Михаил Фиреон - Детектив Марк Вентура

— Он был мерзавцем? Заслужил такой смерти? — наконец-то решился и спросил детектив.

— Аарон Солько? Не более чем человеком, который ставил свои деньги и власть превыше всего остального в жизни — как-то печально рассудила, ответила принцесса Вероника. И прибавила задумчиво — нет, он не был мерзавцем. Он был обычным дельцом, богачом, политиком. Занимался коммерцией, имел свои слабости, пороки и прихоти. Крал из казны, содержал притоны и кабаки, убивал тех, кто мешал его интересам, искал прибыли и выгод, развлекался, но иногда даже жертвовал деньги приютам, нищим и церкви. Многие считали его уважаемым и справедливым человеком. У него даже были какие-то свои благородство, совесть и принципы… — принцесса сделала паузу, ее голос изменился теперь в нем сквозили злость и неприкрытое презрение — но я не верю, ни в благородство, ни в совесть, ни в принципы. Все они заканчиваются там, где начинаются власть и деньги. Я верю в то, что есть люди, которые боятся Бога и которые оставляют Его на потом, пытаются доказать себе и всем, что Ему все равно или Его вообще нет. Одной рукой они подписывают неправедные законы и указы, устраивают войны, совершают служебный подлог, обворовывают, подставляют, обманывают людей. А другой крестятся, строят храмы и дают пару медяков больным и нищим, думая, что искупают этим то зло, которое они творят, и Бог им все простит. Не выйдет. Есть те, кто живут по заповедям, а есть беспринципные дряни без царя в голове. Среднего не дано. Он был из тех, кто считал, что потом покается когда-нибудь в старости, соборуется в забытых грешках, когда будет лежать на смертном одре в окружении скорбящих внуков и детей, может отдаст часть своих денег на монастырь. Скажет как говорят они все: «Ну время же такое было». Или «Без этого мне было бы нечем кормить семью и детей» или «Если бы не я, то все тоже самое делал бы кто-нибудь другой». И все согласятся с ним, простят ему эти грешки, потому что он был уважаемым, полезным и хорошим человеком. Проводят в последний путь, будут поминать его только добрым словом, напишут в газеты, может даже добавят в учебники как талантливого политика, промышленника и успешного экономиста, принесшего процветание своей земле. Тот с огнеметом, Атли, был его сыном. Они похищали и скупали людей, забирали кровь, извлекали органы, чтобы сэкономить на покупке реплицированных компонентов. Они ели человеческое мясо, но теперь они сами мертвы. Дальше судьей им будет только Господь.

Они проводили принцессу до ворот герцогского парка. Стояла глубокая ночь. По площади ходили люди, словно устав от праздников, за столами в павильоне, на трибуне и стоящих вокруг скамейках расслабленно сидели, вяло разговаривали, ели, пили, шутили. Перед оградой, рядом с павильоном и трибуной, горели решетки с дровами и костры. Подсвечивали арку ратуши и стены счетной палаты Гирты. Черной громадой на фоне ясного звездного неба возвышался шпиль Собора Последних Дней. Вертура устало смотрел на площадь перед собой. После ночного путешествия, после всего пережитого, здесь, под высокими стенами, перед герцогским дворцом, все было как-то по-особенному спокойно, уютно и тихо. Похоже, те же самые мысли думала и Мариса.

— Пойдем домой… — попросила она, когда они были уже у самых ворот. Она спешилась. Спешился и детектив. Почувствовав, что она очень устала и нуждается в его прикосновении, взял ее под руку. Принцесса Вероника обернулась к ним.

— Не проведете с нами еще одну ночь? — спросила она с легким разочарованием в голосе. Было видно, но она не хочет отпускать их.

— Простите нас, моя леди… — покачала головой Мариса и, оглядевшись, как будто убедившись в том, что на площади безопасно, вокруг много стоящих у жарких, дымных костров людей, а рядом несут вахту герцогские гвардейцы, сняла маску и обратила к детективу измученное усталостью бледное с горящими бешеным болезненным румянцем скулами лицо. Вертура пожал ее локоть и привлек поближе к себе.

