Галина Полынская - Золото Аида [litres]

– Зачем еще глубже рыть себе яму? Пора остановиться, Марина, пора.

– Сейчас? – Она перехватила пистолет поудобнее и взвела курок. – Ну уж нет. Я пойду до конца.

Феликс не ответил. Он стоял и молча смотрел на нее. А потом вдруг пропал. Только что мужчина был в паре шагов, их разделял лишь стол – и вдруг гость исчез, словно испарился. Марина успела пару раз моргнуть, как вдруг ощутила на своем затылке прикосновение ледяных пальцев и тихий голос произнес ей прямо в ухо:

– Яма и так слишком глубока, Марина, хватит.

Пальцы опустились на шею и сдавили горло. Казалось, они длинные, такие нечеловечески длинные пальцы, что достают до гортани и вот-вот сожмут шею целиком. Феликс взял пистолет из руки оцепеневшей женщины, после отпустил ее и направился к балконной двери.

– До свидания, Марина. Надеюсь, мы больше никогда не увидимся.

Скрывшись за занавесками, полночный гость растворился в тихой теплой ночи.

Очнувшись, женщина схватила себя за шею, ощупала, но никаких повреждений, кроме осязаемого следа ледяного прикосновения, не обнаружила. Но ощущение этого прикосновения было хуже всяких ран – оно не причиняло физическую боль, оно вызывало панический ужас. Давящий животный страх. Вскочив с места, Марина бросилась к балкону и судорожно принялась запирать дверь, задыхаясь от подступающей истерики. Задернув плотнее шторы, она согнулась пополам, борясь с рвотными позывами, а после, цепляясь за мебель и стены, побежала в ванную.

Сонными дворами, темными переулками, мерцающими огоньками кошачьих глаз, Феликс спустился к центру города и вышел на набережную в районе порта. Ночь начинала рассеиваться сизыми сумерками, на безмятежной воде покачивались отсветы уличных фонарей, по дорогам проносились редкие машины, тротуары еще были пусты. Полюбовавшись этой городской свободой, которая всего через пару часов взорвется пестрой, шумной суетой, Феликс направился к корабельным докам, над которыми гигантскими доисторическими цаплями замерли портовые краны. В порту море пахло иначе, плотный слой водорослей с мелким мусором и пластиковыми стаканчиками лениво покачивался у стенки набережной. Вокруг не виднелось ни души, рыбацкие корабли еще не вернулись с уловом, а катера и моторные лодки не проснулись.

Из брючного кармана Феликс достал маленький пистолет, размахнулся и швырнул его в море. С тихим всхлипом оружие ушло в сизую воду, растревоженная гладь мигом успокоилась, и Феликс пошел обратно.

От порта набережная тянулась вдоль всего центра Салоников, мимо площади Аристотеля, отеля Elektra Palace, до символа города – крепости Белой Башни, и дальше, мимо жилых кварталов с никогда не спящими кафешками.

Слушая глубокое дыхание моря, Феликс неторопливо подходил к центральной площади, когда серый горизонт растопили малиновые краски рассвета. Замедлив шаг, мужчина остановился, глядя, как поднимается над водой огненный шар. На миг показалось, что вот сейчас заколотится сердце совсем как человеческое, испуганное и слабое, сдавит виски, перехватит дыхание, но этого не произошло. Ровный, безмятежный покой сродни морскому заполнял Феликса целиком. Мраморные черты скульптурного лица озарили первые солнечные лучи. Полуночная темнота в его глазах растворилась, уходя в ярчайшую синеву, а зрачки сузились так, будто исчезли вовсе. Феликс смотрел на восходящее солнце, не замечая, что улыбается.

– Феликс! – послышался вдруг отдаленный окрик. Он обернулся. По набережной шел Сабуркин, за ним Гера. Они замахали своему директору руками, Феликс махнул в ответ и пошел им навстречу.

– Чего не спите в такую рань?

