Андрей Прокофьев - А. А. Прокоп [СИ]

— Не знаю я Володя (так звали Пасечникова) Устин много чего болтал, только думается, что он сам это услышал где-то поверхностно. Нужно что-то куда более реальное. Я так думаю и трудно с этим как-то поспорить — дядя Никифор говорил на этот раз с совершенно серьёзным лицом.

Пасечников не стал с ним спорить. Выпив малость пахучего самогона, он сказал отвлеченно и с наигранным безразличием.

— Оно, конечно, так. Болтать, не имея фактов дело нехорошее, но жутко любимое в нашем народе. Здесь, как говориться, медом не корми, только дай языки почесать. И то, что Кирилл Дементьевич был священником и даже служил у белых, ни о чём не говорит. Этого добра у нас и сейчас хватает.

— Пока те люди живы и историю с ними связанную никуда не денешь — вставил своё дядя.

— Да про то и говорю. Нормально — это, если можно так сказать. Дело не в этом. Твой знакомый Устин говорил о том, что Кирилл Дементьевич служил в отряде карателя Резникова, а вот это совсем другой коленкор. Здесь хотелось бы знать. Много простого народу, загубили эти люди. Взять хотя бы хутор Осиновый, там сразу две семьи удавили в рядок, на этих самых осинах. Из них три бабы и девчонка двенадцати лет.

— А что там случилось? — спросил дядя Никифор.

Прохор слышал отголоски подобных историй, но не более того, а про хутор Осиновый услышал только сейчас и с нетерпением ждал продолжения от Пасечникова. Представлял себе сутулую фигуру отца Кирилла, который никак не вписывалась в картину массовой расправы. Слишком добрым был взгляд старика, слишком приятным голосом говорил он с людьми. К разочарованию Прохора Пасечников не стал рассказывать длинную историю с включением душераздирающих сцен. Он ограничился набором общих фраз.

— Обычная история. Кто-то донёс, что на хуторе имеют постоянный приют местные партизаны, и, что там неоднократно бывал Терентьев, за которым тогда страстно охотился не только Резников, но и мерзкий толстяк по фамилии Чечек. Конечно никого они там не нашли, зато с лихвой возместили свою злобу на тех кто был на хуторе. Плюс к этому притащили двух человек из Ярового. Там эти несчастные, как и понятно и остались.

— Бородулина там же не видели? — спросил дядя Никифор.

— Те, кто мог его увидеть всё одно, сказать ничего уже не смогут. Про другие дела молва ходила. Дыма без огня не бывает, но как-то странно временами всё выглядит. Народу много с тех пор ещё по земле ходят, а памяти как-то мало. Некоторые говорить не хотят, боятся, что может про них самых что-нибудь всплывет или про кого из родных. Был в деревне Брагино один мужичок Антип Коровин — вот он то и поведал, что Бородулин лично расстрелял не меньше десятка крестьян и вообще был не последним участником в отряде Резникова.

— «В Климске он себя вёл нагло, развязано. Бороду почти сбрил. Пьяный каждый божий день. Ещё девки шалавые рядом. Звания у него, вроде, нет, но с Резниковым и Выдышем на короткой ноге».

Это — слова Антипа. Только следствие ничего не установило, и Кирилл Дементьевич получил пять лет за осознанную борьбу против народной власти, как классово чуждый элемент. Потом через год после того, как вернулся Бородулин, Антип утонул при невыясненных обстоятельствах на рыбалке. Вроде лодка перевернулась, его по голове шибанула. Разбирались недолго, потом дело и вовсе закрыли, так и не проявив должного интереса. Пил мужичок крепко, да и болтал не всегда в соответствии с политикой тех лет. Годы пролетели и вот только сейчас появился твой знакомец Устин. Кстати сколько ему ещё лет сидеть? — закончил размышления Пасечников.

— Два года ему ещё, даже меньше — подумав, ответил дядя Никифор.

— Хотелось бы мне с ним поговорить — тихо произнёс Пасечников.

— Думаешь, что стоит. Срок давности давно минул. Сейчас Бородулину уже ничего не будет.

— Правильно говоришь. Только наша местность должна знать своих героев. В этом я убежден…

Слово «герой» хорошо отложилось в понимании Прохора. Если всё — это правда, то отец Кирилл действительно герой. Настоящий живой белогвардеец и не такой, как обитающие в округе старички, что служили в армии адмирала. Те давно открестились всеми правдами и неправдами от событий далеких лет. С гордостью могли вспомнить только, как дезертивали бросая винтовки ещё на реке Тобол, или ещё раньше близ города Златоуста. Нет, это было всё не то. А вот отец Кирилл совсем другое дело…

…После этого разговора Прохор начал внимательно разглядывать своего героя. От старика не укрылся странный интерес к его персоне со стороны обыкновенного паренька. Много раз отец Кирилл перебирал в своей голове возможности появления этого неожиданного интереса. Родители Прохора не вызывали чего-то подозрительного по отношению к нему. Их родители и вовсе были вне подозрения, от того, что дед Прохора по отцу сам служил в колчаках, а дед по линии матери был слишком далеко от этих мест. Варианты вообще могли быть любыми, начиная с какой-либо мелочи, заканчивая чем-то фантастическим в виде оставленных по случайности где-либо бумаг, которые так любил вести по надобности и без неё капитан Резников.

Отец Кирилл сам по возможности стал поглядывать в сторону молодого человека, продолжая с неприятным чувством подкрадывающегося страха анализировать данную ситуацию. Ни разу не пришла в голову отца Кирилла версия близкая к истине, ничто не намекнуло ему в глубоком подсознании, не приснилось в одном из многочисленных снов. Где он всё время бежал, задыхался, прятался и одуревшим от водки и безысходности криком спрашивал у капитана Резникова.

— Куда мы теперь? Ответь мне, мать твою, куда нам теперь?…

— Удавись — мрачно и без всяких сантиментов в голосе отвечал ему капитан Резников, в очередной раз, крутя в руке свой любимый пистолет.

Отец Кирилл решил выяснить все обстоятельства связанные с непонятным поведением молодого человека с наскока. То есть просто поставить того перед фактом. Показать ему, что его интерес не является секретом, и пора поставить точку в странной игре. В глубине отец Кирилл не испытывал сильной уверенности и не питал радужного благодушия в таком, как казалось на первый взгляд простом деле. Причины были неясны мотивы тоже. Надёжная толща лет помогала, но и в её строение могут быть бреши. Тем более отец Кирилл совсем недавно и, по всей видимости, на свою беду прочитал статью в местной газете, автором, которой был некий авантюрист, искатель сенсаций — по совместительству журналист с фамилией, которая могла бы сойти за имярек — Иванов.

Это разоблачение касалось одного гражданина, исправно служившего фашистам во время не так давно минувшей войны, а затем благополучно осевшем в этом районе. Преступник приехал по подложным документам, имея красивую легенду о поисках однополчанина, который спас ему жизнь в самом начале войны. Семья ложного фронтовика погибла при бомбежках одного из городов приграничной полосы. Дальше было о том, что, сколько веревочке не виться, а конец найдется. О женщине, которая попала сюда в эвакуацию и осталась на новом месте по причине реальной потери родных во время фашисткой оккупации. Ещё суд, который проходил на Белорусской земле, и как полагается суровый приговор по совокупности содеянного. Конечно, кое-что приводилось и из этого содеянного и очень всё это походило на тяжелые воспоминания отца Кирилла, только славу богу война была другая…