Дебора Харкнесс - Книга Жизни [litres]

– Из Праги? – Мне показалось, что я вот-вот упаду в обморок.

– Ой, Диана, вы совсем побледнели, – спохватилась Люси. – Вам стоит пойти домой и отдохнуть. Я продолжу работу, а завтра встретимся.

Она щелкнула крышкой опустевшего пластикового контейнера. Я не спорила.

– Что-то ты сегодня рано, тетушка, – сказал Галлоглас, увидев меня в дверях.

– Исследовательская загвоздка, – вздохнула я. – Сегодняшний день похож на сэндвич. Чуть-чуть успеха, зажатого между толстыми слоями неудач. Будем надеяться, что Мэтью и Крису повезет больше, поскольку мы выбиваемся из времени. Или, правильнее сказать, я выбиваюсь из времени.

– Под конец все решится, – тоном мудреца произнес Галлоглас. – Так всегда бывает.

Мы пересекли лужайку и втиснулись в узкий проход между зданием суда и городской ратушей. Оказавшись на Корт-стрит, мы преодолели еще одну преграду в виде железнодорожных путей и двинулись к моему дому.

– И давно ты купил свое жилище на Вустер-сквер?

Это был один из множества вопросов о де Клермонах и их связи с Нью-Хейвеном.

– После того, как ты стала здесь преподавать, – ответил Галлоглас. – Хотелось убедиться, что у тебя все благополучно на новой работе. А то Маркус вечно рассказывал всякие ужасы. То к нему в дом залезли, то машину изуродовали.

– Я так понимаю, Маркуса в Нью-Хейвене тогда не было.

– Конечно не было. Он десятилетиями не появлялся здесь.

– По-моему, это место совершенно безопасное.

Отрезок Корт-стрит, где стоял мой дом, был пешеходной зоной. Тихая, окаймленная деревьями улица. Островок сонных домов в самом сердце города. Я редко видела здесь прохожих. Вот и сейчас на улице не было никого, за исключением черного кота и растений в кадках.

– Возможно, и безопасное, – сказал Галлоглас, хотя в его голосе звучало сомнение.

Мы успели подойти к крыльцу, когда на пересечении Корт- и Олив-стрит остановилась темно-серая машина. Ее двигатель продолжал работать. Водитель ждал, когда из нее вылезет пассажир – долговязый молодой человек с волосами песочного цвета. Он почти целиком состоял из рук и ног. Удивительно, что при такой худощавости у него были широкие плечи. Увидев темные джинсы и черную футболку (униформу здешних студентов), я посчитала парня дипломником. Он не торопился уходить от машины. Нагнувшись, парень переговаривался с водителем. Глаз его я не видела. Их скрывали солнцезащитные очки с зеркальными стеклами.

– Боже милосердный! – пробормотал Галлоглас, словно долговязый был призраком. – Быть этого не может!

– Ты его знаешь? – спросила я, разглядывая дипломника.

Вряд ли я видела его раньше.

Парень выпрямился и повернулся в мою сторону. Холодный взгляд вампира ощущался даже сквозь зеркальные стекла. Еще через мгновение парень сдернул очки и улыбнулся, кривя рот:

– А вас не так-то просто отыскать, мистресс Ройдон.

Этот голос. Когда я слышала его в последний раз, он был выше и без гула в недрах горла.

Эти глаза . Золотисто-карие, с золотыми и зелеными крапинками. Они и сейчас были старше, нежели возраст их обладателя.

Его улыбка . Левый уголок рта всегда был приподнят выше правого.

– Джек?

Я чуть не подавилась именем. У меня сжалось сердце.

С заднего сиденья, перескочив через рычаг коробки передач, наружу выпрыгнул здоровенный белый пес. В этой громадине было не меньше ста фунтов. Густая шерсть топорщилась во все стороны, из пасти торчал розовый язык. Джек схватил пса за ошейник:

– Стоять, Лоберо!

Джек взъерошил шерсть на лохматой собачьей голове. Мелькнули черные пуговицы глаз. Пес вилял хвостом, с обожанием глядя на хозяина. Затем послушно уселся, шумно дыша и ожидая дальнейших приказов.

– Привет, Галлоглас, – произнес Джек и медленно зашагал в нашу сторону.

– Джеки! – Чувствовалось, Галлогласа захлестывают эмоции. – Я думал, ты… мертв.

– Был. Потом перестал.

Джек смотрел на меня, пытаясь понять, ко двору ли пришелся. Чтобы он не терзался сомнениями, я побежала навстречу и обняла его:

– Джек… надо же…

В детстве от него пахло теплым хлебом. Сейчас – углями костра и утренними туманами. Преодолев секундную нерешительность, Джек тоже обнял меня длинными, тощими руками. Из мальчишки он превратился в юношу и вырос, но в нем все равно ощущалась прежняя хрупкость.

– Диана! – послышался крик Мэтью.

Мэтью от нас отделяло более двух кварталов, но он прекрасно видел машину, загородившую проход на Корт-стрит, видел он и незнакомца, удерживающего меня. Даже спокойно стоящий Галлоглас не погасил его настороженности. Мэтью решил, что меня захватили в плен, инстинкты победили разум, и он стрелой полетел к нам.

Лоберо громко залаял, подняв тревогу. Венгерские овчарки во многом напоминали вампиров. Их породе было свойственно защищать тех, кого любят, и преданно служить семье. Силы комондоров – так называлась эта порода – хватало на то, чтобы завалить волка и даже медведя. Бились они до последнего, готовые скорее погибнуть, чем уступить противнику.

Джек почувствовал угрозу, еще не видя источника. Он мгновенно превратился в существо из кошмарных снов: оскаленные зубы, остекленевшие глаза, ставшие почти черными. Джек крепко держал меня, защищая от всякого, кто, как ему казалось, мне угрожал. Но такая защита ограждала мои легкие от поступления воздуха.

– Неужели и ты? Нет! – прохрипела я, тратя остатки воздуха.

Я была бессильна предостеречь Мэтью и сообщить ему, что кто-то наделил нашего чудесного, хрупкого мальчишку бешенством крови.

Мэтью уже готовился перемахнуть через капот машины, но на его пути встал водитель. Остановить моего мужа мог только другой вампир.

– Остановитесь, Мэтью. Это Джек.

Низкий громкий голос и лондонский выговор пробудили в памяти неприятные воспоминания об одной капельке крови, упавшей в подставленный рот вампира.

Эндрю Хаббард! Когда-то он был королем лондонских вампиров. Хаббард в Нью-Хейвене. На периферии моего зрения замигали яркие точки звезд.

Мэтью с рычанием дернулся. Хаббард больно ударился спиной об остов машины. Человеку это бы стоило сломанного позвоночника.

– Это Джек, – повторил Хаббард, схватив Мэтью за шею и заставив прислушаться.

Послание достигло разума Мэтью. Округлившимися глазами он взглянул в нашу сторону.

– Джек! – хрипло позвал Мэтью.

– Мастер Ройдон?

Джек не повернулся на голос. Лишь наклонил голову. Голос Мэтью сумел пробиться сквозь черную мглу бешенства крови. Руки Джек не убрал, но их хватка ослабла.

Я вдохнула всей грудью, торопясь прогнать усыпанную звездами тьму. Рука инстинктивно опустилась на живот. Изнутри меня ободряюще толкнули, потом еще раз. Лоберо обнюхал мне ноги и руки, пытаясь сообразить, какое отношение я имею к его хозяину, после чего уселся рядом и зарычал на Мэтью.