Евгений Константинов - Подарок инкассатору [litres]

– Андрюха, как прошла операция? – спросил Шурик брата, который озабоченно облизывал окровавленный большой палец.

– Никак.

– Представляешь, Шурик, эти музейные крысы додумались к витрине ток подключить! – вновь завозмущался Митлз.

– При чем здесь ток? – удивился Шурик.

– При том! Монаха у витрины знаешь как долбануло? Не дай бог! Говорит, чуть не ослеп! Я его еле-еле…

– Врет он все, – перебил Андрей, поднимая с земли велосипед. – Поехали, мужики, на «Детский». Там за рекой, говорят, поле морковное есть – будет чем закусывать. Золь-дат, садись ко мне на багажник. Но обратно, чур, ты повезешь…

Андрей и Шурик называли пляж «Детским» в память о том, что родители приводили их, еще маленьких, купаться только сюда. Недалеко от пляжа был стадион, куда по традиции раз в году приезжали ветераны московского «Спартака» на матч с местной футбольной командой. Когда неглубокая Истра разливалась во время весеннего паводка, под водой оказывались и футбольное поле, и близлежащие по обоим берегам поля.

Сейчас река обмелела, и на «Детском» ее легко можно было перейти вброд, что и сделали Шурик с Митлзом. Вернулись они с огромными пучками моркови. Сама морковь была еще не очень большая, зато на вкус довольно сладкая. Ею, хорошенько вымытой в реке, закусывали вино, которое пили из горлышка. Потом купались, загорали, играли в карты, снова купались.

Стоило бы сбегать или съездить на велосипеде еще за одной бутылкой, но ребят, разморенных на солнце, одолела лень, и они вяло спорили, кто же станет гонцом в магазин. Андрей заявлял, что ему, мол, по возрасту не положено – как-никак, самый старший из всех, месяц назад семнадцать стукнуло. Гера говорил, что с него уже достаточно бегать – он брал первую. Шурик же и Митлз оправдывались тем, что они обеспечивали закуску, то есть добывали морковь. Оставалось ждать появления кого-нибудь из знакомых, чтобы того в магазин и отправить.

Но никто из дружков не появлялся, зато, когда ребята уже начали одеваться, на пляж пришли три девушки, с виду – их ровесницы. Взглянув на ту, у которой волнистые каштанового цвета волосы доставали чуть ли не до талии, Андрей решил, что необходимо искупаться еще разок. И все время, пока он купался, а потом обсыхал на берегу, что-то заставляло его снова и снова смотреть на эту девушку. В ней была какая-то изюминка, пленившая Андрея, какие-то неповторимые черточки в ее слегка удлиненном лице, тонких губах, глазах с поволокой, чуть сутулой фигуре.

Шурик, Митлз и Гера, давно уже собравшиеся покинуть пляж, чуть ли не силком стали напяливать на него одежду, но тут произошло нечто занимательное. Понравившаяся Андрею девушка тоже, по-видимому, собралась уходить с реки. Стоя недалеко от ребят, к ним спиной, она долго вытирала волосы большим махровым полотенцем, наклоняя голову то влево, то вправо. Потом этим полотенцем обернулась и, сняв купальник, начала его выжимать.

Каким-то чутьем Андрей предугадал, что произойдет дальше: полотенце вдруг развязалось, почти совсем свалилось с плеч, и ребята увидели обнаженную стройную девичью фигурку. Невольная стриптизерша, ойкнув, попыталась запахнуться, но неудачно и только со второго раза, совсем уж смутившись, смогла прикрыть свое тело.

– Браво, русалочка! – крикнул Митлз и захлопал в ладоши. И засмеялся, а за ним засмеялись и Зольдат с Шуриком. И обе ее подружки, одна из которых держала в руках фотоаппарат, да и сама русалочка засмеялись весело. И только Андрей неожиданно для себя покраснел…»

Виктор Кармазов схватился за страничку и карандаш и поспешно нарисовал берег быстротекущей реки, трех только что искупавшихся девчонок, четверых парней, играющих в карты, и неподалеку от них – себя самого в семнадцатилетнем возрасте. Но последнюю точку не поставил, задумавшись, не выйдет ли такой эксперимент ему боком. Размышления прервал телефонный звонок.

– Дружище, ты хоть помнишь, какой сегодня день? – узнал он голос Никиты.

– Понедельник.

– А число?

– Э-э…

– Сегодня у Антона день рождения! – ускорил процесс воспоминаний Никита.

– Черт! А чего ж раньше не предупредил?

Виктор знал Антона столько же, сколько Никиту, – дружили с детства. Отличный парень, компанейский, но, к несчастью, из-за какой-то, казалось бы, незначительной травмы головы в десятилетнем возрасте Антон полностью ослеп. Однако, как мужественный человек, в жизни не разочаровался, от компании не откололся, ходил с друзьями и на ночные костры, и купаться на Москву-реку, на уровне играл со всеми в карты и домино, а в шахматах вообще был лидером. И обязательно отмечал с друзьями свой день рождения.

– Зачем предупреждать! Сам должен помнить. Короче. Антон обязательно хочет выпить с тобой за свое здоровье, так что выдвигайся к нам в деревню на ближайшей электричке! – приказным тоном сказал Никита. И по большому счету, он был абсолютно прав.

Непривычный запах Виктор почувствовал, пройдя примерно половину пути от платформы до деревни. Не сразу догадался, что пахнет гарью, но вскоре убедился, что Никита не обманывал по поводу просеки – она действительно выгорела дотла. У Виктора, как у художника, мелькнул перед глазами образ великана, который среди зелени летнего леса оставил огромной кистью широкий и прямой черный мазок.

«Уж лучше бы дачи на просеке остались, чем такое уродство, – мелькнула мысль, которая тут же исчезла, когда неподалеку застучали топором, кто-то завел бензопилу. – Неужели восстанавливать решили? Ну-ну…»

От просеки до дома слепого приятеля было рукой подать.

– Здорово, Антон! – Виктор хлопнул друга по плечу и сжал его протянутую наугад пятерню.

– Витек! – как всегда, узнал его по голосу Антон.

– Слушай, дружище, я в подарках ничего не смыслю, вот, держи денежку. – Он передал ему в руку конверт.

– Главное, что приехал… – Антон обнял его и крепко прижал к себе. Хоть и был слепым, а сила имелась – ни дня без тренировок.

Праздновали, как всегда, у Антона в деревенском доме, где он жил вдвоем с матерью. Собрались родственники, соседи… Из друзей, помимо Никиты и Виктора, были Генка и Низкий, а еще – Лариска, Ирка и Маринка – далеко не полная компания, с которой имениннику было что вспомнить.

Сидя за праздничным столом, они и вспоминали. Вспоминали, как однажды Никита чуть не поссорился с Витьком из-за того, что дружище пригласил Маринку на танец, который она обещала ему; как Лариска и Ирка даже не поссорились, а подрались из-за Генки, вырывая друг у друга волосы; как слепой Антон тащил на себе домой Низкого, вывихнувшего ногу…

Все это осталось в прошлом. Сейчас и Генка, и Низкий были женаты, Лариска родила в гражданском браке мальчика и на жизнь ничуть не жаловалась; замужняя Ирка воспитывала дочь; и только Маринке, кстати самой симпатичной из своих подружек, с мужиками как-то до сих пор не везло. С ней-то и начал флиртовать Никита, видимо вспомнив золотые годы.