Дарья Кузнецова - Уездный город С***

На микрофильмах ожидаемо обнаружились некие чертежи — десяток снимков настолько сложных изображений, что в глазах сразу же зарябило от линий. Титов, ни черта не смысливший в технике, и Элеонора, понимавшая даже меньше него, напряжённо уставились на Брамс.

— Аэлита, на тебя вся надежда, — высказал общий настрой мужчина. — Что это? Хотя бы примерно!

— Ну, я всё-таки не специалист и даже не инженер, а теоретик, — пробормотала она, рассматривая чуть расплывающиеся в луче проектора изящные лекальные кривые с последнего кадра. — И фамилии тут с названием закрыты, — девушка указала в угол, где, по её представлению, должны были находиться оные, однако имелось только белое пятно.

— Хотя бы какое-то предположение!

— Предположение… Где-то там, определённо, была система впрыска горючего, — заметила Брамс и задумчиво потёрла ладонью лоб. — Хотя странная какая-то, но всё же это определённо она. Впрыск, кажется, идёт вот сюда. — На чертеже красовалась неведомая штуковина, похожая то ли на затейливый графин, то ли на шахматную пешку, и Аэлита обвела рукой её голову. — А вот что происходит дальше, я не представляю, — добавила со вздохом. — Обычно высвобождаемая из топлива энергия толкает поршни, а тут ничего такого нет. Впрочем… куда-то же должно идти пламя. Наверное, вот сюда, — она провела рукой по «горлышку графина», потом поменяла микрофильм и принялась вглядываться в какую-то совсем уж непонятную Титову схему. Потом вновь вернула ту пешку, опять сосредоточенно умолкла.

— Да бог с тем, как она работает. Что это вообще такое? — не выдержав, поручик вновь привлёк к себе её внимание.

— Не знаю. Для оружия всё-таки великовато, а в остальном… Хм. А знаешь, это ведь движитель! — сообразила она. — Я совсем забыла, а ведь наш ректор в своих работах как раз нечто подобное описывал! Просто это не моя область, — пояснила она смущённо. — Правда, об эффективности его ничего не скажу, но он точно очень большой. Наверное, самолётный…

— Если эти чертежи ей понадобились, значит, эффективен, — отмахнулся Титов и сощурился, пристально разглядывая чертёж. — Движитель, говоришь. Тогда я знаю, кто наш убийца, осталось только доказать. Едем, Брамс. Нас ждёт «Взлёт». Элеонора, закроете тут всё?

— Закрою, закрою, летите, голуби, — усмехнулась та, жестом веля выметаться из проекторной.

— Вот так сразу? — изумилась Аэлита. — И что нам там нужно?

— Всё просто, — спокойно отозвался Титов. — В доме, где убита Навалова, находятся чертежи некоего необыкновенного движителя. И Горбач, чья жена умерла той же смертью, что проститутка, по стечению обстоятельств как раз является вещевиком, способным стереть умбру, и работает на военном заводе, где занимается как раз темой движителей. Не верю я в такое совпадение. Пока главным и единственным доказательством невиновности Горбача является его алиби на два последних убийства, и именно этот вопрос я хочу уточнить. Это раньше мы могли уверенно положиться на данные охраны завода, а вот теперь, когда под городом обнаружилась огромная сеть переходов, да еще проявили себя существа, способные кому хочешь задурить голову, можно поискать лазейку. Вряд ли, конечно, фомора могла обмануть вещевую защиту, иначе ей бы никакой Горбач не понадобился, но ведь есть и другие варианты, которые нужно проверить. Возьмём вещевика, а потом передадим документы Охранке.

— Почему потом? — уточнила Брамс.

— Потому что если сделать это сейчас, Бобров арестует его за измену, а наши убийства повиснут в воздухе. Горбача, конечно, вздёрнут, но от этого не легче.

— Ну и в чём разница, если он всё равно ответит за свои преступления? — растерялась Аэлита. — Нельзя же человека дважды казнить, даже если очень хочется!

— Я предпочитаю доводить все дела до конца, — пояснил поручик. — Сомнений в том, что именно он убийца, у меня почти не осталось, но непонятны некоторые детали. Например, окончательная роль во всём Наваловой. И смерть бедняжки Дёминой совершенно никак не укладывается в общую картину. Неужели швея провинилась только тем, что зналась с Меджаджевым и внешне подходила на роль жертвы маньяка? Жену-то Горбач, вероятно, решил наказать за измену, и бывшего друга подставил с той же целью, но надо и на этот вопрос узнать точный ответ. Ну и конечно выяснить, что в итоге всё же толкнуло на подобное преступление весьма обеспеченного, умного человека с хорошим жалованием, потому что я пока этого не понимаю. В общем, перед тем, как его вешать, хочется задать несколько вопросов.

— А если он не ответит?

— Это его право, — развёл руками Титов. — Но попробовать стоит.

Сначала, впрочем, пришлось заглянуть в арсенал и получить под роспись новое оружие: с пустой кобурой поручик чувствовал себя неуютно. Погнутый именной наган остался дома до тех пор, пока у хозяина появится время на визит к оружейнику. Натан полагал, что револьвер обречён, но решил всё-таки дождаться вердикта мастера.

В гараже неожиданно возникла заминка, к которой поручик, впрочем, отнёсся с пониманием: привезли «Буцефала», и с ним возился один из механиков. Уж конечно, Брамс не могла пройти мимо любимого коня и кинулась справляться о его здоровье.

Известия оказались утешительными, и к жениху Аэлита вернулась в исключительно приподнятом настроении.

— Будет жить? — весело полюбопытствовал поручик.

— Завтра будет готов, — с удовольствием ответила она. — Так что не придётся больше шофёров дёргать.

— Не придётся, — согласился Титов, ощутив сожаление. Автомобиль привлекал его куда больше железного коня, но не разочаровывать же девушку… — Только ты помнишь, что куртка твоя пришла в негодность?

— Да, действительно, — посмурнела вещевичка. — Надо новую найти. И шлем тебе!

— Проку от него! — скривился поручик, но развивать тему и спорить дальше не стал.

Один из служебных автомобилей выкатился из ворот и уверенно устремился в сторону «Взлёта». Натан, пару мгновений посомневавшись, всё-таки позволил себе обнять девушку и привлечь ближе. Аэлита с готовностью придвинулась, устроила голову на его плече, обеими руками уцепилась за вторую ладонь и умиротворённо затихла.

Так и ехали всю дорогу — молча, обнявшись. Не потому, что нечего было обсудить, а потому, что обоим не хотелось ничего говорить. Было просто хорошо сидеть вот так, рядом, вдвоём, словно мир остался где-то за порогом и согласен подождать, пока пара человек насладится разделёнными на двоих минутами нежности и покоя.

Натану вспомнилось расхожее мнение, что по-настоящему близок не тот человек, с кем есть общие темы для разговоров, а тот, с кем можно легко и с удовольствием молчать. И он в очередной раз дивился, насколько ему повезло встретить эту удивительную, совершенно необыкновенную девушку.