Галина Полынская - Золото Аида [litres]

Когда Иван снова прилетел в Салоники, Марина пообщалась с ним сначала у него дома, потом и в кафе у Макиса, расположив мужчину тем, что знакома с его семьей да еще и вдова одного из покупателей. Но даже при всем при этом подозрительный «русский грек» не желал обсуждать с ней свои антикварные дела. И тогда Марина зашла с другой стороны – она пригласила его в гости, а потом и в постель, где на тумбочке рядом лежал золотой трилистник крито-микенской культуры. И Иван наконец-то разговорился. Принялся рассказывать про их тайный аукцион, про не менее тайное общество, устроенное по типу закрытого клуба, где все друг друга знают. Так Марина и вывела разговор на Сидоренко. Иван слышал эту фамилию, возможно, они даже пересекались, но близко не были знакомы, а так он состоял в клубе, да. Искушение просто передать трилистник Олегу в подарок было очень велико, но что-то остановило Марину, словно ветка диктовала ей свои правила игры.

Марина попросила Ивана продать ветку с аукциона, взять свой процент, а вырученную сумму перевести ей на банковскую карту. Иван согласился, трилистник улетел с ним в Москву, вскоре на карту поступила оговоренная сумма, но Марина и не догадывалась, что веточка не ушла с торгов, Иван оставил ее себе. Лишь узнав от его семьи о скоропостижной смерти Ивана, она догадалась, в чем дело, и едва не запаниковала, что трилистник не дойдет до адресата, но, как выяснилось, напрасно. Пришлось лишь подождать немного дольше, прежде чем обломок попал к Олегу. А там и от Вероники пришли новости о том, что Олег заболел, плохо себя чувствует и даже подумывает прилететь отдохнуть на греческое побережье.

– Но он не прилетит, – улыбаясь, сказала Марина, наливая в бокал вино уже из второй бутылки. – Он скоро сдохнет. А до того будет кричать во сне. Страшно кричать. Каждую ночь.

Женщина поменяла диск в музыкальном центре и снова принялась покачиваться в танце. Выговорившись, она посветлела лицом, порозовела, глаза ее заблестели. Феликс наблюдал за ней, на столе перед ним так и стоял наполненный до краев стакан.

– Не хочешь спросить, кто я такой?

– А надо? – весело ответила Марина. – Если хочешь, спрошу, но мне безразлично. Какой-нибудь друг-знакомый Олега? Любитель «черного» антиквариата?

– Я из детективного агентства, Олег меня нанял разобраться с этой странной веткой.

– И как, разобрался? – хохотнула Марина.

– В общем-то да, все выяснил. Убийца, орудие преступления, мотивы – все есть.

– И что ты теперь сделаешь? Сдашь меня милиции-полиции? Да вот беда, не занимаются там какой-то мистической чепухой, не заинтересуют их бредни с проклятой веткой. Не за что меня привлечь, чиста я, как первый снег!

Пританцовывая, Марина по-прежнему не обращала внимания на проливающееся на пол вино.

– Зато я занимаюсь. Как раз такой мистической чепухой. Ты хоть знаешь, сколько ни в чем не повинных людей умерло, прежде чем твоя месть начала осуществляться?

– Да все равно. Неповинных не бывает, все они кого-то предавали, врали, гадили. Нет невиновных, никто не ангел. А на билет я денег давно отложила – поеду в Москву, хочу вот так же, слышишь, так же потанцевать на могиле этого подонка.

– Боюсь тебя расстроить, но подонок, пожалуй, еще поживет. А тебе бы я посоветовал прямо сейчас задуматься о своей дальнейшей судьбе – возможно, сменить имя, фамилию и уехать из города, а лучше из страны.

– Это почему? Ты о чем вообще? – Женщина прекратила танцевать и уставилась на Феликса.

– Вот об этом. – Он достал из кармана пиджака мобильный телефон. – Зайдя в гости, я включил диктофон. И теперь унесу с собой твое искреннее и чистосердечное признание.

Лиричная мелодия сменилась зажигательными ритмами, но танцевать Марине перехотелось. Она села за стол напротив гостя и пристально поглядела на него. Несмотря на то, что вторая бутылка подходила к финалу, у женщины не было заметно особых признаков опьянения.

– И что с того? Зачем тебе мое чистосердечное признание в записи? Будешь переслушивать на досуге?

– Я – нет, но кое-кому интересно будет послушать.

– И кому же? – В глазах Марины вспыхнул задорный, злой интерес.

– Например, Ирине Сергериди, дочери Ивана. Она считает, что отец преждевременно скончался из-за золотого трилистника. Ее дядя Михаил тоже заинтересуется. Но с особым вниманием, думаю, эту запись послушает Сидоренко. А дальше пускай сообща и решают, как с тобой поступать.

Когда Феликс в очередной раз упомянул имя Олега, Марина пару раз моргнула и дальше слушать перестала, силясь вдуматься в какие-то свои мысли.

– Стоп, стоп, погоди! – Она подняла раскрытые ладони и замахала руками. Феликс замолчал. – Хочешь сказать, Сидоренко не умер?

Мужчина отрицательно качнул головой и ответил:

– Он собирался, но не успел, вовремя обратился ко мне за помощью. Теперь все исправлено, Олег в безопасности.

Лицо Марины будто вмиг сковала невидимая корка льда, обозначая все морщинки, до самых мелких.

– Какие же вы все-таки мрази, – тихо произнесла она. – Все без исключения мужичье, все – конченые мрази.

– Почему ты не вернулась к себе домой, Марина? – Придерживая кончиками пальцев мобильник, Феликс держал его на столе, не убирая в карман. – Как только все пошло наперекосяк, после истории с Олегом, когда тебя откачала сердобольная подружка, почему ты не уехала отсюда? Не так долго ты пробыла в Греции, чтобы сжечь все мосты и не вернуться к прежней жизни и работе в своем танцевальном коллективе. Тебе что, некуда было возвращаться?

– Было куда, – пожала она плечами, – но как возвращаться ни с чем? Побитой собакой? Не для того я уезжала за границу, чтобы с позором приехать обратно.

– Гордость не позволила? Что ж она тебе не помешала вляпаться по уши во всю эту грязищу? Ладно, время позднее, мне пора.

Феликс сунул телефон в карман и поднялся из-за стола.

– И ты думаешь, я позволю тебе вот так уйти? – На губах женщины возникла странная, отстраненная улыбка, больше походившая на гримасу.

– А что меня может остановить?

– Это, например. – Марина сунула руку под стол и извлекла из-под крышки маленький пистолет. – У Костаса всегда тут был тайник, на всякий случай. Сам понимаешь, он занимался не совсем законными делами и очень опасался за свою драгоценную жизнь, хотя кому была нужна эта трусливая жадная свинья. Пистолет заряжен, и я умею стрелять.

– И ты действительно сможешь выстрелить, сможешь убить человека вот так, своими руками? – Мужчина смотрел на нее спокойно, даже с каким-то дружелюбным интересом.

– Еще как смогу. Я сотни раз представляла, как стреляю в Костаса, я убила его уже много, много раз. И я даже знаю, как вынести отсюда тело, в какой пригородный лес отвезти и в каком маленьком заболоченном озере утопить. Отдай мне телефон с записью и убирайся, или я выстрелю тебе в голову.