Виктор Адаменко - На последней странице

«Неужели они ничего не оставили… ну, как бы на память?» — простонал с пылающими глазами Хашебуш. «Почему же? — ответил Баземайер. — Оставили. Фонарь какой-то. Когда нажмешь на кнопку, на экране появляется бородатый старик с хоботом и пишет какие-то математические значки. Только я пошевелюсь, он сразу на меня вопросительно смотрит. Ну я и выбросил этот фонарь в мусорный ящик. В конце концов, я ночной дежурный, а не какая-нибудь счетная машина».

Баземайер умолк. Молчали и мы, словно громом пораженные. Лишь спустя минут пять после того, как он ушел, Буттхольд прошептал: «Почему же он не спросил, водятся ли у них угри? Почему же он не спросил, голова его садовая?»

Перевел с немецкого Е. Факторович

Испытание опытного образца диагностической машины ДМ-7 затянулось. Раз за разом она выходила из строя по непонятной причине. И разработчики и эксплуатационники просиживали ночами, но дело с мертвой точки не двигалось. На карту был поставлен престиж не только главного разработчика Харитона Николаевича Леонова, но и доброе имя института. Время шло, и даже специально приглашенный эксперт, доктор физико-математических наук Соловьев, терялся в догадках.

Вот почему, сидя на скамейке в ожидании троллейбуса и просматривая статью в научном журнале о загадке древней надписи на сосуде, Леонов почувствовал облегчение — вот, бьются десятилетиями, и тоже не получается. Последние слова он произнес, очевидно, вслух, потому что сразу услышал ответ:

— Нет ничего проще!

Харитон Николаевич взглянул на своего соседа. Светловолосый парень с внимательными серыми глазами, но весь какой-то взъерошенный.

Ироническая улыбка все явственней проступала на губах Леонова по мере того, как он разглядывал человека, читавшего статью через его плечо.

— Вы так думаете? — равнодушно бросил он, чтобы как-то отреагировать на легкомысленное замечание.

— Ага… Здесь, судя по рисункам, — негромко произнес парень, — все очевидно! Видите — эти знаки не буквы, а каблограммы, целые понятия… Что-то вроде современной стенографии…

— Как все просто у вас! — улыбнулся Леонов. — Вы, простите, кто будете по специальности?

— Монтажник электронного оборудования… А что?

Рисунок И. Айдарова

— Ну-ну! — покачал головой Харитон Николаевич. — Я думал, вы лингвоматематик… или, по крайней мере, человек с высшим образованием… Теперь понятна ваша безапелляционность.

— Вы не правы, — возразил парень и еще больше взъерошился. — Мне показалось, что тратить шесть лет на учебу в институте не резон. Это можно сделать и самостоятельно. Все, что необходимо, я могу в научно-технической библиотеке найти… В крайнем случае из Москвы выписать.

Леонов снова не сдержал улыбки.

— Вы, я вижу, всесторонне одаренная личность, — с непередаваемой интонацией произнес он. — В журнале, если вы заметили, речь шла и об энергетическом кризисе… У вас на этот счет наверняка тоже есть свое «особое» мнение?

— А как же, — парень доверительно наклонился к Леонову, — термоядерная реакция, даже управляемая, поможет, но не спасет… Но есть вечный источник энергии — Солнце!

— Да ну! — подзадорил Харитон Николаевич. — А вы… сможете подсчитать, во что обойдется людям эта энергия?

— Пожалуйста. — Парень шмыгнул носом, вытащил шариковую авторучку стоимостью сорок копеек, расправил на колене обрывок оберточной бумаги.

Он быстро набросал схему установки, ручка на минуту замерла, и тут же пошли формулы, в которых Леонов с ходу не смог разобраться.

— Видите, — объяснял парень, — все чрезвычайно просто и, главное, дешево…

— А вы не пытались предложить свою «идею» ученым? — ядовито спросил Харитон Николаевич.

— Вы шутите, — покачал головой парень. — Что они, и без меня этого не знают? Я ведь понимаю, что избыток солнечной энергии может нарушить экологию нашей планеты… Потому этот проект пока и не внедрен.

— Вот как! — Леонов пристально взглянул в глаза собеседника. Нет, тот не пытался его разыгрывать.

И тогда Харитон Николаевич вдруг обозлился на это дремуче-непроходимое невежество. Он раскрыл папку, достал схему злополучной машины и грубовато бросил:

— Может, скажете, почему опытный образец вот этой машины постоянно выходит из строя? Хватит вам пяти минут, чтобы вынести свое «компетентное» мнение?

Леонов вложил папку в руки взъерошенного и стал листать журнал, изредка бросая на парня косые взгляды.

— Извините… Мой троллейбус подошел.

Несколько мгновений Харитон Николаевич наблюдал, как парень неловко втискивается в переполненный салон. Затем взял папку и скользнул взглядом по ряду фиолетовых строчек, набросанных шариковой ручкой.

— Не может быть! — Он хотел броситься за троллейбусом, но тот уже скрылся в боковой улице. — Феноменально!

Теперь он был готов поверить самому невероятному прожекту взъерошенного парня! За несколько минут, какое там — несколько секунд, он смог найти ошибку в расчетах и предложить уникальное по своей простоте решение!

Когда старшина присяжных поднялся и зачитал вердикт, прокурор Уоррен Селвей, выступавший в качестве обвинителя, выслушал слова «Да, виновен» так, словно в них перечислялись его личные заслуги. В мрачном голосе старшины ему слышался не обвинительный приговор заключенному, который извивался, словно горящая спичка, на скамье подсудимых, а дань его прокурорскому красноречию.

«Виновен, как сказано в обвинительном заключении…» «Нет! Виновен, как я доказал», — торжествующе думал Уоррен Селвей.

На какое-то мгновение меланхоличный взгляд судьи встретился с глазами прокурора, и старик в судейской мантии был потрясен при виде радости, которая светилась в глазах Селвея. А тот никак не мог подавить прилива счастья от своей первой крупной победы на суде.

Он торопливо собрал со стола бумаги и, стараясь удержать свой рот сурово сжатым, хотя ему страсть как хотелось улыбнуться, сунул портфель под мышку. Он повернулся, чтобы уйти, но натолкнулся на толпу взволнованных зрителей.

— Позвольте… Позвольте… — строго повторял он, проталкиваясь к выходу и думая теперь только об одной Дорин.