Даниил Заврин - История одного кота

– Да. Можно и так сказать… – мягко ответила она.

– Сара, я…

– Шшшш… – сказал она, приложив к его губам палец. – Не надо, не говори ничего.

Поцелуй был долгим, нежным. Чеширски мягко вставил ключ и толкнул двери. Из комнаты сразу же повеяло старой холостяцкой жизнью, всегда с огромной неохотой впускающей что-то новое.

Бар уложил её на кровать и время, казалось бы, замерло, а то и вовсе перестало существовать, позволяя ощущать себя вне пространства, вне страхов и переживаний. Всё заботы ушли, растворились в общей темноте комнаты, уступив место мыслям о сущем, прекрасном и величественном, немедленно поднявшем его на заоблачную высоту. Чувствуя тепло её головы на груди, Бар посмотрел в окно. Там снова шел белый снег.

– Ты уезжаешь? – наконец спросила она, теребя шерсть на его груди.

– Да.

– И на сколько?

– Не знаю.

– Это опасно?

– Как и всё, что я делаю.

Сара подняла голову и посмотрела на его одежду, затем снова опустилась на его грудь, подставив кулачок себе под подбородок.

– А где твой револьвер?

Чеширски улыбнулся и потеребил её за щеку.

– А ты внимательна.

– Ну да. Ну, так где он?

– Его нет.

– Как нет, ты же полицейский?!

– Уже нет. Я уволился.

– Ты ушел из полиции?

– Да.

– И что ты будешь делать?

– Немного попутешествую.

– А куда?

– Скорее всего, поеду к мексиканской границе. Давно хотел поесть настоящий местный буррито.

– Мне кажется, это не самое лучшее место для отдыха.

– Главное, что мне нравится.

– Может и мне понравится? – вкрадчиво спросил Сара.

– Не уверен.

– Эй, я не настолько избалованная, чтобы испугаться жары и местного невкусного буррито.

– Я не говорил, что он невкусный.

– Я знаю, это я так сказала.

– Сара, мы едем чисто мужской компанией. Ты будешь там не к месту.

– Наверное, ваша чисто мужская компания едет не только буррито поесть, так?

– В основном, из-за него.

– А может, ты хочешь найти эту обезьяну?

– Ты о ком?

– Не делай из меня дурочку. Ты хочешь найти эту обезьяну, которая ещё тогда чуть не убила нас. Ты, наверное, потому и уволился, так как твоя работа тебе мешала. У вас ведь всегда с отпусками туго.

– Возможно и так.

– Зачем тебе это? Давай лучше уедем, я хочу быть с тобой! Теперь, когда тебя ничего не держит в этом мрачном городе, давай уедем, зачем тебе эта глупая месть?

Бар улыбнулся. Эти слова про глупую месть были так забавны. Это как войну назвать войнушкой, игрой для больших мальчиков. Впрочем, в этом все самки похожи, они не считаются с такими вещами. Пытаясь построить свое собственное счастье даже во время войны. Одно слово – самки.

– Когда я вернусь, мы продолжим этот разговор.

– А когда ты вернёшься? – спросила Сара и поднялась с кровати. В бледном свете луны она была ещё обворожительнее.

– Пока не знаю.

– А если ты не вернёшься? А если тебя там убьют, это же не мелкий бандит. Я видела, на что он способен. Да и зверей у него больше, чем у тебя.

– Возможно.

– Да что ты заладил одно и то же, ты что, герой-мститель? Зачем тебе это? Что изменится, если он умрёт? Ты избавишь мир от мафии?

– От одного мафиози точно избавлю.

– Дурак, я люблю тебя. Пойми, ты дорог мне, и я не хочу тебя терять. Давай исчезнем. Навсегда. Забудем всё, как страшный сон. Я знаю, тебя никто здесь не держит. Уедем, прошу тебя.

– Я же сказал – когда я приеду, мы ещё раз всё обсудим.

Она смотрела прямо ему в глаза. Настороженно, внимательно. Словно пытаясь высмотреть что-то, что-то скрытое под толстыми слоями старой пыли. Но даже с такого близкого расстояния рассмотреть, что у него внутри, было очень сложно. Наконец, она отстранилась и стала одеваться, снова открывая свою красивую спину для лунного света.

– Ты не вернёшься. Я знаю. Если ты уедешь, то ты не вернёшься.

– Ну, с чего такие глупости.

– Я видела сон, плохой сон. Тебе не надо ехать туда. Останься, я умоляю тебя, давай сбежим, я прошу. Ты же привязан ко мне. Я чувствую это.

– Я вернусь.

– Дурак.

Бар молча наблюдал, как она то одевалась, то разворачивалась к нему, протягивая свой молящий взгляд, словно лапы котенка. Он знал, что надо выждать паузу. Иначе никак не победить эту женскую склонность к драматизму. А ещё он понял, что действительно привязался к ней. Особенно сейчас, когда лунная ночь полностью доказала это.

– Прощай, – наконец сказала она, подходя к двери.

– Там темно, Сара, – заметил он.

– Темно у тебя в голове, Чеширски, и ещё, возможно, в душе. А там – ночь, – бросила кошка и вышла из квартиры.

Сборы

Когда Чеширски открыл глаза, запах кофе вовсю гулял по комнате, раскрывая свой великолепный аромат. Он повернул голову в сторону кухни. Дверь была открыта и там явно кто-то был. Чеширски снова вдохнул запах кофейных зерен. Ох, как же приятно вот так просыпаться, ощущая всю прелесть нового дня. Он сел на кровати, вставил лапы в тапки и поднял валявшиеся на полу трусы. Всё-таки никто и никогда не сможет предугадать самку, которая ещё несколько часов назад проклинала его всеми угрозами мира, а теперь готовит вкусный кофе. Да ещё на его искрящейся кофеварке.

Потягиваясь, Бар медленно дошёл до кухни. В кои-то веки он выспался и понял, что на работу спешить не нужно. С непривычки ему даже казалось, что он просто ещё не до конца проснулся, и вот-вот позвонит Милтон, вызывая его к себе. Но запах кофе был реален, да и звуки Бар явно не придумал. Слишком сложно для его фантазии. И всё же он очень будет скучать по былому распорядку дня.

– Сара, надеюсь, ты помнишь, что я люблю с молоком, – громко сказал Бар, входя в кухню.

– Конечно, любимый, – нежно ответил Джереми, снимая турку с горячим кофе, – всё, как ты любишь, солнышко.

Увидев трусы Чеширски, старик на несколько секунд замер, затем, немного отойдя, буркнул:

– Святой Барсук, Бар, ну право, не стоит так буквально понимать нашу дружбу. Я же слишком стар для таких вещей.

– Да ладно, какой ты скромный, что ты тут делаешь, кстати? – деловито спросил Бар, присаживаясь рядом.

– Пью, сижу. А что, разве не видно? – пожал Джереми плечами, пригубив напиток.

– Что ты делаешь у меня дома?

– Ой, в самом деле, как же так? Я же такой любитель гостиниц. Ты издеваешься? Где мне ещё быть? Ты, кстати, мог бы и сам догадаться пригласить меня к себе. А не заставлять старика самому навязываться в гости.

– Черт, Джереми, завязывай с этим, что за беспардонность, а если бы я был не один?

– Ты сам-то в это веришь?

– А почему нет?

– Ты никого к себе не водишь, ты что, забыл? Бедной самочке надо самой к тебе в кровать залезть, чтобы тут очутиться. Боже, как же вкусно. Ты где эти зерна нашёл?

– Купил в универмаге на распродаже.