Фёдор Быханов - Взорванная судьба

Один из таких визитов мыслителя Концифика с Сетелены, как раз и остался в памяти бортового компьютера междухода. Выяснилось, что тогда тот прилетал сюда, чтобы наладить работу еще одной, очередной тайной бактериологической лаборатории.

— Вот оно как вышло — просто мыслители и мудрецы слишком переоценили свои возможности, — догадался Бьенол. — И не учли того, что в их опасную игру вмешаются правители.

— В итоге — такая страшная участь для всех! — посмотрев всю запись горько констатировал последний очевидец и участник того страшного конфликта. — Настоящая галактическая катастрофа.

Особенно же терзала его мысль о личной причастности к совершенному тогда межпланетному преступлению.

Однако в тот час, когда рядом лежал умирающий от неизлечимой болезни мальчишка, требовались не слова раскаяния, а конкретные действия, поступки.

Первый из них:

— Как найти лекарство?

И тут у него появилась надежда.

— Для терратов те самые бактерии Концифика были смертельны, а вот нам они окажутся в самый раз, — сообразил Бьенол. — Если только их раздобудем.

Высказавшись по самому актуальному в этот момент вопросу, он поверил окончательно в собственную догадку:

— Ничто иное не поможет излечить Алика от иммунодефицита, кроме наследия прошлого!

И теперь пилота междухода согревала реальная возможность:

— Отыскать заветное лекарство, точнейшим образом проследовав по следу Концифика, оставленному им на Террате, ныне ставшей Землей.

Оставалось дело за программой действий.

— Рассчитай точные координаты тайных баз, где, находясь на твоем борту, побывал Концифик, — обратился Бьенол к компьютеру. — Может, хоть одна из них уцелела до сих пор и там мы найдем препарат.

Беспрекословно взявшись за выполнение этой команды, компьютер быстро отыскал все, что нужно.

Вот тогда, когда был готов искомый результат, Бьенол и собрался на встречу с людьми.

Только не ведал, что ими окажутся бандиты дона Луиса…

…Адресов, по которым когда-то успел побывать мыслитель во время своих визитов на Террату, в электронной памяти бортовой электронной вычислительной машины нашлось немало.

Только вот непосредственно во время их облета Бьенол, раз от раза горько убеждался в том, что не прошли бесследно для тайных лабораторий и баз хранения бактериологического оружия, имевшие место на планете, за промелькнувшие эпохи, природные катаклизмы.

К тому же в немалой степени сказались и бомбардировка Терраты, и частичный сход с ее прежней, более близкой орбиты естественного спутника — Сетелены.

— К тому же и многие тысячелетия, что прошли, когда сам находился здесь в состоянии анабиоза, приходилось брать в расчет, — понял он. — Да еще следует умножить разрушительные изменения, случившиеся по воле обитателей планеты.

И с каждым новым днем бесконечных поисков междухода это утверждение становилось все очевиднее.

Куда бы теперь не летели, Бьенол убеждался в очередном промахе:

— То там, где была когда-то равнина, теперь дыбились скалы, то на месте островов плескались волны океана.

Уже когда оставалась последняя непроверенная точка на, вычерченной компьютером схеме полетов Концифика, Бьенол понял:

— До последнего истончилась нить надежды спасти мальчишку, волею судьбы посланного ему в товарищи по несчастью…

И все же один-единственный — последний, остававшийся у них, шанс упускать было нельзя.

— Теперь, полетим по последнему адресу, а потом уже станем решать, как лучше вступить в контакт с людьми, — после всех раздумий принял решение Бьенол. — Терять тогда нам будет уже нечего!

Не допуская больше промедления, он отдал команду бортовому компьютеру корабля:

— Лететь туда, где оставалась последняя возможность для спасения Алика, которая заключалась в надежде что-то найти из научного наследства Концифика.

Полет уже подходил к концу, и двигатели междухода перешли на режим торможения, когда страшный удар потряс корпус корабля.

По сигналу аварийной тревоги, пилот схватив в охапку Алика, быстро забрался в спасательную капсулу. Лишь после этого бортовой компьютер, пожираемый пожаром, охватившим весь корабль, выполнил последнюю команду — отстрелил прочь от гибнувшего междухода спасательную капсулу со своим бывшим экипажем.

Сам же рухнул на землю, чтобы исчезнуть навсегда.

…Едва легкий прозрачный челнок спасательной капсулы отделился от стального корпуса межпланетного космического скитальца, у него расправились крылья, позволявшие парить в воздухе.

Наподобие мотылька утлое суденышко аккуратно спланировало на зеленый, внешне совершенно непроходимый ковер горных колумбийских лесов — гилею.

И вполне бы погиб в густой чаще, совершенно не проходимой растительности, распустившейся на бескрайних просторах материка, если бы не воля, его величества, случая.

Не успела спасательная капсула еще приземлиться, непременно бы обломав свои крылышки о ветви дикой растительности, как новый громовой раскат взрыва прозвучал в отделении.

Там, где нашел свое последнее пристанище космический неудачник — последний междуход планеты Террата.

…В горах уже точно, не боясь ошибиться, можно делать умозаключения про окружающую обстановку:

— День на день не приходится!

Особенно — по части погоды. Может, вот как нынче, полдня палить солнце, а потом столько же времени хлестать ливень.

— Да такой сильный, что не спасет от холодного душа из упругих секущих струй даже сверхпрочная нейлоновая палатка, — сетуют обитатели одного из таких временных жилищ.

Того, что очень умело! — с точки зрения и маскировки, установлено в самой гуще деревьев.

Под непроницаемым шатром буйно раскинувшихся крон кустарников никто и с воздуха не заметит пятнистое полотно этого лесного убежища.

И совсем не случайно.

Те, кто обитают в нем, сами не суются другим в глаза, и не ждут без спроса незнакомцев к себе в гости, в это буйство дикой природы.

И все же горный лес, как его здесь называют — гилея, это совсем не одно и то же, что горы и лес, взятые по отдельности.

Здесь все так круто перемешано — мрачные скалы, вручную возделанные террасы, зеленые дебри девственной природы, что просто диву даешься:

— Как можно приспособиться в таких местах с относительным комфортом?

Тогда как у пары верных друзей-колумбийцев Игуиты и Хуана, можно сказать, жизнь вполне сносная.

Ливни и непогоду они вместе пережидают в уютной, а по здешним меркам, то и просто роскошной палатке.

И лишь когда небо проясняется от дождей, разгоняют ветры облака с голубого простора, для них наступает самое время активности. Начинается отработка за своё, относительно безбедное, существование.