Амантий Буравсон - Программист в Сикстинской Капелле (СИ)

Бедный Доменико, мои слова повергли его в ступор. Понятное дело, какое высшее образование для женщин в то время? В лучшем случае, репетиторы по различным предметам, и то, только у богатых.

— Красивые имена. Должно быть, твои сёстры невероятно талантливы. Так чем ты занимался? — сменил тему синьор Кассини. — Насколько я понял, ты тоже работал в шкафу, подобно синьору Ардженти.

— Не совсем в шкафу…

— Где же? — не отставал любопытный Доменико.

— Вот честно скажи, ты веришь, что я из будущего? Если нет, то объяснение бессмысленно.

— Я верю тебе, Алессандро.

— Хорошо. Мне это трудно объяснить, исходя из временной разницы. За триста лет наука шагнула очень далеко, и фантастические машины, выполняющие почти всё, что ты захочешь, стали реальностью. Но для того, чтобы эти машины действительно выполняли желания, в них необходимо «вдохнуть жизнь». Для этого требуются усилия миллионов таких инженеров как я.

— Я не верю, что подобное возможно.

— Это так, поверь. Да, тебе придётся поверить мне на слово, потому что я не имею возможности предоставить доказательства; да, я, возможно, зря всё это рассказываю тебе, потому что ты ещё не застанешь эпоху технического прогресса. Но он произойдёт.

— Ничуть не зря. Мне интересно, каким образом ты и твои коллеги «вдыхают жизнь» в бездушную машину?

— Мы пишем инструкции на одном из специальных языков, похожих на английский, которые затем переводятся в машинный язык, тот, что понятен машине. Причём, если первые из них представляют собой обычные команды к действию, то последний состоит лишь из различных комбинаций нулей и единиц. Других символов машина не понимает.

— Всё-таки я не совсем понимаю смысл твоей работы. Ты пишешь письмо на английском, а слуга затем переводит твои слова на язык нулей и единиц?

— Почти так, только ещё одна особенность заключается в том, что этот слуга — тоже машина.

— Странная у тебя работа, — заметил Доменико. — Смотри, никому об этом ни слова. Ещё обвинят в колдовстве, в заговаривании неодушевлённых предметов.

— Буду нем как шкаф с нотами. Хотя… я не думаю, что шкаф с нотами всегда молчит. Прислушайся, мне кажется, я слышу оттуда разговоры.

— А вот это уже ненормально, — отвечает Доменико. — У тебя слишком богатое воображение.

— Может там кто-то прячется?

Мы открыли дверцу и обалдели: в шкафу сидел органист Аццури и страстно целовал скрипку, шёпотом объясняясь ей в любви.

— Простите, маэстро, не будем вам мешать, — подавляя смех, извинился Доменико.

— Всё-таки у старика патологическая страсть к древесным структурам, — потом заметил я.

— У него просто очень злая жена, — пояснил Доменико.

После мессы мы отправились к местному «кутюрье», чтобы снять с меня мерки. Для кафтана нашли на чердаке свёрток плотной ткани тёмно-синего цвета. Для камзола и бриджей ткань того же цвета пришлось покупать у местных ткачей по дешёвке. Синьора Кассини нашла у себя в ящике с рукоделием лоскутки белой ткани, из которых предполагалось сделать воротник и манжеты, поскольку обыкновенная белая рубашка стоила очень дорого. Часть денег, заработанных пением в Капелле, я, конечно же, отдал Доменико, но этого, по моему мнению, было недостаточно, чтобы отблагодарить за всё, что он и синьора Кассини сделали для меня. По дороге Доменико сообщил мне следующее:

— На следующей неделе я еду в Венецию, дабы навестить сестру. Если повезёт, вновь встречусь с маэстро Вивальди, очень талантливым композитором. Хочешь, поедем вместе?

— Конечно, я всегда мечтал познакомиться с великим классиком, — с воодушевлением ответил я. — Ты и правда лично знаком с Антонио Вивальди? — поинтересовался я.

— Да, знаком, — беспокойный взгляд чистых серых глаз на мгновение просиял какой-то детской радостью.

— Как вы познакомились?

— Пару лет назад, в театре «Капраника» маэстро ставил оперу. Я был в числе слушателей. Признаюсь, это потрясающее действо произвело на меня огромное впечатление. Маэстро сам играл первую скрипку и дирижировал оркестром. После спектакля меня попросили подойти к нему.

— Что он сказал тебе?

— Маэстро хотел послушать мой голос, которым так восхищался его высокопреосвященство. Я спел произведение, которое сам сочинил ко дню рождения кардинала. Маэстро Вивальди внимательно слушал меня, и когда я закончил, маэстро похвалил меня за пение и композицию. Я же сказал, что своими способностями я обязан лишь отцу и деду. И, конечно же, кардиналу Фраголини. А ещё он благословил меня петь в опере.

— Почему же ты в ней не поёшь?

— Не могу бросить хор.

— Вот я тоже так говорил про своё первое место работы, пока меня оттуда не выкинули. И правильно сделали. Потому что никакую карьеру в этой трясине я бы не построил.

Надо сказать спасибо синьору Страччи, он снял мерки довольно быстро и отпустил нас. Я в который раз вздохнул по технологиям дополненной реальности, а именно, мобильному приложению, сканирующему и измеряющему пространство.

Костюм был готов на следующий вечер, чему я был несказанно рад. Всё-таки в изготовлении костюма на заказ есть неоспоримое преимущество: не нужно идти в ненавистный магазин с ненавистными тряпками и примерять их в отвратительной душной кабинке.

Я глянул в серебряный поднос, служивший зеркалом. В целом, костюм сидел неплохо. Лишь неуклюжие чёрные кроссовки немного портили картину. Но это была единственная обувь, которую я мог носить.

— Вот теперь на тебя приятно посмотреть, — сообщил Доменико, когда я вылез из-за ширмы в новом костюме. — Вот только башмаки ну совсем неподходящие.

«А на тебя всегда приятно смотреть, моя садово-парковая муза». Поздравляю, Алессандро, ты окончательно спятил.

Комментарий к Глава 7. Дежурство по шкафу или Неистовый Алессандро «Над кем смеётесь — над собой смеётесь». В оригинале: Чему смеетесь? Над собою смеетесь! Из комедии «Ревизор» (1836) Н. В. Гоголя (1809—1852), слова Городничего (действ. 5, явл. 8)

====== Глава 8. Театральный back-end и гость из Неаполя ======

За два дня до премьеры оперы «Вальдемар» мы втроём — я, Доменико и Карло Альджебри — отправились на экскурсию в театр. Карло давно обещал показать нам весь back-end этой сложной многоуровневой системы, в частности, машины, спроектированные им. В театре Карло хоть и не пел, но считался человеком уважаемым, и по его просьбе нам было позволено посмотреть театральные машины и механизмы.

Сначала мы спустились в трюм*, и я не мог не заметить сходства между театром и каким-нибудь парусным кораблём — старинным линкором, бригом или галеоном, внутреннее устройство которых я изучал во время интерактивных 3D-экскурсий в Военно-Морском музее, куда ещё в детстве ходил с классом.