Герда - Играя с Судьбой [СИ]

А мы неудачники: безразлично кто чего хотел, к чему стремился, чего желал добиться своими действиями — задуманное не удалось. Все мечты пошли прахом. Ситуация, которую, казалось, ты контролировал, повернулась другой стороной, почва ушла из под ног. Ты словно очутился посреди болота, и неизвестно как выйти— назад пути нет, каждый шаг может завести в трясину. И моргнуть не успеешь, как она чавкнет и засосет.

Мурашки побежали от затылка, по шее, по спине, меня затрясло. Поднявшись на ноги я шагнула к столу.

— Я возьму папку с расчетами. Мне нужно их еще раз просмотреть.

В ответ — короткий кивок. Я отвела взгляд от лица мужчины: не хотелось, чтобы Ордо заглянул мне в глаза и угадал сомнения. Не хотелось даже на миг показаться слабой, но маска сильного существа медленно и верно истончалась, и через нее проглядывало настоящее я — слабая, нервная, уставшая, изверившаяся женщина.

Да, я это знала, но Аторису не стоило об этом знать. Поэтому я подошла к столу, забрала расчеты и быстро вышла из кабинета, стремительным шагом направляясь к себе.

Дон ждал меня в апартаментах, расхаживая из угла в угол.

— Флаер вернулся? — спросила я, хоть даже не надеялась на положительный ответ.

Сын отрицательно мотнул головой.

— Еще и это! Да-Деган исчез…

— Знаю.

— Мне он нужен живым, Дон. Нужно, чтобы он заговорил.

— Понял. Буду считать, что это приказ, — Дон напряженно улыбнулся, сделал шаг к двери, но я остановила его жестом.

— Отсюда далеко до особняка Ареттара?

— Пешим ходом с полчаса будет.

— Проверь. Если Да-Деган ушел сам, его могло понести на развалины. Там ведь остались только развалины?

Сын кивнул, шагнул ко мне.

— Ты откуда знаешь?

— Знаю. Проверь.

Сын ушел, а я плюхнулась на стул, стянула с ног промокшие сапоги и задумалась.

После смерти сына Аториса Да-Деган безумно привязался к одному из близнецов и практически не выпускал его из виду. Дагги любил всех воспитанников, но внимательному взгляду было заметно, что Рейнара он выделяет, и тревожится за него. Да-Деган словно знал, что мальчишке грозит опасность.

Только вот откуда у бесцветной и блеклой моли взялось подобное знание? Интуиция? Любая интуиция хоть на чем-то основана. Моя в данный момент вопила — если этот чудак ушел сам, он пойдет на развалины, ставшие могилой его воспитаннику. И, скорее всего, испустит там дух.

Прикусив губу, я попыталась выбросить из головы воспоминания: немного раньше, совсем было сдохшая интуиция подняла голову и пыталась ткнуть носом в какой-то показавшейся ей немаловажным аспект, а я отвлеклась, не додумала, потеряла нить и вынуждена впотьмах блуждать в лабиринте.

Заставив себя собраться с силами, я поднялась, и переодевшись, бродила по комнатам, силилась вспомнить неожиданную догадку, которая не давала покоя.

Открылась дверь, меня обдало сквозняком, я обернулась и встретилась взглядом с Вероэсом, держащим в руках чашку с распространявшим горький запах отваром.

Вид у свекра был виноватый, словно у старого пса, умудрившегося пропустить в дом вора. Ему было и обидно и конфузно и тревожно, и эти чувства легко читались на его лице.

— Я вот тебе принес…

Старик поставил чашку на стол, присел на один из стульев, побарабанил по столешнице. А у меня неожиданно сжалось сердце. Что за несправедливость — довольствоваться должностью лейб-медика при мальчишке, который воспитывался в твоей семье, которому вместе с супругой отдал времени, сил и любви не меньше, чем родному ребенку?

