пределами. Смотрите. Три крестика в Браннасбурге, четыре – в Кроули, по два – в Глэнвиле и Гэдстоне и еще один – в долине реки Гэд. Это как минимум четыре отдельные юрисдикции с собственным… – Джекаби замер, уставившись на карту.

– Что такое? – спросила я. – Вы что-то поняли?

Глаза Джекаби бегали, не успевая за его мыслями.

– Что? Нет, ничего особенного. Возможно. Вероятно. Просто подумалось. Мне нужно выйти и послать телеграмму-другую. Вы можете остаться и обустроиться.

Когда Джекаби передал мне карту и пошел к двери, я быстро взглянула на потолок.

– Пока вы не ушли, – окликнула его я, – скажите, в этом доме есть еще кто-то? Жилец или квартирант?

– Ах, да. Хм… – запинаясь, начал Джекаби и крикнул уже из коридора: – Да, полагаю, это так.

– Хорошо. Мне стоит что-то о нем узнать?

– О котором из них?

– О котором? Сколько человек живет в этом доме?

Джекаби снова заглянул в кабинет. Он открыл рот, словно собираясь что-то сказать, а потом снова закрыл его и сосредоточенно поджал губы.

– Что ж, – выдавил он наконец, – в зависимости от того, кого считать человеком … и что значит жить . – Он натянул свое мешковатое коричневое пальто. – Это сложно объяснить. Хотите, я куплю вам пирог по дороге?

Я всерьез задумалась над тем, кого считаю человеком и что значит жить . Мне все меньше и меньше хотелось оставаться в этом доме одной.

– Может, лучше мне пойти вместе с вами? – предложила я. – В целях… обучения?

– Дело ваше, мисс Рук.

С этими словами мой начальник направился к выходу, и я поспешила следом.

Когда Джекаби купил у торговца два горячих мясных пирога, у меня в животе заурчало. Я пуще прежнего обрадовалась, что решила прогуляться и что пекарня находилась как раз по дороге к телеграфу.

Пироги оказались немного жестковатыми. Благодаря толстой корочке их было несложно есть на ходу. Джекаби прихватил свой пирог кончиком шарфа и подул на него, чтобы остудить. Ужасно голодная, я не могла больше ждать и съела свою порцию гораздо менее изящно, растеряв половину начинки. Бедная матушка пришла бы в ужас от моих манер.

– Итак, нам известно, – вдруг сказал Джекаби, словно продолжая разговор, который до этого шел у него в голове, – что наш преступник бросил бедного мистера Брагга с убитой горем подругой и огромной раной в груди и забрал с собой немалую порцию его крови. Судя по всему, кровью дело и ограничилось. Сердце и другие органы на месте, а бумажник и часы по-прежнему лежат в карманах жилета жертвы.

– Кто вообще ворует кровь? – спросила я, вытирая губы.

– Кровь ворует больше существ, чем вы думаете. Многих вы бы даже в этом не заподозрили. Кровь весьма ценится во многих кругах и применяется по-разному. Легенды гласят, что в шестнадцатом веке одна венгерская графиня даже купалась в крови. Перепуганные крестьяне прозвали ее Кровавой графиней.

– Думаете, Артура Брагга убила венгерская графиня из шестнадцатого века?

– Конечно, нет. Кровавая графиня была человеком. Мы же ищем сверхъестественное существо. Однако нельзя не признать, что наш преступник похож на человека. Прежде чем растерзать беднягу Брагга, он явно успел посидеть на стуле с ним рядом.

– Так мы ищем существо в человеческом обличье? Круг поиска это не сужает.

– Как раз наоборот, мисс Рук. Сужает, причем весьма существенно. Мы одним ударом отсекаем немало видов. Кроме того, наш преступник исключительно тяжел или носит очень увесистые башмаки.

– Тяжелые башмаки? Прошу прощения, я потеряла нить расследования.

– Он оставил следы, – объяснил Джекаби. – Разве вы их не заметили? Я вполне уверен, что оставивший эти следы посещал квартиру Артура Брагга. Его ауру было ни с чем не спутать. Само собой, это совершенно ничего не доказывает. Перед своей безвременной кончиной Брагг мог принять множество гостей, и все же это весьма любопытно. Следы были довольно заметны – уверен, даже вы не могли их упустить.

– И все же я их не заметила. Может, вы сумеете их описать?

– На деревянной лестнице остались глубокие царапины, соответствующие шагам. На ковре – тоже. Честно говоря, я удивился, что их не затоптали. Когда мы вошли, полицейские уже осмотрели место преступления и смели все улики. Но на лестнице следы остались различимы. Обычные кожаные ботинки не царапают дерево. Поэтому разумно предположить, что наш подозреваемый либо очень тяжел, либо носит башмаки из очень твердого материала, например, из стали. Учитывая глубину царапин, я склоняюсь ко второму варианту.

– Потрясающе! Наш убийца носит металлические башмаки! Это дельное замечание – даже Марлоу придется признать, что это улика.

– Само собой, замечание дельное. Но не стоит раньше времени утверждать, что следы оставил именно убийца. Следы довольно свежие, их явно оставили незадолго до кончины жертвы, однако может оказаться, что они принадлежат нечаянному свидетелю. Обычно фейри стараются не привлекать к себе внимания, поэтому, наткнувшись на тело Брагга, они не воспылали бы желанием давать показания суровому полицейскому, а вместо этого сбежали бы как можно скорее.