Ларри Нивен - Защитник. Рука закона

— Я не хочу позволить ей спать и не хочу ее будить. Что я должен сделать?

— Я ее не знаю. Если она заснула счастливой, пусть спит.

— Счастливой? — Я покачал головой.

Она не была счастлива. Может, разбудить ее? Нет.

— Я хочу поблагодарить вас за звонок. Это было добрым поступком.

— Да не за что.

Я подумал, а не сказать ли Лоре, что ей лучше отдать телефон в ремонт или произносить команды почетче. Вот до чего я ошалел. Сказать лунянке, что она продемонстрировала свою наготу плоскоземельцу? Только не я. Я помахал рукой, повернулся и, качаясь, побрел к лифтам.

На первом этаже я решил, что хочу остаться один, и нацелился в сторону своего номера. Но, еще не дойдя, передумал.

Тэффи секунду изучала меня. Потом втащила меня внутрь, сдернула мятую одежду, уложила на кровать лицом вниз, смазала маслом и начала массировать. Почувствовав, что напряжение немного покинуло меня, она заговорила:

— Хочешь побеседовать об этом?

— Мм… Пожалуй, нет.

— А чего ты хочешь? Кофе? Или выспаться?

— Только еще массаж, — сказал я. — Она была идеальной хозяйкой.

— Это был ее последний шанс.

— Это было время воспоминаний. Она хотела в одну ночь закрыть пропасть десяти лет. Мы очень много говорили.

Она ничего не ответила.

— Тэффи? Ты хочешь иметь детей?

Ее руки замерли, потом продолжили разминать мускулы лодыжек и ахиллово сухожилие.

— Когда-нибудь.

— Вместе со мной?

— Что тебя навело на эту мысль?

— Наоми. Крис Пенцлер. Они оба ждали слишком долго. Я бы не хотел ждать слишком долго.

— Беременная женщина не может быть хорошим хирургом, — заметила она. — Становится неуклюжей. Мне придется прервать карьеру на шесть-семь месяцев. Я должна буду об этом поразмыслить.

— Правильно.

— И я хочу завершить мою здешнюю командировку.

— Правильно.

— Я хочу выйти замуж. Контракт на пятнадцать лет. Я не хочу растить детей одна.

В дурмане усталости я так далеко не заглядывал. Пятнадцать лет! Но тем не менее…

— Звучит разумно. Сколько у тебя прав на рождение?

— Лишь на двоих.

— Хорошо. У меня тоже. Почему бы нам обоим их не использовать? Более эффективно.

Она поцеловала меня в поясницу и продолжила обрабатывать кости и суставы ног.

— Что она сказала такого, заставившего тебя задуматься о детях? — спросила Тэффи.

Я попытался вспомнить…

Наоми порхала у бара в облаке голубых и алых цветов. Она приготовила флотский грог в огромных пузыреобразных бокалах с подвернутыми ободками. Я сообразил, что оставаться трезвыми в программу не входило. Она спросила:

— Что ты делал десять лет?

Я рассказал ей, как сбежал с Земли в Пояс, подчеркнув ее роль в этом. Я подумал, что это ей понравилось. Я рассказал ей, как мы установили бомбу, чтобы сместить небольшой астероид, как астероид разлетелся вдребезги и каменный осколок прошел через корпус корабля, через мою правую руку и через Кубса Форсайта.

— Обычно я просто говорю, что меня задело метеором. Но это был наш собственный метеор.

Она пожелала, чтобы я показал свою воображаемую руку. При лунном тяготении ею можно было удержать вес стакана, тем более почти пустого к этому времени.

Она рассказала мне про жизнь с Итчем. Он был дико ревнивым и в то же время неразборчивым любовником, он спал с женщинами, которые по сравнению с Наоми выглядели генетическими уродинами. У него было хрупкое эго, как у любого неудачливого комика…

— Так почему ты вышла за него замуж?

Она пожала плечами.

Я продолжал, не подумав:

— Тебе нравилась его ревность? Может, это удерживало других мужчин на правильном расстоянии?

— Мне не нравилось получать пощечины!

Я хотел было сменить тему, но тут она добавила:

— Когда я выбиралась из этого окна в ванной, то поклялась, что никогда больше не позволю мужчине сделать мне ребенка. Еще до того, как я узнала, что Миранда мертва.

— Это очень серьезное дело, чтобы так просто отказаться.

На миг ее облик стал осторожным, скрытным.

— Может, я проиграла в эволюционной игре. У тебя ведь тоже нет детей?

— Пока нет.

— И ты тоже вне эволюционной игры?

— Пока нет. — Я приподнял пустой бокал в воображаемой руке. — Время от времени меня едва не убивают. Может быть… может быть, время уже настало.

Наоми вскочила так энергично, что на миг воспарила над полом.

— К дьяволу все это. Посмотрим, что у нас на обед.

— Были темы, которых она избегала, — сказал я Тэффи.

Она трудилась над моими плечами.

— Это неудивительно.

— Само собой. Банки органов, выстрел в Пенцлера… и дети. Она быстро свернула в другое русло, и это, догадываюсь, тоже неудивительно.

— Джил, ведь ты ее не допрашивал?

— Нет! — Впрочем, я вздрогнул. Все-таки виновен? — Я только подмечал разные вещи. Думаю, она солгала суду. Я это точно знаю. Но почему?

— Наверно, была не в себе.

— Да уж. Я спросил, почему она вернулась на Луну. Она сказала, что была в плохом настроении и безжизненность Луны ее вполне устраивала. Но она выходила наружу только в тот раз. Хоувстрейдт-Сити вовсе не безжизненное место, и она вовсе не находилась безвылазно в своем номере.

— И что?

У меня не было ответа.

Тэффи проговорила:

— Этим вечером я отправляюсь к Морю Восточному. В Марксграде нуждаются…

— Черт!

— …в хирурге со специальной подготовкой по вегетативной мышечной системе. Я там узнаю кучу нового. Мне жаль, Джил.

— Черт возьми, я просто счастлив, что ты не уехала еще вчера. Я напьюсь с Гарри.

— Повернись. Ты хочешь заснуть? Здесь?

— Я не знаю, чего хочу. Я думал, что не хотел даже разговаривать.

Освещение померкло. Сначала я почти не обратил внимания. Спустя полминуты свет снова разгорелся, и я вдруг оказался сидящим с вытаращенными глазами. На мне выступил пот.

— Ускоритель масс? — спросила Тэффи.

— Да. Она уже в пути. Когда Лукас Гарнер был мальчиком, такое мигание света означало включение электрического стула.

— Что?

— Не важно.

— Ложись. — Она стала трудиться над моим животом. — Не понимаю, почему ты так потрясен всем этим. Мне казалось, она вообще никогда не спала с тобой.

— Нет. Хотя — один раз.

— Когда?

— Сегодня, около двух часов ночи.

Я несколько опешил, кода Наоми подняла эту тему.

— Я думал, что секс — последнее, что будет у тебя на уме.

— Но это наш последний шанс. Разве что ты подождешь шесть месяцев, а потом приобретешь подходящую… — Она умолкла, ужаснувшись.

— Не смешно, — сказал я.

— Да. Прости меня.

— Может, тебя просто обнять? Прижать к себе?

— Нет. — Она в один миг скинула платье.

Я выдернул его из потока воздуха, пока оно летело к кондиционеру. Потом повернулся к ней. Никогда прежде я не видел ее обнаженной. У меня перехватило дыхание. Я поймал себя на мысли: «Где же ты была десять лет назад, когда я так в тебе нуждался?» — и устыдился.