Павел Корнев - Ренегат [СИ с Litres с издательской обложкой]

Подскочил на кровати, стиснул зубы, обрывая уже рвавшийся из горла вой. Переборол навеянный сновидением иррациональный страх. Это оказалось сложнее всего, но мне было не привыкать. Не в первый раз, да и на деле все было куда как более жутко…

Я опустился обратно на подушку и уловил, как ускорилось размеренное дыхание Эльзы. Она больше не спала.

– Кошмар?

Вопрос поставил меня в тупик, но я быстро нашелся и негромко рассмеялся:

– Кошмар – это когда просыпаешься в холодном поту и лежишь тихо-тихо, как мышка, боясь не только пошевелиться, но и вздохнуть. Ведь сон не закончился, он пришел вслед за тобой в реальный мир. И кто-то стоит за спиной и ждет малейшего движения. А ты лежишь и не шевелишься. Долго. Очень долго. – Я потянулся под одеялом, прижался боком к женскому телу и усмехнулся. – А когда просыпаешься с криком – это просто дурной сон.

– Кто бы мог подумать, – фыркнула от смеха Эльза, положила ладошку мне на грудь, опустила ее ниже, легонько куснула за ухо.

Я с тревогой посмотрел на окно. Ранние лучи подсвечивали края плотной шторы заметным ореолом, и темно в комнате больше не было. Эльза перехватила мой взгляд и успокоила:

– Сегодня воссияние, и все идут в церковь, а не в библиотеку. У меня свободный день, можем провести его в безделье и сладостной неге…

Святые небеса! Ром сыграл со мной злую шутку; я слишком поздно проснулся и не успел ускользнуть под покровом ночи, как всякий раз сбегал от своих пассий. Теперь оставалось лишь уповать на невнимательность Эльзы.

Я навалился на нее, стиснул в объятиях, прошептал на ушко какую-то милую глупость, и мы начали проводить время в сладостной неге, а потом в самый неподходящий момент женские пальчики скользнули по шраму на плече.

– О господь мой Вседержитель! – охнула Эльза, разглядев тонкую белую нить, пересекавшую по диагонали мою грудь. – Этого не может быть! Человек не способен пережить подобного ранения!

Ну вот, начинается!

Я мысленно проклял все на свете, разжал объятия и упал на спину. Движимая любопытством Эльза тут же откинула одеяло и, нисколько не смущаясь наготы собственного тела, повела пальцем по моему шраму от правого плеча и до левых ребер.

– Немыслимо!

– Пустяки! – отмахнулся я. – Это оставил не клинок, всего лишь чары. Защита ослабила их, остался просто след на коже.

Но Эльза уже просунула под меня ладонь и возразила:

– Ничего подобного! Заклинание прошло насквозь. Перевернись!

Стоило послать ее куда подальше, нагрубить и, подобно стыдливой девице, закутаться в одеяло, но это ничего бы уже не изменило. Чтобы натянуть рубаху, в любом случае придется открыть спину. К тому же в голове звенело после выпитого накануне рома, и ругаться не хотелось.

Скрепя сердце, я решил положиться на волю случая и перевернулся на живот.

– О нет! – прошептала Эльза, и на этот раз к удивлению в ее голосе добавился откровенный испуг. – Ангельская печать! Ты отрекся от дара!

Моя надежда пошла прахом. Эльза с первого взгляда опознала выжженную на правой лопатке восьмиконечную звезду и вписанные в нее символы.

– Почему сразу отрекся? – проворчал я. – Просто попался догматикам…

– Не ври! – резко бросила моя слишком уж начитанная собеседница. – Книга в центре звезды раскрыта! Ты по доброй воле отказался от дара! Немыслимо!

Эльза соскочила с кровати и принялась натягивать через голову сорочку. В иной раз вид выставленной напоказ женской груди меня бы определенно возбудил, сейчас же дело принимало дурной оборот, и пришлось выводить на позиции полевую артиллерию.

– Подожди! – попросил я. – Если пообещаешь сохранить все в тайне, я поведаю тебе печальную историю своей жизни. Я всю объясню. Без утайки.

Лжец! Лжец! Но, если уж на то пошло, что может заинтриговать сильнее чужих скелетов в шкафу? Эльза клюнула на мою наживку и выжидающе опустилась на краешек кровати.

– Говори, Филипп, – разрешила она, и лишь холодный тон выдал бушевавшее в ее душе негодование.

Впрочем, глупо было ожидать иного. Для любого одаренного добровольный отказ от собственного дара – вещь не просто постыдная, а равносильная самоубийству. Большинство скорее предпочтет наложить на себя руки, нежели стать никчемным простецом.

– Мой брат был истинным магом, – сообщил я, и меня немедленно оборвали.

– Как говорят, на лекциях ты не слишком лестно отзывался об истинных! – заметила Эльза.

– И не откажусь от своих слов! Они высокомерные чванливые недоучки! Мы с братом поступили в Кальвортский университет, там была кафедра истинной магии. Один профессор полагал себя и своих учеников солью земли. Грезил великими открытиями, вечно затевал какие-то невероятные прожекты. Рудольф, мой брат, не принимал эти нелепые затеи всерьез, но, на свою беду, безумно влюбился в одну из вхожих в тот круг девиц. Я пытался образумить его – не вышло. Мы наговорили друг другу лишнего и подрались. Больше я брата не видел.

– И что же с ним стряслось?

– Погиб по вине профессора.

Эльза внимательно глянула на меня и припомнила ненавистное имя:

– Роберт Костель? Так ты ищешь его, чтобы отомстить?

– Некому мстить, все погибли, – покачал я головой. – Профессор вознамерился с помощью своих учеников вызвать и обуздать одного из князей запределья. Он полагал, что ритуал, проведенный истинными, имеет шансы на успех. Ничего не вышло, и эта ошибка погубила моего брата.

Перехватило горло, и Эльза очень мягко спросила:

– Вы были с ним близки?

– Как только могут быть близки близнецы. Мы были похожи как две капли воды, различать нас умел только отец. Но истинный и ритуалист… В университете мы отдалились друг от друга. Я до сих пор не могу себе этого простить. Он всегда был рядом. А потом его не стало.

– Это не объясняет твоего отказа от дара! – напомнила Эльза. – И не оправдывает его!

– Я знал о готовящемся ритуале, у нас с братом не было секретов друг от друга. Я пытался его остановить, а в итоге лишь оттолкнул от себя. Напился… Решил вмешаться и предотвратить ритуал, но опоздал. Когда я прибежал в тот дом, подвал уже захлестнуло потустороннее. Один из князей запределья был там. Был во плоти! Я помню лишь страшный удар в грудь. Наверное, мне удалось выставить защиту. Сам не пострадал, но чары рассекли эфирное тело.

– О нет! – охнула Эльза, и глаза ее наполнились слезами. – Рассечение эфирного тела несет потерю контроля над даром, безумие и смерть!

– Я знал это и не хотел умирать. Догматики запечатали мой талант. Они были рады вернуть к истине еще одну заблудшую душу. Я лишился дара, зато выжил. И теперь пытаюсь образумить и удержать от опасных глупостей самонадеянных юнцов…

– Бедненький! – Эльза поцеловала меня в губы, но сразу отпрянула и спросила: – А князь запределья? Он так и заперт в том подвале?