Обожгло, словно кто-то невидимый со всей силы врезал под дых, так что я жадно ухватила губами порцию воздуха, а слезы сами собой навернулись на глаза.

Я подошла к старику, положила руку ему на плечо, чувствуя, как свекор нащупал ее подрагивающими пальцами и несильно пожал.

— Спасибо, — поблагодарив, я взяла чашку в руки, сделала глоток отвара, едва не обжегшись, и отошла к окну.

Дождевые капли текли по стеклу словно слезы, из-за низких плотных туч дневной свет мерк, превращая мир за окном в серое королевство безвременья.

Вернувшись к столу, я села рядом с Вероэсом, спросила:

— Когда ты последний раз говорил с Аторисом? Но не по делу, докладывая, а по-хорошему, по душам, как мы с тобою сейчас.

Медик посмотрел на меня, неуверенно пожал плечами.

— Давно, — отозвался он. — Трудно вспомнить, Фори. То ему некогда, он занят, то я не те вопросы задаю, то спорю. Как год назад сказал, что Эльяна не подходящая партия для его девочки, так с тех пор он больше меня не слушает. А зачем Анамгимару Лия? Этот старый козел женщин на дух не переносит. Только прикидывается галантным кавалером. Зачахнет девчонка в его золотой клетке, — свекор махнул рукой, — да разве же Ордо докажешь?

Он снова вздохнул, поднялся, побрел к выходу. Негромко хлопнула дверь, а я все сидела, пытаясь собрать разбегающиеся мысли.

Нет, не показалось мне, что я нащупала какой-то кусочек, какую-то немаловажную деталь, что не обманывала меня интуиция: внезапно высветилось несоответствие, да так ярко, что захотелось зажмуриться: судя по комиссионным, Эльяна давно в курсе кто контролирует пространство вокруг планеты, потому и платит Корхиде. Так что мотив брака с Лией из расчета получить в приданное суперпорт можно считать ничтожным, и в этом случае подобный брак — страшный, не оправданный ничем мезальянс. А генерал хоть и играет Ордо как марионеткой, тоже от него — от этого слабого, явно лишнего в схеме звена не спешит отделаться.

Странная сложилась ситуация: два хладнокровных беспринципных подонка действуют вопреки видимой логике. Но не без причины же! Потому что… да не верю я ни во внезапно воспылавшего чувствами к Лии Анамгимара Эльяну, а в благородство Энкеле Корхиды — тем более. Этими мифическими понятиями поведение ни того ни другого не объяснить. У сватовства явно была другая причина. И возможно она же сдерживала длань генерала, не позволяя ему уничтожить Ордо.

Я до боли стиснула костяшки пальцев, понимая, что безумно хочу узнать причину, которая удерживала подонков в рамках приличий. Узнать, и использовать. В наличии самой причины я уже не сомневалась.

Очнулась я внезапно. Стемнело, и только лампа на краю стола согревала теплым желтоватым светом густую чернильную тьму. В окна так же, как и несколько часов назад, барабанил дождь. Видимо, шепот капель стучавших в окно и убаюкал меня, усыпив в кресле: я уснула прямо за столом, вместо подушки приникнув щекой к отчетам.

Осознав это, я вздрогнула, испугавшись, что спала слишком долго, посмотрела на часы, протяжно вздохнула и заставила себя подняться на ноги. Подойдя к зеркалу, с укором уставилась на отражение, внезапно осознав, что выгляжу как пугало: лицо бледное и исхудавшее: заострившийся нос, ввалившиеся щеки и под глазами полноценные синяки от усталости. В довесок на щеке красовалась ломаная линия отпечатка стопки бумаг, на которой я заснула. Несколько прядей выбилось из прически, да и назвать прической растрепанное воронье гнездо на голове можно было с большой натяжкой. Никогда раньше я не позволяла себе подобной небрежности, считая, что в любой ситуации, по возможности, должна выглядеть достойно. В последние дни я думала о чем угодно, только не о собственной внешности.