Михаил Фиреон - Детектив Марк Вентура

— Сейчас… — сказал он и полез в поясную сумку, достал тубус. Еще некоторое время они тупо смотрели перед собой на разложенную на столе, прижатую с обеих сторон кружками так и норовящую свернуться обратно в рулон карту местности, пытались разобраться в ней.

— Вот — кое-как угадав их местоположение, указывая пальцем на карантинный дом, к которому от основного тракта вели две дороги: одна через просеку с поворота рядом с переправой, другая от какой-то деревеньки неподалеку от городка в котором они остановились, показал детектив — если ему вставили диск, то он уже не человек. Но, если его не поймали, так как его саквояж нашли далеко в поле как свидетельство того, что он все-таки убежал, то ночью по бездорожью в непогоду вряд ли он ушел далеко, так что должен быть где-то здесь…

Лейтенант кивнул.

— Очертим круг в десять километров. Это для неподготовленного человека. Вряд, он такой же опытный следопыт как вы с сэром Фанкилем…. Вот. В полутора километрах к югу река. Если дойти до нее, потеряться не получится физически. На восток переправа и тракт. Там бы его точно подобрали, вон сколько в город народу едет. К северу тоже, но тут до него девять километров по лесу. К востоку — берег, холмы и несколько червоточин. Наверное та тварь из церкви в лесу вылезла из них… Вот тут, у дороги, есть пара деревень, но они все далеко. Остается только два места. Либо он сгинул в тайге к востоку, либо вот этот поселок лесорубов, что между карантином и дорогой. Либо он тут, либо… его там нет.

— Ну проверим — кивнул лейтенант Турко, закурил и как бы пояснил чтобы оправдаться перед собой, что он не прогибается под детектива — заедем, посмотрим. Все равно по пути.

Через некоторое время они уже стояли у своих коней, чтобы успокоить тревожные с похмелья души, терли им морды, хватали за гривы. Лошади сторонились, воротили головы с явным отвращением, но терпели.

— Лесенку? — глядя на усталых полицейских, хамовато прогудел мальчишка-конюший надтреснутым прокуренным тенором.

— Ага — ответил Вертура и когда мальчик подтащил им лесенку чтобы безопасно залезть в седла, разместившись, достал из поясной сумки пряник и вручил ему вместо денег — на, угостись.

С нескрываемой ненавистью, мальчишка принял подношение и убрал лесенку. Детектив и лейтенант поехали со двора. Вертура не стал надевать капюшон. Моросящий дождь приятно освежал разгоряченный лоб, холодил лицо и шею. Капли скатывались по толстой шерстяной ткани его темно-серого плаща, по широким рукавам мантии, стекали за шиворот.

По улице тянуло опавшими листьями и дымом. Ритмично елозила зубьями пила, с грохотом завертелся ворот колодца, зазвенела цепь, гулко плюхнулось ведро — женщина в старом, отсыревшем сером плаще и коромыслом пришла набрать воды. Под навесами уже снова жгли костры, горели ремесленные печи. Где-то за дождем впереди нестройно пиликала гармошка. Какая-то компания продолжала свое веселое путешествие на праздник в укрытом от дождя брезентовым пологом кузове телеги.

От холода и утренней осенней свежести становилось как будто легче и веселей. Лейтенант снова взялся за свою флейту. Ее унылые завывания перекликались с пением кукушки, шелестом дождя, звуками городка и стоящего совсем рядом, сразу за домами леса. Седой туман клубами стелился по полю в низинах. Мокрые папоротники и мхи покрывшие вековые стволы и камни темнели холодной и печальной зеленью.

Детектив и лейтенант выехали с главной улицы, проехали еще несколько деревянных домиков перемежающихся плетеными заборами, какой-то двухэтажный каменный дом с желтыми занавесками на окнах и часовню, построенную прямо в склоне холма. Миновали пару длинных укрытых дерном землянок — не то жилищ, не то погребов и какую-то руину похожую на давно сгоревший, порушенный дом, и, свернув за очередной поворот дороги, выехали в лес. Детектив обернулся — как будто и не было здесь рядом никакого поселка, никаких людей — только старая, размытая дорога с бездонными желтыми лужами, мокрые камни, шум падающих капель и высокие, поросшие вековым мхом деревья. Вокруг стояла глухая и суровая чащоба, чуждой всему человеческому, живущей по своим законам, источающей ароматы подгнивших листьев, мокрого папоротника, грибов и еловой смолы, безлюдной северной тайги.

— Лео — вошел в зал инспектор.

В комнате было одновременно накурено, свежо и сыро. Не переставая ни на час, все также, со вчерашнего вечера, шел дождь. Окна в зале были открыты, ветер колыхал занавески, за ними стояло пронзительное серо-белое небо. С улицы тянуло размокшим лошадиным навозом, лужами и пряными, уже начавшими подгнивать, первыми опавшими листьями. Шелестели капли, потоки стекающей с крыши воды звонко журчали в желобах и стоках, плескались в приставленных к ним ведрах, переливались через край, журчали под стенами. Приглушенные звуки улицы, голоса и шум копыт сплетались с этим бесконечным журчанием и шелестом воды в неповторимую августовскую песню.

Фанкиль, Инга и Мариса, накинув на плечи плащи, сидели за самым большим столом. Рядом стоял горячий чайник, накрытый, чтобы не остывал, меховой шапкой, которую вчера денем подарили Инге. Все трое сжимали в зубах, курили трубки, перебирали принесенные на проверку газеты.

Подготовленный в печать, но еще не вышедший номер «Скандалов Недели», «Курьер» и еще несколько газет, что выписывали из Мильды и Лиры и с большим запозданием перепечатывали с цензурой уже здесь в Гирте, «Герольд» — листок бумаги на один разворот с городской информацией о важных событиях и «Всё для всех» — напечатанная убористым, почти что нечитабельным без очков шрифтом на худой бумаге газетенка, плацдарм для частных объявлений за две медные монеты. На этих страницах продавали и покупали все, разве что не женщин и детей — это запрещалось законом и каралось смертью, так что в основном это была мебель, аренда комнат, инструменты и самые разные необходимые в хозяйстве и на мелком производстве материалы и предметы. Тут же размещалась и реклама наемных артелей, домовых обедов, лавок, магазинов и мастерских. К осени этот второй по популярности еженедельник Гирты прибавлял пару страниц: к обычным объявлениям прибавлялись еще многочисленные предложения продажи дров, угля и прочих запасов, которые надо было сделать к зиме.

Но в последние недели, в преддверии фестиваля и ярмарки, объявлений было намного больше чем обычно, и в силу явления в город большого количества заезжих искателей удачи и мошенников, издание особенно нуждались в тщательной проверке. Чем сейчас и занимались Инга, Мариса и Фанкиль — функцию цензора в Гирте выполнял отдел Нераскрытых Дел. Проверять все не успевали, так что просто следил за тем, чтобы не печатали ничего противозаконного и лишнего.