Ольга Валентеева - Зов пустоты [СИ]

зима, а не лето, и сыпал снег, а я стоял на снегу босыми ногами и смотрел на покачивающиеся

на ветру тела. Я даже держал себя в руках, пока тело матери вдруг не пошевелилось, а её

глаза не распахнулись и уставились на меня.

Кажется, я опять сорвал голос... Потер пальцами виски, зажег светильник, разгоняя

сумрак комнаты.

- Вейран, ты в своем уме? - раздался тихий вопрос.

- Когда как, - ответил я, не глядя на Роберта, и повернулся на другой бок, лицом к

стене. О том, чтобы уснуть, уже не было речи. А встать - тоже не выход, Роберт ведь не

отстанет. Буду делать вид, что сплю.

Меня хватило на полчаса. После этого болеть начало все, что могло болеть. Тело затекло.

Демоны с ним, с соседом. Я обернулся. Мой светильник снова не горел - видно, Роберт

погасил. Я тихонько поднялся, стараясь не скрипеть половицами, взял со стола учебник и

пошел в коридор. Посижу где-нибудь на подоконнике до рассвета.

- Ты куда? - долетело в спину.

- Гулять, - ответил я.

- А! Ну-ну, смотри, не заблудись.

Хорошее напутствие. Я разместился на ближайшем окне, призвал светлячок и погрузился

в чтение. Меня никто не потревожил. Но на рассвете, кажется, задремал прямо там, на

подоконнике. Потому что вдруг услышал женский голос:

- Мальчик, проснись. Тебе сюда нельзя.

Резко открыл глаза, огладелся по сторонам. Приснилось? Только по полу вилась странная

сизоватая дымка, но она быстро растаяла. И как это понимать? Зато за окном уже серело. Я

спрыгнул с подоконника и пошел собираться на занятия, надеясь, что за этот день рога не

вырастут у меня.

Полина

Увы, всем моим планам на ближайшие дни не суждено было сбыться. Матушка вдруг

вспомнила, что нас приглашали в загородное имение барона Вольдена. Мы спорили до хрипа в

горле - конечно же, я не желала никуда ехать, но когда Кристина Лерьер меня слушала?

Поэтому спустя пару дней мы уже тряслись в душном экипаже к обещанному «маленькому

озерцу и пьянящему запаху трав», как описывал свое имение барон. Конечно же, со слов

матушки. Мне же загородное имение ваделось клеткой, потому что матушка без умолку

трещала о том, что было бы неплохо провести там пару недель.

Барона Вольдена я почти не знала. Это оказался мужчина лет пятидесяти, с благородной

проседью в волосах и мягкой, кошачьей улыбкой. Он осыпал комплиментами матушку, затем

меня и заверил, что безумно счастлив видеть нас обеих. Я ему не верила и понимала, что моя

пытка началась. Пытка длиною в четырнадцать долгих, томительных дней. Я была вынуждена

гулять, улыбаться, делать вид, что все хорошо - и слышать шепотки за спиной.

Однажды бродила по парку, когда мимо прошли две женщины возраста матери. Они даже

не стали дожидаться, когда я уйду.

- Это что, та самая? - шептала одна в спину.

- Да, та самая. Зачем барон вообще пустил эту, с позволения сказать, девушку в дом?

Понятно ведь, что она тоже причастна. Говорят, её от казни спас любовник.

- А я слышала, что её любовник - сам магистр тьмы.

- Так, может, вы у него лично спросите, правда это или нет? - обернулась я к

сплетницам. - Ради такого случая договорюсь о встрече.

- Мы не о вас, милочка, - картинно закатила глаза блондинка.

- Слишком много чести, - добавила брюнетка, и они поспешили прочь. А я чувствовала

себя оплеванной. Если бы здесь был Анри, никто бы косо не глядел в мою сторону. Мне так

его не хватало! Каждую ночь мечтала об одном - увидеть его во сне, но он даже не снился.

Жестокий...

Когда настал день отъезда, я едва не порхала от счастья. Матушка тепло распрощалась с

бароном, и мы наконец-то поехали домой!

- А у меня для тебя сюрприз, Полли, - проговорила матушка, когда ворота особняка

остались позади.

- Какой же? - без особого интереса спросила я.

- Барон Вольден намекнул, что он не против сделать тебе предложение. Правда ведь, чудесно?

- Что? - Я обернулась так резко, что закружилась голова. - Я не выйду за него замуж, мама.

- Подумай, Полли. Барон богат! Да, это не тот муж, которого я желала бы для тебя, но в

нашей ситуации не приходится выбирать, раз уж ты упустила более выгодных кандидатов.

- Мама, я вообще не собираюсь замуж! Ни за кого! - кричала я.

- Не ори! - припечатала она. - Прикажу - и выйдешь. Я сама дам за тебя согласие

барону, если он придет. А ты будешь седеть, закрыв рот, поняла?

- Не буду.

- Пожалеешь.

Я уже жалела, что вообще вернулась домой. Лучше было бы держаться подальше, но, увы, Полина Лерьер может открыть гораздо больше дверей, чем просто Полина. Что мне

делать? Я ни за что не предам Анри! Даже если небо рухнет на голову. Матушка замолчала, а

я беззвучно глотала слезы. Как только экипаж остановился у дома, помчалась переодеваться.

Не выдержу больше ни минуты!

Мне хотелось уйти как можно дальше и побыть одной. Не слушать матушкиных

наставлений и уговоров, никого не видеть. Я устала! Устала настолько, что чувствовала себя

древней и дряхлой. Не физически, а глубоко внутри. Поэтому уже спустя час вышла на улицу

и пошла, куда глаза глядят. Без сопровождения, зудящего за спиной. Без надсмотрщиков, будто от них есть толк. За время, проведенное в доме барона, я не раз и не два думала, что

сделаю, когда вернусь. И теперь направлялась к коллежу. Да, летние каникулы были в самом

разгаре, но мадам Симона очень редко покидала свое детище. И потом, наверняка, уже

начались вступительные экзамены. Поэтому я надеялась найти директора на рабочем месте.

Вот и знакомые ворота. Сколько же с этим местом связано воспоминаний и надежд! Здесь

в саду мы тайком встречались с Анри, обсуждали выпускной, свадьбу. Интересно, куда

подевалось мое выпускное платье? Наверняка, пылится где-нибудь дома. Жаль, что он так

меня в нем и не уведел. Анри...

Его имя въелось в сердце настолько прочно, что я с ним просыпалась и засыпала.

Наверное, это был определенный род безумия. И сейчас стены коллежа напоминали о нем, о

том, что мечталось, но не сбылось. О моей погубленной жизни. Я подошла к двери и

постучала. Открыли почти сразу. На пороге замерла мадам Жаннетта.

- Мадемуазель Лерьер? - удивленно уставилась она на меня.

- Здравствуйте, мадам Жаннетта, - ответила тихо, опасаясь, что меня тут же прогонят

прочь, но вместо этого наставница вдруг крепко меня обняла.

- Девочка моя, - прошептала она. - Я думала, больше не свидимся. Проходи, проходи

скорее.

И увлекла меня в свою комнату. Я смотрела на знакомые стены, вспоминала счастливые

дни. Между мной и ними пролегла пропасть. Настолько глубокая, что не перепрыгнуть, не

переплыть.

- Как ты? - спрашивала мадам Жаннетта.

- Сложно, - ответила честно.

- Полли! Если бы ты знала, как мы беспокоились. Матушка искала тебя, когда ты