Ольга Коротаева - Агентство «Чудо-трава»

— Льстить ты, в отличие от твоей русалки, совершенно не умеешь! — Инститор встряхнул меня так, что у меня лязгнули зубы, и заставил встать на ноги.

Чёрт! Не прокатило. Тогда я покачнулась, и, театрально закатив глаза, осела на землю. Генрих снова схватил меня за шиворот и привёл в вертикальное положение:

— Если будешь притворяться умирающей, — строго проговорил он, — то мне придётся посмотреть, что на такой случай есть в моей волшебной сумочке!

Я вздрогнула и отшатнулась от злого охотника. Он усмехнулся:

— Возьми себя в руки, ведьма! Клянусь, что после работы я закину тебя в самую большую мусорную кучу! И наслаждайся там хоть до вечера!

— Угрожаешь? — содрогнулась я. Зубы мои скрипнули, и я неохотно проговорила: — Ну честно! Я не филоню… Чувствую себя так, словно в центрифуге побывала! Если тебе так приспичило показать ведьме мою шкурку, то придётся помочь мне до неё доползти. Сама я не в состоянии…

Генрих несколько секунд буравил меня недоверчивым взглядом, а потом его грудь расширилась, и я услышала длинный выдох. Он схватил мою руку с таким видом, словно взялся за раскалённую сковороду, и положил на лямку своей сумки.

— Держись здесь и не смей касаться меня, поняла? — сквозь зубы проговорил он, и я скривилась: — Впервые вижу такую хлипкую ведьму!

Он двинулся по улице, и я обеими руками вцепилась в его сумку, чтобы не упасть.

— Посмотрела бы я на тебя, — зло прошипела я, — после бутылки коньяка, гонки за безумной старухой и пыткой собственной ворожбой! Знаешь, до твоего появления жилось мне гораздо лучше…

— А то и видно, — фыркнул Генрих. — Видимо, от такой хорошей жизни ты и начала искать компаньона!

Я старательно передвигала ноги, но всё равно не поспевала за охотником. Когда я очередной раз повисла на его сумке, Генрих всё-таки замедлил шаг. Я покосилась на инститора и с опаской спросила:

— Ты сказал, что впервые видишь такую хлипкую ведьму…

— Угу, — мрачно буркнул он, не удостаивая меня взглядом. — И что?

— Много ты?..

Я поперхнулась концом фразы, и нога моя подвернулась, а Генрих матюгнулся, вновь за шиворот возвращая меня в вертикальное положение.

— Что? — зло проговорил он: — Много я убил? Сжёг? Расчленил? Что конкретно тебя интересует, ведьма?

Я замолчала: сердце моё дрогнуло, а во рту внезапно пересохло. Нет, я точно сделаю для него то зелье, даже если придётся весь день искать ингредиенты! Найти бы только рецепт… Я усмехнулась, вспомнив его угрозу бросить меня на помойке: как в воду глядел, напоминая об ингредиентах! Пусть отравится, посинеет, покроется язвами! Садюга!

Генрих покосился на меня, и лицо его расплылось в довольной усмешке, а я скрипнула зубами. Читает меня, как открытую книгу, и рад небось, что довёл до белого каления!

— Как же ты ведьм любишь! — прошипела я. — Что? Не говори только, что тебя ведьма продинамила в юности! Прямо не знаю, что ещё такого можно сделать, чтобы вызвать такую ненависть!

— Это несложно, — тихо проговорил Генрих, а взгляд его скользнул по тёмному двухэтажному домишку, который притулился между высотками. — Например, оставить его сиротой… Смотри, вон тот дом, про который рассказывал твой брат-инкуб!

Сердце моё ёкнуло, а взгляд метнулся на его сосредоточенный профиль.

— То есть, — несчастным голосом проговорила я. — Пока я там, на сцене, загибалась, вы с братом мило обменивались явками и паролями?!

Генрих, осторожно опустив сумку с плеча, пробормотал:

— По тебе не было понятно, выгибаешься ты или загибаешься… Вообще, было похоже на то, что ты решила показать мастер-класс стриптизёрше.

— Что?! — задохнулась я. — В нашем офисе только одна эксгибиционистка! Но даже Забава не будет раздеваться за деньги!

— Она сделает это из любви к искусству? — фыркнул Генрих и сурово добавил: — А теперь сосредоточься. У нас работа, и деньги нам платят не за стриптиз!

— Чёрт, да зачем я тебе? — снова возмутилась я, боясь отпустить его сумку, чтобы попросту не свалиться на асфальт. — Тебе не кажется, что я тебе только мешаю?

Генрих двинулся к двери, бормоча:

— Помнится, у меня есть хороший кляп. Если ведьма не заткнётся, то придётся на практике проверить его эффективность…

Тело моё задрожало, в горле встал комок, а взгляд судорожно скользнул по тёмному дому. Мне трудно было признаться и самой себе, что я до чёртиков боюсь встречаться с этой ведьмой. До сих пор ни одна встреча с себе подобными не приносила ничего хорошего. И я согласна на помойку, кляп и что угодно, лишь бы не входить туда… Ноги мои стали ватными, и я обеими руками вцепилась в сумку Генриха. А в голове билась одна мысль. Ох, неспроста инститор так упорно тащит меня в дом!

Я осторожно вступила в полутёмную комнату и с ужасом посмотрела на Генриха. Пальцы инститора буквально порхали над разложенным прямо на широкой кровати раздвижным сооружением, к которому охотник торопливо привязывал руки сухонькой старушки. Раскрытая сумка валялась рядом, и я заметила там блестящий шлем.

Веки ведьмы подрагивали, седые волосёнки торчали во все стороны, и я вздрогнула, заметив кровоподтёк на её виске. Старушка вовсе не спала: инститор вырубил её одним ударом. Живот мой скрутило, а перед глазами всё поплыло. Зачем я взялась за эту работу?! Взгляд мой метнулся к выходу, но ноги не слушались, и я осела на пол, прямо перед сумкой Генриха.

— Подай шлем, — сухо приказал он.

Руки мои дрожали, и шлем клацал железяками, когда я протягивала его инститору. Генрих не успел подхватить его, и жуткий чепчик с лязганьем закатился под кровать. Генрих одарил меня таким взглядом, что челюсть моя затряслась.

— Лезь! — рявкнул он. — Скорее, пока она не очнулась!

Я вздрогнула и распласталась на полу, а рука моя пошарила под кроватью. И тут перед глазами словно что-то сверкнуло, и я подняла взгляд. На дне кровати загорелось множество надписей, и сердце моё загрохотало. Я подхватила шлем и высунулась из-под покрывала.

— Я нашла! — радостно вскрикнула я и, отбросив шлем, вцепилась в требовательно протянутую руку инститора. — Здесь!

Генрих, не ожидая от меня такой прыткости, не устоял на ногах, колени его брякнулись о пол. Конструкция, которая удерживала ведьму, звякнула, и тело старушки неестественно изогнулось. Я испуганно отшатнулась и прижала руки ко рту:

— Что с ней?

— Ты с ней! — прорычал Генрих, вскакивая на ноги. Пальцы его побелели, пытаясь развести железные прутья. — Ты активировала пытку! Сколько раз говорить: не прикасайся ко мне!

Я испуганно перевела взгляд на старушку: лицо её побелело, а губы посинели. Спина моя похолодела, а руки вцепились в кровать. О, ужас! Я стала причиной боли для несчастной?