Фёдор Быханов - Взорванная судьба

— Давай ближе к делу! — закипел яростью сержант, поняв, что это действительно свихнувшийся бродяга и разговор идет совсем не по тому руслу, как ему самому хотелось бы.

— Где, говоришь, корабль?

Щелкнула кнопка диктофона, фиксируя теперь каждое, произнесенное в кабинете полицейского, слово…

Джерри нисколько не преувеличивал ни в начале встречи, ни потом и на допросе, живописуя для Бьенола в самых мрачных тонах условия будущего обитания в камере предварительного заключения. Особенно в общей. Ведь одиночка была по сравнению с ней — курортом.

И в этом пришелец смог убедиться очень скоро.

После того, как завершился допрос, сержант лично отвел его в камеру. Но жесткие доски тюремного топчана лишь поначалу доставили попавшему на них новоявленному арестанту долю неудобства. Потом его и вовсе отвлекли мысли обо всем с ним произошедшим. Тем более что времени оказалось для этого предостаточно.

Бьенол отметил про себя с чувством нарастающей тревоги:

— Вот уже вторые сутки пошли после того часа, когда сержант, оформив протокол, препроводил его в помещение для задержанных заключённых.

На прощание тот еще и посочувствовал:

— Благодари Бога, что один пока сидишь.

После чего словно опомнился и уже повел себя по-прежнему, с официальной деловитостью:

— После проверки, определим для тебя самую достойную компанию!

Провозгласив все это, сержант, с громким лязгом захлопнул металлическую дверь, закрывшуюся за Бьенолом.

Сообщать начальству обо всем произошедшем, да и звонить, как хотелось раньше, психиатру, он уже не спешил.

Задумал как раз действовать наоборот:

— Потянуть время.

Пока же стремглав отправился в противоположный от психбольницы конец города. Туда, где над шикарным проспектом неоновым огнем ярко горела реклама компании «Грузовые перевозки Грасса».

И вновь отметил, что в центральном офисе этого почтенного предприятия на рекламную иллюминацию не скупятся.

Тюремные ожидания тем временем позволили невольному пилоту междухода хорошо поразмыслить обо всем с ним произошедшим.

И выходило, что того мальчишку, который чудесным образом оказался в приемном шлюзе его корабля, Бьенол, по праву, мог бы назвать своим спасителем.

— Столько лет провел в состоянии анабиоза, и мог бы пролежать там еще больше, и вот на тебе — поступил сигнал роботу на выполнение задания, — усмехнулся своим мыслям Бьенол, между тем удобнее устраиваясь на тюремных нарах.

И считать подобным образом у пришельца имелись полные основания. Ведь автоматика междухода, миллионы лет ждавшая этого момента, моментально среагировала на визитера, приблизившегося к корабельным датчикам:

— Все же потому, что у пацана в крови что-то не так, как у всех здешних обитателей — землян.

Действительно, попытки маленького Альберта Колена выбраться из подземного заточения в прибрежном гроте, уже затапливаемым водой океанического прилива, хотя и были интуитивные, но на его и Бьенола удачу оказались верными.

Тем более что как раз подвернулся счастливый случай.

Дело было в том, что один из бортовых анализаторов междухода оказался расположенным как раз на той стороне, которую, как раз постоянно и подмывали волны морского прилива, проточившие грот в каменистом берегу.

Теперь-то Бьенол знал:

— Мальчишка, в отчаянии ощупывая руками металлическую преграду, невольно коснулся ладонями чувствительных сенсорных датчиков.

Всего несколько секунд продолжался контакт, но приборы мгновенно получили всю необходимую информацию о том, кто оказался рядом с кораблем.

И тут же передали бортовому компьютеру междухода:

— Кого это сейчас занесло в крайне ограниченное пространство каменного мешка.

…Долгие века, проведенные в береговой ловушке, к счастью, не очень-то сказались на сверхнадежных системах разведывательного боевого корабля терратов. Его электронный мозг даже сквозь толщу наслоений веков продолжал впитывать всю поступающую на его встроенные антенны информацию.

И всякий раз в память компьютера она закладывалась, преломляясь через тесты на опознание:

— «Свой-чужой».

Междуход терпеливо ждал появления хозяев- своих создателей, представителей цивилизации терратов.

Потому-то получив столь долгожданный сигнал «Свой» тут же, без промедления открыл перед, принятым за террата, маленьким сиротой вход в космический корабль.

— Поступил приказ открыть доступ внутрь совсем не случайно, — как несколько позже узнал Бьенол. — Лишь в тот же час, как появились данные об анализе крови, оказавшейся точно такой, что была когда-то у терратов.

И в электронном мозгу, замершим в ожидании, когда поступят новые приказы, вспыхнули, один за другим, долгожданные сообщения:

— «Настало время!»

— «Пришел хозяин!»

Все системы междухода ожили разом.

Включились и насосы, прогоняя восстанавливающий животворный раствор в капсулу аппарата анабиоза, где, как раз, и застыл единственный до сих пор обитатель корабля — Бьенол.

И лишь после этого, когда уже поздно было возвращать все обратно, не хватило бы на это энергии, компьютер убедился в своей ошибке.

…После пробуждения, во время которого электронный мозг междухода передал всю накопленную информацию в подсознание мнимого пилота, Бьенолу пришлось вспомнить и передумать немало всякого.

Да и как иначе?!

История гибели его цивилизации, расхождение после термоядерного удара орбит двух планет, зарождение на одной из них разума:

— Разве усвоишь такое за один присест?

И все же он был искренне рад неутомимости вездесущей электронной начинки косморазведчика-междухода. Поражался былой неиссякаемости его атомных батарей, только теперь, несколько истощившихся на выполнении команды на оживление пилота.

Понимал:

— Без них и сам бы не выжил, и не знал бы сейчас, что делается в мире, окружающем теперь со всех сторон этот осколок их разума в совершенно чужой цивилизации.

Правда, сразу после пробуждения, мелькнуло самое настоящее недоумение в воспаленном от пережитого, сознании. Когда увидел на экране результаты анализа крови подростка, попавшего в ловушку для образцов.

Не мог не задать вслух вопрос бортовому компьютеру о наблюдаемом парадоксе.

— Как он выжил, этот представитель цивилизации Терраты? — словно забыв, что в контакте с ним находится не живое существо, а моток проводов и набор электрических схем, поделился с машиной своими сомнениями проснувшийся из долгого анабиоза диверсант из отряда Садива. — Ведь была же бактериологическая бомбардировка?

Собеседник не подвел. Раскрыл глаза живому существу на все происходящее с ними после стольких веков бездействия.