Ольга Коротаева - Семь невест некромага

— А лучше бы говорил, что она любимая и единственная! Больше пользы — меньше игр.

Сердце сладко замерло, затем заколотилось быстро-быстро. Хотелось ворваться в столовую и броситься на шею инститору, но не менее сильно хотелось убежать и забиться в самый тёмный уголок гостиницы. Ответа Генриха ждала с таким нетерпением, что тело затряслось от напряжения.

— Я и говорил, — устало отозвался инститор.

— Сколько раз? — педантично уточнил Лежик. — Готов поспорить, что это было раз… ну, максимум, два!

— Ну да, — удивлённо ответил Генрих. — А зачем больше?

Инкуб рассмеялся и покровительственным тоном проговорил:

— Женщины хотят это слушать постоянно! Фишка в том, что если ты не твердишь, что любишь, сразу начинают сомневаться во всём на свете: в тебе, в себе, в ваших отношениях. Могут свести себя с ума всеми этими мыслями. Признания вселяют уверенность, и тогда игры уже не нужны… Ты словно неофит, честное слово!

— Это мои первые отношения, — нехотя буркнул Генрих.

— А как же Аноли? — удивился Лежик. — Она же была твоей невестой…

— А её девственность досталась тебе, — холодно рассмеялся Генрих. — Живи ты в Краморе, вас тут же поженили бы!

— Неужели в Краморе секс автоматически означает свадьбу? — растерянно покачал головой инкуб.

— Ну, если по правилам: сначала свадьба, потом секс. Конечно, бывает и наоборот, но в таком случае хранители могут наказать временным отстранением. Традиции инститоров незыблемы…

— Погоди, — растерянно перебил его Лежик. — В агентстве ты тоже говорил о традициях. Генрих, ты что… девственник?!

Я икнула и нервно хихикнула: девственник?! Это Генрих-то? Да вспомнить только какие слова он говорил, как измывался… Как целовал! Брат сморозил глупость. Но в столовой было тихо, и по спине поползли мурашки: так это что, правда?!

Поднялась и, держась за стену, медленно отступила от двери. Надо валить, пока меня не обнаружили! И так услышала больше, чем должна. В спину что-то больно ткнуло, и я подпрыгнула от неожиданности, раздался гром металла и звон стекла, кто-то тоненько взвизгнул, и по моим плечам растеклось нечто горячее и липкое. Испуганно бросилась вперёд, и свет столовой ослепил меня, в спину понеслись ругательства.

— Мара? — взволнованно вскочил Лежик.

— Что с тобой? — звенящим голосом спросил враз побледневший Генрих.

Я посмотрела на свои руки и вздрогнула: они были в крови! Кровь была везде: на плечах, одежде, тягучими каплями она оседала на пол… а голову кружил сладкий ягодный аромат. Хмыкнув, лизнула пальцы и скорчилась от приторного вкуса.

— Это кисель? — воскликнула я и простонала: — Фу! Я вся в этой гадости!

Лежик схватился за сердце и театрально выдохнул:

— Напугала!

Генрих двинулся ко мне:

— Что произошло? Я думал, ты уже спишь. Что ты здесь делаешь?

Я замялась, не смея поднять на инститора взгляд. Щёки мои опалило жаром.

— Не могла заснуть, — промямлила я. — От голода. Пришла перекусить…

В дверях показалась та самая официантка, что обслуживала нас, и её лицо просто пылало от злости.

— Подслушивала она! — громко заявила женщина, и Генрих вздрогнул, а я невольно зажмурилась. — А как меня увидела, заметалась как кошка, которую застукали за кражей сметаны! Целый бак киселя! Коридор теперь выглядит так, словно там подрались волколаки…

Почему-то слово «волколаки» придало мне смелости, и я вскинула взгляд на мрачного Генриха.

