Ольга Коротаева - Агентство «Чудо-трава»

Сердце загрохотало ещё громче, и я присела на пол, прижимая руки к груди. Казалось, этот шум разбудит спящего, а этого допустить нельзя. Я несколько раз выдохнула, успокаиваясь. А сомнения разрывали меня. С одной стороны, в первый раз на Генриха моя сила не подействовала. Но в Краморе он легко пал под давлением чужих воспоминаний. Подавляется ли в посёлке защита от ведьм? Это было бы очень странно. К тому же тот парень, — Джерт! — сказал, что инститор виноват сам. У меня возникла единственная версия, что защита инститора зависит от его концентрации. Генрих расслабился, думая, что я под контролем, а я его удивила…

Я скривилась в усмешке: я тебя сейчас ещё не так удивлю! Я простёрла руку над спокойным лицом Генриха, пытаясь контролировать дрожащие пальцы, чтобы положить ладонь ему на закрытые веки. Действие моей силы на спящего самое мощное. Лоб инститора показался мне прохладным, а прикосновение к нему неожиданно приятным. Я нахмурилась, призывая сбежавшую ненависть, и сосредоточилась на ладони. По запястью моему послушно заструились чужие воспоминания. Правый уголок моего рта дёрнулся: я выбирала все те, что касались секса. Получи, инститор, мою месть!

Через некоторое время я с трудом остановила поток. Жаль, со спящими непонятно, насколько сильно воздействие, ибо все воспоминания перетекают в сон. Когда посылаешь кошмары, то лицо искажается, жертва мечется по постели в холодном поту. Как же мне понять, насколько инститор погружён? Лицо его оставалось неподвижным, но тело-то должно отреагировать!

Я сдавленно хихикнула и прижала руки ко рту, когда мой взгляд упал на спальник. Сердце опять забилось сильнее, и я зажмурилась. Хорошо, что я пьяна! В трезвом виде я никогда бы на такое не решилась…

Я опустилась на пол, и моя рука проскользнула между спальным мешком и телом инститора, а по спине моей побежали мурашки. Генрих спал голышом! Теперь понятно восхищение Забавы. Пальцы мои скользили по гладкой коже мужчины и коснулись самого сокровенного. У меня перехватило дыхание, а щёки словно ожгло огнём. Воспоминания работают, и ещё как! Я поспешно отдёрнула руку, но вдруг ощутила на запястье жёсткую хватку. Сердце моё замерло, а я изумлённо посмотрела Генриху в лицо. Глаза его были открыты, и кожу на моей голове стянуло от ужаса. Казалось, я мгновенно протрезвела.

— Почему же остановилась? — сухо спросил он.

Я забилась, яростно пытаясь вырваться, а Генрих бросился на меня, прижимая к полу. Я попыталась оттолкнуть его, но инститор сжал мою шею так, что я захрипела, а пальцы судорожно вцепились в его руку.

— Напилась! — едко заметил Генрих. — Несло ещё от двери. Для храбрости? Хотела прикончить меня? Или помочь мне кончить? Ну, ведьма, признавайся! Чего добивалась?

Я хрипела, пытаясь отодрать его руки от своей шеи, в глазах уже темнело, а грудь сдавило от спазма. Вот дура! Зачем я послушала Лежку? Сама сунула голову в петлю!

Генрих разжал пальцы, и я судорожно вдохнула, пытаясь отползти в сторону. Но инститор притянул меня, и лицо его приблизилось. Я испуганно покосилась на его кривую усмешку, как Генрих накрыл мой рот жёстким поцелуем. Намеренно причиняя боль, он кусал мои губы, прижимаясь так, что у меня заныли зубы. Я ощутила, как по щекам моим заскользили слёзы, но тело непослушно отозвалось на жестокую неласку: в голове зашумело, а низ живота кольнуло болью долго сдерживаемого желания. Пальцы мои вцепились в торс инститора так, что ногти впились в его кожу, и я услышала глухое рычание.

Тело Генриха вздрогнуло под моими руками. Охотник резко оторвался от меня, и я протестующе застонала, не желая отпускать мужчину, но через секунду поняла, что рычание не его, и что звук доносится со стороны двери. Инститор мгновенно скатился с меня и вскочил на ноги, и тут же на него бросилась тёмная тень, в темноте сверкнули глаза зверя.

— Вукула! — испуганно вскрикнула я.

Человек и волк покатились по полу, а я опрометью, практически на четвереньках, бросилась к двери. Стыд, страх и боль разрывали меня. Ноги не слушались, я едва кубарем не съехала по ступенькам. Постоянно прислушиваясь, я ждала погони. И кто бы ни догнал меня, ничего хорошего я не ждала. Ни волколак в дни полнолуния, ни инститор после намеренного нападения, не пощадят сумасшедшую ведьму!

Солнце причиняло боль, и глаза мои горели, а желудок крутило так, что даже мысль о еде вызывала тошноту. Но хуже было при воспоминании о вчерашней ночи. Я глухо застонала, прижимаясь горячим лбом к прохладной стене. Уже полчаса я пыталась заставить себя подняться в офис. Пальцы мои вертели сотовый, перед глазами мерцал экран, но я не могла заставить себя позвонить даже русалке.

Может, сказаться больной? Уехать как можно дальше и не вспоминать о чудовищных минутах? Но нет! Инститор не победит! Я не сбегу. Я вытурю его из офиса. Я сжала сотовый, и пальцы мои побелели. Шаг, второй, и я тяжело поднималась по лестнице, стараясь не думать о том, что было и что будет. Как же я мечтала оказаться сейчас за тем столом, в компании пьяного брата и сказать дракону «нет»! Избежать унижения…

Я сжала челюсти и толкнула дверь нашего офиса. Светлая комната встретила меня полной тишиной, место Забавы пустовало. Я покосилась на закрытую дверь в кабинет инститора и прислушалась, а по спине прокатилась волна мурашек. А что, если волколак убил Генриха? Три дня полнолуния Вукула силён, как монстр, и зол, как… волколак! Пальцы мои задрожали, а во рту пересохло. Может, позвонить Степану? Но если Лихо узнает, что его приятеля убил мой бывший… Насколько я поняла, наши дружеские отношения с полицейским не так сильны, как с инститором. Я сглотнула, отступила, наткнувшись спиной на кого-то, и взвизгнула от страха.

— Заходи, не стесняйся, — холодно хмыкнул Генрих и толкнул меня в спину.

Я влетела в офис, едва избежав столкновения со столом Забавы. Руки мои вцепились в столешницу, я резко выпрямилась и бросила на инститора злой взгляд. На лице Генриха красовались кровоподтёки, и губы мои мстительно дрогнули в торжествующей улыбке.

— Вижу, тебе досталось, — прошипела я. От гнева весь мой страх растаял: — Это хорошо!

Генрих жёстко ухмыльнулся:

— Уверяю тебя, волку досталось гораздо больше. Так что не жди его… по крайней мере, до следующего полнолуния.

Во мне вдруг шевельнулось беспокойство за волколака.

— Что ты с ним сделал? — Голос мой прозвучал непривычно звонко.

Генрих не ответил, а лишь на миг прикрыл веки и пожал плечами. Выглядел он таким самодовольным, что у меня заскрипели зубы. Я зло выпалила:

— Всё! Не хочу больше терпеть тебя! Убирайся! Плевать на договорённости и на деньги… Уж как-нибудь заработаю на целый офис. Даже если нет… Я лучше буду работать на дому, чем в паре с таким монстром!