Принцесса Вероника спрыгнула с седла на мостовую, подошла к ним. Тоже отняла маску от лица. Чуть улыбнулась.

— Спасибо вам, что съездили со мной — сказала она и, протянув руки, обняла Марису, положила ей на грудь лицо. Та в ответ подняла руки и пожала ей плечи.

— Не знаю, сможем ли мы снова увидеться также как сегодня — покачала головой герцогиня, сказала ей ласково и тихо — но я счастлива, что хотя бы на день обрела старшую сестру. Спасибо тебе.

И, тоже пожав ее плечи, поцеловав, отстранившись, также нежно и бережно обняла и детектива.

— Принц-изгнанник, рыцарь, шпион и детектив из книжки — прошептала она ему на ухо — я была бы счастлива, если бы рядом со мной был бы такой преданный и верный человек как вы, но у вас уже есть принцесса. А меня запомните такой, какой видели сегодня, потому что, скорее всего никогда не увидите такой больше. Прощайте.

Она коснулась губами его губ, легко провела по ним языком, провела по его груди раскрытой ладонью, улыбнулась ему, сверкнула темными шальными глазами, и ловко вскочила в седло. Сделала повелительный жест подойти Регине Тинвег и Вальтеру Кирке, что как будто все время их поездки ожидали у ворот ее возвращения во дворец и пока принцесса прощалась со своими спутниками, не выпуская ее из виду, стояли в стороне, обсуждали что-то, но уже не ссорились, говорили спокойно, согласно и тихо. Лейтенант аккуратно, с низким неторопливо-почтительным поклоном, взял под уздцы коня герцогини. Двое из сопровождающих его гвардейцев подхватили поводья освободившихся коней детектива и Марисы и, засветив раскрашенные извивающимися драконами светильники, повели их следом за принцессой, освещая ей дорогу в темном парке в котором не горели фонари и только непривычно тусклые, освещенные калильным газовым светом окна дворца едва просматривались вдалеке, между деревьями.

Под аркой ратуши в рыжих праздничных плафонах, под свет факелов, с шипением и треском горели современные газовые фонари. Свет отражался от желтых каменных сводов и стен. Темные фигуры в длиннополых плащах и масках стояли, тихо переговаривались, смотрели в темноту вдоль проспекта. Курили, вяло обсуждали какие-то ночные происшествия. На улицах было темно. Вертура вел под локоть едва переставляющую ноги от усталости Марису, придерживал ее, чтобы она не оступилась в темноте на истертых, скользких камнях идущего под уклон холма проспекта. Обсуждать все то, что случилось с ними в эти дни не было уже никаких сил. Вокруг высились темные, с едва освещенными по нижнему краю окнами, торжественные и мрачные громады кварталов ночной Гирты. Люди в масках сидели у костров. Неся в руках яркие, раскрашенные разноцветными красками газовые светильники на цепочках, прогуливались по улицам, вели какие-то сумрачные разговоры, приподнимая маски, затягивались из трубок, пили из фляг и бутылок. Обсуждали какие-то передаваемые из уст в уста обрывки сплетен и новостей о стычке в рабочей слободе святого Саввы на севере. Происшествие с сожжением какого-то как будто колдуна или чудища в плаще и маске на площади, перед собором Христова Пришествия, что, после того как по приказу владыки Дезмонда засветили костер, лопнуло и разлетелось роем омерзительных зловонных насекомых и личинок. Сказали, что кто-то в белой маске с желтыми горящими глазами подходит со спины к людям и хватает их за плечи. Что на пятиугольной площади, на пересечении улицы Кронти и проспекта Цветов из колодца вначале слышались голоса и крики, а потом вырывался столб пламени высотой в несколько этажей, и о прочих таинственных и пугающих происшествиях, случившихся в эту ночь в Гирте. Пугали друг друга небылицами и сплетнями.