— Да ничего подобного! — нагло заявила я и, схватив салфетки, принялась вытирать с рук кисель. — Ничего я не подслушивала! Я шла поесть, но вспомнила, что оставила телефон в комнате, и бросилась за ним! А тут эта с котлом…

— Зачем же тебе так срочно понадобился телефон? — сощурился Генрих.

— А вдруг Забава позвонит! — торжествующе проговорила я и, многозначительно поглядывая на Лежика, добавила: — Мы её оставили охранять… клиента!

Официантка, ворча, подхватила тряпку и двинулась к коридору. Генрих проводил её взглядом и, убедившись, что женщина скрылась за дверью, повернулся ко мне. Я настороженно покосилась на его серьёзную мину и с вызовом спросила:

— Что?

Не верит мне? Конечно! Но что охотник сделает? Я подбоченилась, а инститор неожиданно улыбнулся, и по спине поползли мурашки: обычно, за таким вот нежным оскалом следует нечто неприятное или унизительное.

— Ваш клиент — ведьма Данья? — мягко уточнил он и приподнял брови: — Я прав?

Я молча буравила его недоверчивым взглядом: может, «дело», с которым инститор приехал в Тремдиш, не такое уже и мифическое? Бросила грязные салфетки и осторожно спросила у охотника:

— Не хочешь ли ты её сжечь? — Улыбка его стала ещё шире. Содрогнулась и покосилась на Лежика: — Нет, это не Данья, а совершенно другой человек! И даже не ведьма! И вообще — это парень!

— Какой ещё парень? — пальцы Генриха сжали моё плечо так, что я невольно сжалась от боли. Инститор отдёрнул руку, и, слизнув с пальца каплю киселя, холодно проговорил: — Впрочем, всё равно! Лучше расскажи мне про ведьму, которая приходила в наш офис. О чём вы говорили?

Я заставила себя улыбнуться и, надеясь, что улыбка не выглядит кривым оскалом, подошла к столу и, потянувшись к Лежику, одними губами произнесла: «Молчи!». Вырвала вилку из его пальцев и, насадив на неё что-то съестное, не глядя, отправила в рот. Повернулась к Генриху и прошамкала:

— Она предлагала приобрести любовные зелья! Хотела наладить через нас поставку подобных снадобий в столицу. А что?

Генрих выглядел слегка разочарованным.

— И что? — уточнил он. — Ты согласилась?

Равнодушно пожала плечами:

— Ты знаешь, как я отношусь к зельям. А Лежку вообще тошнит от одного их вида. Разумеется, отказалась!

— Тогда зачем вы здесь? — допытывался Генрих. — И кто этот клиент?

Я погрозила ему вилкой:

— А вот это не твоё дело! Ты ушёл, помнишь? Собрал свои вещички и свалил, ни слова не сказав! Всё! Финита! Не суй свой нос в мои дела…

Генрих схватил мою руку с зажатой в пальцах вилкой, притянул меня к себе.

— Твои дела? — прошипел он. — Вот уж нет, ведьма, это и мои дела! Я ещё четыре месяца твой компаньон! Забыла про договор?

Инкуб тихонечко поднялся с места.

— Я, пожалуй, вас оставлю…

Мы с Генрихом повернулись к Лежику и слаженно рявкнули:

— Стоять!

— Ты же выпил! — обвинила я. — Забыл, что тебе нельзя? Приключений захотелось? Жди, пока я не примотаю тебя скотчем к кровати!

Лежик ехидно покосился на Генриха и подмигнул:

— Ты лучше его прикрути! А то у бедняги тестостерон уже из ушей валит! — Охотник разжал пальцы, я отпрянула от инститора, а инкуб не унимался: — Иначе, ребята, у вас ничего не получится… Вообще беда, а не традиции! Секс до свадьбы не разрешается, а свадьбы с таким подходом и не предвидится. Зато, как я понял, после ночи любви от кольца не отбрыкается даже моя упрямая сестричка!