– Да не спалось, все тебя ждали, – они пожали друг другу руки. – Где ты был, все в порядке?

– Завершал наше расследование. Завтра улетаем домой, покупайте сувениры, если не все еще купили.

– О, как! – хлопнул в ладони Валентин. – И кто у нас убийца?

– Да, страсть как интересно, – добавил Гера.

– За завтраком расскажу, а лучше дам послушать, вся признательная исповедь записана на диктофон.

– Преступник сам все рассказал? Да, ты умеешь разговорить человечка, тут уж не отнять! – Валентин похлопал начальство по плечу.

– Рассказала, это женщина.

– Значит, все-таки женских рук дело, – Герман запустил пятерню в основательно отросшие русые волосы и хорошенько их взъерошил, словно желая разбудить, расшевелить мысли. – Так и думал почему-то. Неоднократно мелькала мысль, что все это затеяла именно женщина.

– Все зло от баб, – авторитетно заявил Сабуркин. – Я всегда это говорю, но меня никто не слушает.

На набережной показались еще знакомые фигуры. Широко зевая, Алевтина куталась в наброшенную на плечи кофту, старик Никанор с сигаретой в зубах изображал спортивную походку, подражая вышедшим на пробежки физкультурникам, а Арина кидала в воду кусочки хлеба, подкармливая чаек.

– Всему агентству не спится этим погожим утром? – усмехнулся Феликс.

– Всему, – закивал Валя. – Всю ночь ворочались, в коридор смотрели, под дверью твоей подслушивали – не вернулся ли. Думали позвонить, но побоялись помешать, вдруг дела у тебя важные, а под утро решили – чего мучиться, пойдем тебя на улицу встречать.

– Волновались, что ли?

– А как же!

– И что со мной могло случиться? Самому интересно, правда.

– Мало ли, – пожал плечами Гера, и Сабуркин добавил:

– Кто знает, что тут, в этих заграницах, по ночам происходит. Бдительность, она ж никогда не помешает.

К обеду Феликс позвонил адвокату Василиосу Петридису и договорился о встрече.

– Вам удобно подъехать ко мне в офис? Если неудобно, скажите куда – я сам приеду.

– Подъеду к вам, скоро буду.

Через двадцать минут он постучал в дверь кабинета. Войдя внутрь, Феликс поздоровался и сел к столу. Адвокат мельком оценил стоимость его более демократичного наряда – рубашки с коротким рукавом, брюк свободного кроя и обуви, затем уставился выжидающим взглядом сквозь очки в золотой оправе.

– Вот что хотелось бы с вами обсудить, господин Петридис, – сказал Феликс, сцепляя руки в замок на крышке стола. – Я решил открыть здесь трастовый фонд и сделать вас его попечителем. Деньги фонда будут вкладываться в бизнес-проекты, в горнодобывающие компании, в проекты, способствующие развитию города и туристического побережья. На доходы фонда будет содержаться школа искусств и архитектуры. Хочу, чтобы ее открыли в центре, в красном заброшенном здании на улице Цимиски.

– Которое напротив собора Святой Софии?

– Именно.

– Вы знаете, что это здание в народе называют «Дом с привидениями» и о нем ходит дурная слава?

– Ничего, после хорошего ремонта все привидения выветрятся. На здании должна появиться мемориальная табличка, на которой будет указано, что эта школа – дар городу от Софии и Петроса Триадакис-Котцовулос. В школе должны быть лучшие преподаватели не только из Греции, но и из Италии, Испании, Франции. Для талантливых абитуриентов обучение станет бесплатным, со стипендией, которая будет увеличиваться в зависимости от успехов в учебе. После получения диплома школа должна оказать лучшим ученикам прямое содействие в трудоустройстве, если выпускник не захочет продолжать обучение дальше. Мой представитель будет регулярно приезжать, наблюдать, как идут дела, контролировать работу фонда и процесс создания школы. Вот, собственно, и все, можете начинать готовить пакет документов.