Виктор Адаменко - На последней странице

Она быстро захлопнула дверь и дважды повернула внутри ключ. Селвей отчаянно забарабанил в дверь, дергал ручку, окликал Дорин по имени, но тщетно. Потом он услышал звук набираемого номера телефона.

Дело было хуже некуда и без этого Вэнса, Который оказался в толпе заполнивших квартиру. Того самого Вэнса, заместителя прокурора округа, который достаточно умен, чтобы без особого труда разбить его версию о попытке ограбления. Вэнс сразу выяснит, что требовалось старику от Селвея, и будет несказанно рад его беде.

Однако Вэнс не казался обрадованным. Скорее он казался озадаченным. Он с удивлением взирал на распростертое на полу тело.

— Не понимаю, Уоррен. Совершенно не понимаю… Зачем вам понадобилось убивать такого безвредного малого, как этот старик?

— Безвредного?! Вы говорите безвредного?!

— Ну, конечно! Ведь это старый Арлингтон! Его знают все как облупленного.

— Все знают?! — Селвей был потрясен.

— Безусловно. Я лично встречался с ним, когда работал в Беллаэрском округе. Он помешан на признании в совершении убийства. Но зачем было убивать его, Уоррен?.. Зачем?!

Перевел с английского Николай Колпаков

Ему оставалось жить восемь минут. Ровно восемь и ни секундой больше. Кислород в баллонах заканчивался — об этом оповестила аварийная система.

Сначала он бежал, потом быстро шел навстречу огромному голубому светилу, что поднималось над размытым горизонтом. Наконец присел на сероватую прямоугольную плиту и задумался. Куда идти? Корабль-разведчик погиб, а он чудом остался жив.

Он сидел, тяжело переводя дыхание, пытался сосредоточиться и понять, почему так случилось — корабль погиб, а он жив…

«Атмосферы на планете практически нет, — привычно анализировал его мозг, — кислорода почти нет, а количество углекислого газа непрерывно увеличивается… О чем это я? — мелькнуло в голове. — Все информацию собираю? А зачем?..»

Рация на скафандре работала на полную мощность, посылая куда-то в пустоту сигнал SOS. Он давно бы ее выключил, но при угрозе кислородного голодания она работала автономно.

Диэню вспомнилась Дея. Чудесная Дея, которая снилась все эти долгие годы полета. Дея, с ее темно-зелеными лесами и голубовато-серыми, а подчас фиолетовыми морями. Вспомнилась старенькая мать, которая провожала сына в этот далекий путь. Он вспомнил и свою невесту Сету, золотоволосую, стройную, с лукавой улыбкой на губах.

«Сета! Через семь лет я должен был вернуться домой… Я попрощался тогда наспех — не знал, что это наша последняя встреча. Только хотел сказать: «Помни!», но не смог… Неизвестно почему, но не смог…»

Неожиданно Диэнь почувствовал словно бы легкое дыхание ветерка.

«Что это? Я же в скафандре… Наверное, умираю…»

Диэнь не боялся смерти. Ему было просто обидно, что материалы, собранные во время экспедиции, пропадут.

Диэню показалось, что он летит в неизвестность. Хотелось раскрыть глаза и бросить последний взгляд на планету, на ее огромное светило, но сил не было. Вдруг он почувствовал необыкновенную легкость. Попробовал подняться, встал, вскоре быстро шел снова на восход, где в дымке вырисовывались какие-то строения.

Дышалось свободно, легко. Показатель кислорода в баллонах… поднимался! Все еще не веря тому, что случилось, Диэнь ускорил шаг.

Вот уже перестала мигать красная лампочка, загорелась желтая, потом зеленая… Теперь кислорода хватит надолго. Строения на горизонте стали четче и уже не казались серыми, а приобрели приятный светло-зеленый оттенок.

«И все же почему я жив? Почему?»

…Планета доживала последнее тысячелетие. Когда-то давным-давно она приняла первых переселенцев с Земли, которые ринулись обживать космос. Здесь, на этой планете, люди прожили долгие сотни лет, пока неожиданная вспышка голубого светила не стала причиной ее медленной гибели. И тогда они решили лететь дальше. Диэнь не знал, что планета приняла сигналы бедствия, посылаемые рацией, ретранслировала их в открытый космос, а ему отдает остаток кислорода. Он был ее гостем, как те, память о которых она сохранила навсегда.

Скоро сюда прилетят земляки Диэня. Они не спасут обреченную планету, но каждый из них будет всю жизнь помнить о ней, как о матери, которая ценой своей жизни спасает жизнь сына.

Перевел с украинского А. АФАНАСЬЕВ

Они сидели на берегу океана. Была ночь, огромная луна задумчиво глядела на них сверху, а по лениво перекатывающимся волнам тянулась золотистая мерцающая дорожка. Они встречались уже несколько месяцев, но впервые — ночью. Она была очень занята в последние дни: рассчитывала маршрут межгалактической экспедиции к альфе Центавра, но все равно пришла. Ей казалось, что сегодня Он обязательно скажет ей что-то очень важное.

Сначала Он долго молчал, изредка поглядывая в ее сторону. Молчала и Она, боясь нарушить тот неуловимый контакт, который устанавливался между ними. Наконец Он заговорил. Она никогда не понимала его странную тягу к философии, а уж сейчас это было бы совсем некстати. Но Она знала, что ему нужен какой-то подход к основному разговору, и вежливо слушала его пылкую, взволнованную речь. Ее сердце замерло, когда Он от далеких светил перешел к Солнцу, а затем к Земле.

— Кто мы? — спрашивал Он. — Мы — разум Вселенной, но кто создал нас?.. Может быть, не тот, кто создал эти миры… Мы, например, создаем механизмы, чтобы они работали на нас. Наша цель — создать аппараты такие же совершенные и универсальные, как мы… Чтобы они были разумны, подобно нам… А они, само собой разумеется, должны создавать другие машины, гак сказать, свое потомство…

Она вздрогнула и почувствовала, как где-то внутри поднимается большое и теплое чувство.

— Мы стремимся воссоздать в них, — продолжал Он, не замечая ее состояния, — как бы самих себя… Но, совершенствуясь, их разум может воспротивиться… Где же выход? Значит, мы должны постоянно их контролировать, вносить поправки в их мышление…

— Я не понимаю… — с досадой перебила Она.

— Сейчас поймешь, — оживился Он. — Представь, что на нашей планете была однажды какая-то цивилизация… Непонятная для нас… духовная, что ли… Может, даже из совершенно другого состояния материи, и в один прекрасный день она исчезла…

— Куда? — вздохнула Она.

— Да никуда… Она, так же как и мы, создавала машины все совершеннее и совершеннее, пока те не превзошли их в мышлении и работоспособности…

— Ну а как же физические законы?

— Мы познаем только то, что позволяет воспринять наша логика… Я давно понял это, понял сам… Из неживого не может возникнуть живое!