Сергей Че - На закат от Мангазеи [СИ]

Ночь была прохладной и темной. На башне медленно бродили часовые с факелами. Где-то надрывались собаки. У лошадиной поилки валялась парочка уползших из кабака побитых пьяниц. Единственный сонный конь, привязанный к столбу рядом, всхрапывал и толкал одного из них копытом. Конь был расседлан, но судя по разукрашенной узде принадлежал человеку, любящему выбрасывать деньги на показуху. Макарин подошел ближе, пригляделся к странным металлическим бляшкам на уздечке, и не сразу заметил метнувшиеся к нему сбоку тени.

Первый удар был в голову, чем-то тяжелым и коротким, вроде шестопера. Макарин успел пригнуться, сваливаясь в бок и вжимая голову в плечи, так что железо прошло по касательной, рассекая ухо. Он резко отмахнул в сторону суковатой дубинкой, единственным сейчас оружием (кинжал, сабля, легкие доспехи, ручница, все осталось на корабле), и по хриплому воплю понял, что попал. Один из нападавших рухнул рядом, зажимая колено, и Макарин успел увидеть клочковатую бороду, разинутый рот с гнилыми зубами, казачью шапку, прежде чем пришлось вскакивать на ноги, выставляя вперед дубинку. Второй нападавший махнул саблей, не приближаясь. Он был в тени, лица было не разглядеть.

— Зря ты сюда явился, — прохрипел он Макарину. — Теперь все умрут. Теперь все намного хуже станет.

— Кончай его, чего болтаешь! — первый казак пытался встать, опираясь на булаву.

— Кто вы такие? — насколько мог вежливо поинтересовался Макарин. С палкой против булавы и сабли шансы были маленькие. Приходилось тянуть время. — Вы знаете кто я, и что с вами будет за это нападение?

Второй хмыкнул, не отвечая. Он медленно двинулся вперед и вбок, поигрывая саблей и стараясь держаться перед светом.

Первому все-таки удалось подняться и теперь он, сгорбившись и хромая, пытался зайти сзади. Макарин понял, что его отрезают от кабака, откуда лился неверный свет и продолжали доноситься редкие звуки потасовки. Можно было бы крикнуть, позвать на помощь, Угрюм с его мордоворотами явно был недалеко. Но от самой этой мысли Макарина передернуло. Чтобы он, дьяк Разбойного Приказа, позволил себе такое, пусть и разумное, но все-таки малодушие…

— Ты, государев человек, лучше не сопротивляйся, — сказал тот что с саблей. — Больнее будет. Кромсать придется, долго умирать будешь. А так мы быстро. Голову отсечем и все дела.

Он вдруг сделал выпад, взмахнув клинком снизу-вверх. Макарин откатился в сторону, ближе к темноте, что начиналась за углом питейной избы. Если путь в кабак перерезан, можно было попробовать либо нырнуть в темноту проулков, либо побежать через площадь, к башне и часовым. Но бежать было стыдно, а здешних проулков Макарин не знал. Пытаясь оценить ситуацию, он пропустил момент, когда первый казак, кинулся сбоку ему в ноги. Резкая боль от удара булавы пронзила голень. Падая, Макарин успел увидеть, как второй выскочил на свет, занося над головой саблю. Длинное безбородое узкое лицо с висячими усами было перекошено, то ли от ненависти, то ли от массы уродливых шрамов. На месте одного глаза зияла рваная черная дыра. Падающий из дверного проема свет вдруг померк, и Макарин увидел, как чья-то грузная туша спрыгивает с крыльца вниз, поднимает руку. Яркая вспышка ослепила глаза, тишину разорвал грохот. Булава выпала из рук ближайшего казака. Его голова лопнула, точно гнилой орех, заливая все вокруг кровью и ошметками мозгов. Оставшийся в одиночестве одноглазый кинулся в сторону и быстро исчез в темноте.

Спаситель приблизился медленно, оступаясь и пошатываясь, сжимая обеими руками дымящийся короткий самопал, и Макарин узнал давешнего купца в дорогом кафтане с меховым воротником. Тот подошел вплотную, остановился, пытаясь сфокусировать разбегающиеся глаза. Купец был неимоверно, мертвецки пьян. Наконец он открыл рот и заплетающимся языком произнес:

— Я ж сказал. Тебя жду. А ты сбежал. Почто? Ты должен был получить… получить мое письмо… там, на Москве, я отправил тебе своего человека… и письмо… Ты получил письмо?

Макарин осторожно, морщась от боли в ноге, поднялся.

— Я не получал никакого письма, кроме грамоты с государевой печатью, которую точно писал не ты. Ты меня с кем-то спутал, купец. Как твое имя?

Купец нахмурился, как любой пьяный, пытающийся осознать непонятные слова.

— Купец? Почему купец? Где купец? — он попытался оглядеться, но не удержался на ногах, рухнул на спину и тут же захрапел.

— Что здесь произошло? — от крыльца подбежали старик Угрюм и один из мордоворотов.

— На меня напали, — сообщил Макарин. — Я цел, но кажется повредил ногу.

Угрюм медленно обошел убитого казака.

— Человек Кокарева, один из мелких.

— Да. А второй кажется был тем самым Одноглазым, про которого ты рассказывал. Он сбежал. Мне нужно срочно к Троекурову. Нападение на государева дьяка — это уже не разборки казаков со стрельцами. Второго воеводу Гришку Кокарева нужно немедленно лишить полномочий и посадить в острог. Отправим его в Москву ближайшим караваном. Всех его казаков срочно разоружить. Если бы не этот человек, — Макарин указал на храпящую тушу, — меня бы зарубили, как свинью. Он убил одного, спугнул другого.

Угрюм подошел ближе, но, увидев купчину, встал как вкопанный.

— Кто это? — спросил Макарин. — Ты его знаешь?

Угрюм в явном недоумении почесал лысый затылок.

— Знаю, дьяк. Еще бы не знать. Странно конечно… Но это и есть воевода Гришка Кокарев. Собственной персоной.

Макарин удивленно посмотрел на булькающего, хрипящего, свистящего, что-то бормочущего во сне воеводу. Государев дьяк гордился своим чутьем, которое часто помогало ему в сложных делах. Теперь это чутье подсказывало, что темная история с пропавшим караваном на самом деле еще темнее, чем кажется.

— Погоди, Макарин, — старший воевода Троекуров снова прошелся от окна к столу, заложив руки за спину. — Я правильно понял, пьяный Гришка снес башку своему же человеку?

— Получается так.

— Всегда знал, что у него бардак в ватаге, но, чтобы до такой степени… Где он сейчас?

— У старого Угрюма, отсыпается.

— И что делать будем?

Макарин пожал плечами.

— Пока ничего. Был бы Кокарев бунтовщиком, тогда дело понятное. Но бунтовщику не к месту спасать государева дьяка. И тем более убивать собственных людей. Бардак у него судя по всему знатный. И сам он пьянь сивая. Но у меня пока мало знаний на этот счет. Буду собирать.

Воевода шагнул ближе.

— Это все хитрость его, Гришкина. Это он специально подстроил, своих разбойных тебе послал, а потом сам явился в виде спасителя.

Макарин вспомнил еле стоящего на ногах Кокарева с пьяной улыбкой и осоловелыми глазами.

— Не думаю. Мертвецки пьяным на такие дела не ходят. Но возможно его авторитет подорван у собственных людей, и они делают что хотят. А значит он не может исполнять свои обязанности.