Жан Рэй - Красноглазый вампир

Так случилось, что мисс Катарина положила некий предмет в коробочку в момент, когда Кашел Линмус переступил порог магазинчика. Когда он увидел этот предмет, его лицо невероятно побледнело.

Что это за предмет? — нетерпеливо спросил Том Уиллс.

Хм! Простая пластинка, покрытая белой эмалью, а потому хорошо видимая издалека, особенно из клетки бухгалтера.

Остается визитер, появившийся сегодня утром, — сказал Том Уиллс. — Я довольно долго следил за ним. Он добрался до Кингстона, но там я его потерял. Как я жалею об этом упущении!

Вы его знаете? — спросил Гудфельд.

Так случилось, что я узнал его под весьма хорошим гримом. Не ужасайтесь, Гудфельд, это не был джентльмен и даже не член светского общества Лондона. Его зовут… Дэвид Холмер…

Гудфельд издал такой вопль, что миссис Кроун расслышала его в глубине своей кухни.

Почему вы не сказали об этом раньше, Диксон! Вы знаете, что сняли ужасную завесу перед моими глазами? Дэвид Холмер… потом эти расстроенные джентльмены с непонятными источниками дохода… Я даже не осмеливаюсь сформулировать гипотезу…

Смелее, Гудфельд, — весело произнес Диксон. — Думаю, что вы ухватились за нужный кончик…

Но это же банда Белой Розы, членов которой вы перечислили! — снова завопил Гудфельд. — Банда, которая уже долгое время обчищает богатейшие дома Лондона! Это может быть только это… Мы до сих пор знали только имя этого злого гения, который руководил этими загадочными преступниками. Дэвид Холмер…

Прекрасно, Гудфельд. Не сомневаюсь, что вы правы. Вот уже год, как они безнаказанно грабят высшее общество Лондона. Несмотря на все усилия Скотленд-Ярда, ничто не просочилось наружу… кроме того, что стало ясно, воры принадлежат этому самому высшему обществу. Однако известно имя главы банды. Дэвид Холмер. И этот мерзавец не скрывает своего имени. Но сам он не работает. Он подготавливает и руководит исполнителями… а сам остается ни при чем…

Но вам стоит лишь протянуть руку и схватить его, господин Диксон! — с упреком вскричал Гудфельд.

— Чтобы через час его отпустили, принеся извинения, — возразил Гарри Диксон, — ведь доказательств не будет. К тому же все мои усилия пойдут прахом, как только я его арестую, а дела сестер Чикенсталкер меня слишком интересуют, чтобы раскрыться из-за глупой ошибки. И это после двух недель тяжкого труда.

Гудфельд вскочил со своего места. Он был разъярен и собирался уйти.

Гарри Диксон остановил его:

— Не совершайте ошибок, Гудфельд. В этом деле время чуть-чуть работает на нас…

— Успокойтесь, господин Диксон! — весело воскликнул суперинтендант, сбежав вниз по лестнице, словно ему вновь исполнилось двадцать лет.

Гарри Диксон и Том Уиллс еще некоторое время беседовали. Том откровенно веселился, слушая описание лавочки в Ковент-Гардене и рассказ о замкнутой жизни дам Чикенсталкер.

— Итак, нечто новое в двойной жизни, учитель, — заявил Том. — Мне приходит на память фантастическое приключение в номере 113, которое тоже разворачивалось в декорациях Ковент-Гардена.

— Это не совсем одно и то же, Том, — возразил Гарри Диксон. — Я пока еще не могу поверить, что эти три старые девы являются прожженными преступницами. Более правильным будет сказать, что они вращаются в преступной атмосфере, но не могу определить их точную ответственность. Какова их судьба? Здесь я попадаю в область странных явлений. Я вижу их в темном магазинчике, сдержанных и безмолвных, просыпающихся только для обслуживания клиентуры, с которой они иногда беседуют. Маргарет печальна, Лилиан равнодушна. Бдит только Катарина. Пока я только ознакомился с их дневной жизнью…

— Вы хотите узнать, чем они занимаются по ночам? — прыснул Том Уиллс.

— Конечно, малыш, потому что думаю, эти дамы, как некие хищные звери, ведут богатую ночную жизнь, что объясняет их дневную летаргию. Я часто видел в их глазах в момент своего ухода некоторое нетерпение, какое-то ожидание счастья… Маргарет мне всегда казалась ребенком, собирающимся на какой-то веселый праздник.

Это будет работой мистера Банкерсмита на вторые две недели, — заявил Том Уиллс.

На этом они расстались, пожелав друг другу доброй ночи.

Еще не совсем рассвело, как раздался телефонный звонок. Это был Гудфельд, который требовал Гарри Диксона.

Ну, что еще, Гуд? — спросил сыщик сонным голосом.

Ему ответил жалобный голос:

Плохая новость, господин Диксон. Восемь человек, о которых мы вчера говорили…

И что нового по их поводу?! — воскликнул Диксон, окончательно проснувшись. — Что за новую ошибку вы совершили?

Увы! Не огорчайтесь… эти мерзавцы все разом переехали!

Иными словами, — холодно сказал сыщик, — вы отправились к одному из них с заполненным ордером на арест. Не нашли его дома и приступили к обыску в его квартире. Но операция не принесла никаких результатов. Так?

Совершенно верно, господин Диксон… Увы!

Действительно, увы! Трижды увы! — зло произнес Гарри Диксон. — Вы только подняли тревогу в лагере противника, который тут же опустел. Кстати, что вы нашли у дам Чикенсталкер?

Дом поспешно покинут, — тихо пробормотал Гудфельд.

Гарри Диксон вздохнул:

Друг мой старый, это научит меня держать язык за зубами. Вынужден признать первое поражение, ибо это настоящее поражение. Каюсь. Такого не случалось за всю мою жизнь. Но сейчас не время для упреков. Придется подойти к делу с иной стороны.

Однако, — пробормотал Гудфельд на другом конце провода, — я сохраняю кое-какую надежду. Восемь бандитов не могут спрятаться так, как один-единственный! Мы обязательно поймаем одного из них, а это быстро приведет нас к остальным.

— Ага, Гуд, — прошипел Гарри Диксон. — Вы слишком плохо знаете его высочество Дэвида Холмера!

Гудфельд проиграл великолепную партию в покер на зеленом столе полиции! Такова жизнь…

Несомненно, банда «аристо», она же банда Белой Розы, которую так называли потому, что в народе считали, что преступники одеваются в черные костюмы, носят черное шелковое домино на лице и белую розу в петлице, была вынуждена временно прекратить свои подвиги. Но поскольку не было ни арестов, ни наказания преступников, триумф выглядел пирровой победой.

В глазах Скотленд-Ярда это больше напоминало поражение.

Жизнь продолжалась, и происходили новые драмы.

И была одна ужасная драма, которая надолго запечатлелась в памяти лондонцев.

В Лондон прибыл цирк Харамбур. Но если сказать точнее, он в нем дебютировал.

Была арендована одна из крупнейших арен Друри-Лейн для проведения представлений. Спектакли оказались превосходными, и с первых же дней публика ломилась на них. Среди сенсационных номеров выделялись балет негритянских колдунов и головокружительный акробатический номер сестер Харамбур.