Евгений Константинов - Подарок инкассатору [litres]

Поглощая деревенские деликатесы, Лариска и Ирка щебетали о чем-то своем, женском. Генка и Низкий, налегая на водку, рассуждали о том, как плох стал московский «Спартак», разве что Федор Черенков да Юрий Гаврилов на высоте. Ну а Виктору было необходимо поговорить с Антоном с глазу на глаз, то есть в данном случае без лишних глаз и ушей, о чем он и попросил друга после очередной принятой стопки. Антон возражений не имел, вытащил Виктора из-за стола и провел в свою комнату.

– Вот, смотри, то есть держи, – поправился Виктор, всучивая Антону в правую руку ластик. – Извини.

– Да ерунда, дружище! Чего там извиняться! Я тебе сто раз говорил – чем меньше людей вокруг будут зацикливаться, что я слепой, тем мне будет комфортней.

– Тогда опять же извини, но у меня к тебе вообще неожиданная просьба. И исполнить ее можешь только ты.

– Готов помочь.

– Здесь такое дело… – Виктор старался подобрать правильные слова, не сказав ничего лишнего. – Ты же знаешь, что я – художник?

– Жаль, картины твои увидеть не могу, – печально усмехнулся Антон.

– Жаль, – согласился Виктор, хотя как раз это ему и было надо. – Но тут-то ты мне и можешь помочь.

– Как это?

– Сейчас объясню.

– Может, лучше пойдем самогоночки тяпнем?

– Тяпнем, но чуть позже. Вот смотри. – Виктор положил на стол, за которым они сидели, чудесную страничку и прижал ее левой рукой Антона. – На этой странице я по памяти нарисовал карандашом один эпизод из своей жизни. А теперь мне необходимо воспроизвести его на этой же странице, но только после того, как рисунок будет стерт…

– А сам не можешь стереть? – задал Антон резонный вопрос.

– Не могу, дружище, в том-то и дело! – горячо сказал Виктор. – У самого, понимаешь ты, рука не поднимается. Там мне каждая черточка слишком дорога. Да к тому же рисунок очень интимный, поэтому и друзьям показать не могу. Никому, кроме тебя, понимаешь?! Только не обижайся, дружище!

– Какие обиды! Что делать-то надо?

– Антон, все очень просто. Под левой рукой у тебя страница с рисунком, в правой – ластик. После того, как я скажу: «Готовься!», тебе надо будет выждать ровно две минуты, то есть неторопливо досчитать до ста двадцати, после чего несколько раз провести ластиком по странице, стирая то, что на ней нарисовано. И все! Понял?

– Не все понял, но сделаю, – уверенно кивнул Антон.

– А что ты сделаешь?

– Сотру ластиком рисунок через две минуты после того, как ты скажешь: «Готовься!»

– Надо стереть весь рисунок, до последней черточки. Уничтожить его. Справишься?

– Обижаешь, дружище. Я, когда в шахматы тебя обыгрывал, хотя бы раз дотрагивался не до той фигуры, до которой надо?

– Нет, конечно, – радостно согласился Виктор. – Поэтому я к тебе и обратился с просьбой.

– Ну так не тяни кота, а то там без нас все выпьют и съедят.

– Все! Осталась секунда. – Виктор сосредоточился, поднес карандаш к рисунку, где на берегу реки после купания отдыхали парни и девушки, в правом нижнем углу поставил автограф и крохотную точку. После чего закрыл глаза и скомандовал: «Готовься!»

…Вода в Истре даже в самые жаркие летние дни всегда была прохладной, и, каким бы ты ни был закаленным, если слишком долго купался, кожа становилась гусиной – как сейчас у Виктора. Он сидел на берегу реки, потирая плечи, и не отрывал взгляда от трех девушек, судя по всему его ровесниц, которые собирались уходить с пляжа, название которого было «Детский». Метрах в ста выше по течению находился пляж «Взрослый», а напротив него – стадион, на который раз в году по традиции приезжали играть с местной футбольной командой ветераны московского «Спартака»; по-над горой был парк и памятник самолету Ил-2, Дом культуры и танцплощадка…

Поблизости от Виктора четверо парней резались в карты и тоже нет-нет да подглядывали в сторону девушек. Две из них уже переоделись и теперь подгоняли третью, позже их вылезшую из воды и вытиравшую длинные каштановые волосы большим махровым полотенцем. Заметив повышенное внимание к своей особе, девушка повернулась к парням спиной, накинула на плечи полотенце, свесившееся ниже колен, сняла купальник и принялась его выжимать.

Виктор знал, что произойдет дальше и замер в ожидании. Полотенце вдруг соскочило с ее плеч, и Виктор с другими парнями увидели голенькую попку девушки. Ее подружки захихикали, у одной в руках появился фотоаппарат, а «стриптизерша» лишь со второй попытки успешно прикрылась коварным полотенцем.

– Браво, русалочка! – засмеялся и захлопал в ладоши мордатый парень в очках.

Засмеялись и остальные, кроме одного, светловолосого, который, кажется, смутился больше самой «русалочки». Светловолосый зыркнул по сторонам, задержал взгляд на улыбающемся незнакомце и недобро прищурился. Заметив это, очкастый тоже обернулся на Виктора и пробасил:

– Монах, откуда этот чувак взялся?

– Понятия не имею, – процедил тот, и Виктор вспомнил, что в романе очкастого все называли Митлзом, светловолосого звали Андрей, а Монах было его прозвище.

– Эй, ты чё на наших девчонок пялишься? – рявкнул Митлз.

– С какого перепугу они ваши, если никто из вас даже их имен не знает? – не моргнув глазом ответил Виктор.

– А ты – знаешь? – недоверчиво и зло спросил Митлз, поднимаясь на ноги. Теперь на Виктора смотрели все четверо. Он догадался, что самого молодого звали Шурик, а прозвище четвертого, щупленького, было Зольдат.

– Знаю, – соврал Виктор. – Только вам не скажу.

– Знаток хренов! – выкрикнул вдруг Зольдат, и Виктор чуть запоздало увидел летевшую в него пустую бутылку – в рукописи Александра Ивановича она была из-под портвейна «Кавказ».

Виктор успел подставить левую руку, бутылка пребольно ударила в локоть, и он словно получил разряд электрического тока. В следующее мгновение он тоже оказался на ногах, но четверка парней уже надвигалась на него, не сговариваясь прижимая к реке. Ближе других был самый здоровенный – Митлз, успевший снять очки и зловеще потиравший кулаки. Виктор на мгновение вспомнил сценку из любимого фильма «Республика ШКИД», когда закоренелые шкидовцы бросились бить новичка Пантелеева, но тот начал раскидывать их одного за другим, а потом ничтоже сумняшеся врезал под дых самому главному – Купе Купычу Гениальному.

Недолго думая он шагнул навстречу Митлзу, тот махнул кулачищем, но ожидавший этого Виктор пригнулся и, подражая Пантелееву, наградил здоровяка смачным ударом в солнечное сплетение. Митлз схватился руками за грудь, открыв рот и выпучив глаза. Его друзья слегка опешили, но по команде Монаха «Бей!» одновременно бросились на оборзевшего незнакомца. Виктор отскочил назад, вниз к самой воде, где был небольшой, сколоченный из досок трамплинчик. Из нападавших он без труда справился бы с мелким Шуриком и щуплым Зольдатом, но вот Монах казался опасней даже выведенного на время из строя Митлза. Да и не для того Виктор оказался здесь и сейчас, чтобы драться.