Евгений Константинов - Подарок инкассатору

— Правильное решение, Артур Арутюнянович. Мы с тобой договорились по-взрослому. С этой минуты я глубоко убежден, что нашу общую знакомую Викторию Ким, какой-то ублюдок застрелил случайно, как невольную свидетельницу ограбления инкассаторов. Ты к этому делу абсолютно непричастен. Все!

Разглядев с балкона выпрыгнувшего из УАЗика капитана Клюева, до Сереги вдруг дошло, что за телефонными разговорами он так и не убрал в сервант полностью композицию Застолье…

— И вновь я посетил, — продекламировал капитан Клюев с порога, и Костиков тут же развил тему:

— Тот уголок земли… в Коньково, где пили водку мы не раз!

— Тебе алкоголизм врачи не рекомендовали, — строго сказал милиционер, меняя ботинки на домашние тапочки хозяина квартиры.

— А пиво?! — насторожился Серега. — Надеюсь, ты пиво притащил? Если нет, то я сейчас сам в киоск побегу…

— Успокойся, принес парочку, — Клюев многозначительно похлопал по висевшей на лямке через плечо кожаной планшетке — заметно выпуклой. — Только бы здоровью не навредить.

— Здоровье повредится, если вовремя не опохмелиться, — Костиков выжидательно уставился на планшетку, которую Клюев был вынужден открыть и извлечь на свет божий две банки экспортной «Балтики».

— Ты, Борисыч, человек, — Серега немедленно вскрыл одну баночку, издавшую при этом характерный пшик, и сделал несколько жадных глотков. — Проходи, чего встал.

Зайдя вслед за гостем в комнату, он тут же пожалел, что не пригласил его на кухню. Застолье-то скульптор спрятать успел, но в спешке оставил наверху серванта опустевший плот и остров-пляж. Теперь передислоцироваться было поздно, но он нашел выход, — суетливо передвинул стулья так, чтобы Клюев сидел за столом спиной к серванту, сам же уселся напротив. Коробки с пластилином, вспомогательными инструментами и недоделанная композиция «Охотники на привале» оказались между ними.

— Ух, ты! — уставился Клюев на три колоритные фигурки, лежащие в отдельной от других поделок коробочке.

— Завод-то наш, каков красавец — с фляжечкой и стаканчиком, ну, прям, как живой! И эти двое похожи, — сравнил он пластилиновые персонажи с охотниками, позирующими на фотографиях.

— И патронташи у всех, как настоящие! И ружья, и рожок охотничий! А у этого — манок, что ли на шее висит? И заяц знатный, и кряковой селезень, да-а-а… Шуба, а это — неужели бекас!

— Мелкая птаха, но знаешь, сколько повозиться пришлось! — скульптор чувствовал себя польщенным. — А рядом с ним, как ты, наверное, уже догадался, рябчик.

— Класс!

— Еще и тетерева собираюсь слепить.

— Ну, даешь, скульптор Шуба! Завод наш просто обалдеет! А как ты их разместить собираешься?

— Генерал будет на ближнем плане слева, вот здесь, — Серега дотронулся пальцем до еле заметного бугорка на «лесной опушке». — Этот хитрый человек — на переднем плане справа, а товарища подполковника с фляжечкой размещу чуть дальше, чтобы между ними поместилась скатёрка с нехитрой охотничьей закусочкой…

— У меня аж слюнки потекли…

— А чуть в стороне собираюсь сделать костровище и над ним — котелок закопченный. Хотя, котелок больше для рыбаков подходит, чтобы они в нем уху варили. Нет, без котелка обойдутся.

— А костер?

— Костровище будет. С тлеющими угольками, типа, охотники картошку в мундире пекут. Надо будет к закуске пучок зеленого лука добавить…

— Издеваешься, Шуба! Я сегодня не завтракал. Проспал.

— Чай с бутерами будешь?

— Буду.

— Тогда пойдем на кухню, — Серега поднялся из-за стола, надеясь, что гость сразу последует за ним, так и не заметив забытые им на серванте плот островом-пляжем.

Но милиционер, тоже поднявшись, как назло, кинул взгляд вправо-влево и увидел то, чего не надо.

— А еще, Борисыч, я хочу к охотничкам собаку добавить, — почти крикнул Серега, вынудив милиционера переключить внимание на себя.

— Но не знаю, какую. У подполковника Заводнова собака есть? — Серега шагнул к двери из комнаты и вопросительно посмотрел на Клюева — мол, ты идешь или здесь остаешься?

— Слушай, Шуба, — милиционер оглянулся на сервант. — На этом плоту, кажется…

— Если хочешь, забирай плот с собой и пойдем на кухню, — нетерпеливо сказал Серега. — Ты, вроде, мечтал позавтракать.

— Да, — Клюев аккуратно переложил плот к себе на ладонь и вслед за Серегой покинул комнату. — А помимо бутербродов, что-нибудь посерьезнее пожрать есть?

— Могу яичницу сварганить…

— Класс. А лимон найдется?

— Лимоном обычно коньяк закусывают.

— Так у меня с собой есть, — переместив на кухонный стол пластилиновый плот, Клюев открыл, как оказалось, довольно-таки вместительную планшетку и теперь извлек из нее фляжку четырехзвездочного коньяка «Московский». — Только бы твоему здоровью, Шуба, не навредить.

— Не навредим. Открывай, наливай, вот тебе лимон — режь!

— Слушай, Шуба, — Клюев положил лимон на расписанную под хохлому разделочную доску и нацелился на него ножом. — Кажется, еще позавчера ты мне показывал на этом плоту…

— Борисыч, давай, сначала про «охотников на привале» договорим, а? — не обернулся к нему Костиков, хлопоча у газовой плиты. — В плане охотничьей собаки — ты мне так и не ответил. У твоего Заводнова собака есть?

— Была когда-то у Завода собачка. Спаниелька. Померла от старости. Завод переживал сильно, поэтому и новую заводить никак не решается — вдруг и эта раньше него помрет…

— Понимаю. А генерал случайно не кинолог?

— У него — лайка восточносибирская. Хорошая псина. Зимой по белке работает — загляденье. А хитрый, как ты его назвал, человек, держит ягдтерьера по кличке Бакс. Такая этот Бакс тварь злющая, — меня однажды ни с того ни с чего за нос укусил.

— Ягды, как правило, абсолютно без мозгов. Я вообще не понимаю людей, которые их заводят. Наверное, в плане мозгов своим питомцам соответствуют.

— В плане хитрого человека — не согласен.

— Спорить не стану.

Пока яичница шипела на сковороде, Серега порезал хлеб и колбасу, достал из холодильника банку с маринованными огурцами…

— В любом случае ягд для композиции не подходит, — норная порода, а мужики не на лису с барсуками охотились, а на нормальную дичь. Лайка, кстати, тоже в данном случае не котируется. Спаниелька — самое оно. Кстати, моя любимая порода.

— Так слепи спаниеля, скульптор Шуба. Завод от счастья вообще на седьмом небе будет.

— Уговорил, слеплю. А ты чего коньяк-то не разлил? Яичница готова к употреблению!

Закусывал Серега даже с большим аппетитом, чем не успевший позавтракать гость. Клюев и пил без особого энтузиазма: Серега — три рюмки, он — полторы, при этом не отрывал взгляда от пластилинового плотика и все больше хмурился.