Галина Полынская - Перстень отравителя [litres]

– Да никаких чудес, просто хотел договориться в спокойной обстановке, – усмехнулся Феликс. – А сказал я ему, что сейчас в Сухуми очень красиво и скоро наступит сезон хамсы. Черноморские греки очень любят эту рыбу. И пропел ему известную шуточную песенку: «Хамса, хамса, ешьте, сукины дети! До чего же вкусно ее готовит моя бабка Евдокия!»

– Феликс Эдуардович, а можно я опять нарушу субординацию? – Арина подняла голову, рассматривая его подбородок и схваченные золотым зажимом черные волосы.

– Рискни.

– Вы волшебный!

Феликс опустил взгляд, посмотрел в восторженные васильковые глаза и произнес со странной, едва заметной улыбкой в уголках губ:

– Я не волшебный, девочка. Я заколдованный.

Тем временем в агентстве уже собралась вся команда и маялась в секретарской, ожидая возвращения начальства и дальнейших указаний. Наконец, послышались шаги, появился Феликс с Ариной, и старик Никанор уставился на них исподлобья. Внучка выглядела оживленной, веселой – ни следа расстроенных чувств, Феликс был спокоен, сдержан… Ноздри старика дрогнули, расширились, он глубоко втянул воздух и поинтересовался:

– Где вы были?

– Пили горячий шоколад! – выпалила Арина. – И гуляли.

– Вижу, хорошо погуляли, – недовольно перебил старик, продолжая к чему-то принюхиваться. В его карих глазах замелькали желтоватые всполохи. – Сердешный, зайди сюда на минутку.

Никанор кивнул на открытую кухонную дверь и сам вошел внутрь.

– Что происходит? – поинтересовался старик, когда на кухню пришел Феликс.

– Ничего плохого, поверь. Просто, как мог, постарался успокоить Арину и уговорить остаться в агентстве.

Никанор молча взял кухонное полотенце, намочил под краном и провел им по темно-синему пиджаку Феликса. На белом полотенце остался бурый след.

– Объясни мне это, мил человек.

– Небольшая драка в баре, куда мы зашли выпить шоколада, – Феликс снял пиджак, вывернул наизнанку и перебросил через руку, оставшись в рубашке. – Я не могу допустить, чтобы твою внучку обидели. Ты же видел, с ней все в полном порядке, ни единого волоса не упало с головы.

– Феликс, если с ней что-то случится… – Старик уставился на него в упор янтарными глазами.

– Ничего ни с кем не случится, – в голосе мужчины прозвучали металлические нотки, – ни с ней, ни с тобой, ни с кем бы то ни было из нашего агентства. Вы все мне одинаково важны, и очень дорога целостность коллектива. Так что нет повода для волнений. Нам пора ехать, пока есть еще шансы спасти последнего офицера из команды.

– Езжайте, – вздохнул Никанор. – А я кусты сегодня постричь собирался да дерева обрезать, самое время сейчас.

– Вот и хорошо, значит, не соскучишься.

Выйдя из кухни, Феликс велел Герману еще раз позвонить по оставшемуся телефону, а остальным идти к машине.

– На твоей поедем? – уточнил Гера.

– Да, поместимся.

– Кстати, удостоверения наши детективные готовы, вон, на столе Никанора. Все, кроме твоего – фотографии нет.

– Ах да, – Феликс так и не выбрал времени сфотографироваться, – на днях сделаю.

Он взял со стола стопку темно-красных книжечек со сверкающими золотом надписями на обложках «Агентство “ЭФ”», раскрыл верхнюю, оценил качество исполнения и удовлетворенно кивнул. Затем раздал удостоверения сотрудникам, наказав носить с собой в рабочее время. В это утро все старательно исполнили новые пожелания начальства касательно дресс-кода: Аля – фиолетовые брюки, малиновая блуза, Валентин – синие джинсы, джинсовая рубашка, Герман – черные джинсы, белая футболка. В целом Феликс остался доволен, лишь мелькнула мысль о нескончаемом количестве блузок невыносимых расцветок с непременными оборками на груди в гардеробе Алевтины.

Тут Гера доложил, что на звонок опять никто не отвечает, и детективы покинули агентство, намереваясь нанести личный визит Петровченко Сергею Юрьевичу.

Валентина, как самого крупного, усадили вперед, остальные втроем разместились на заднем сиденье. По дороге Гера еще пару раз пытался прозвониться, но трубку никто не брал. Ехали молча, стараясь не поддаваться дурным предчувствиям.

До нужного адреса добирались минут сорок и почти столько же крутились по дворам, выискивая дом 129, корпус 4/6-А. Однотипные панельные одиннадцатиэтажки словно нарочно построили безо всякой логики, чтобы максимально затруднить поиск. Наконец, уже начиная сердиться, они внезапно выехали к нужному номеру, дроби и букве, причем находился дом в таком месте, где его бы и не подумали искать.

– Наконец-то! – в сердцах воскликнула Алевтина. – Понастроят как с похмелья, а ты мучайся, ищи!

Свернув во двор, Феликс нашел свободное место и припарковался. Выбравшись из салона, детективы оглядели перспективу: большой двор, кое-как понаставленные машины, пара чахлых деревцев и замусоренная клумба. Во главе с Феликсом команда пошла по тротуару вдоль дома, высматривая нумерацию квартир на подъездах. Железные серые двери, заляпанные обрывками объявлений и перепачканные граффити, не вызывали желания открывать их и заходить внутрь.

Остановившись у третьего подъезда, Феликс посмотрел на замок и сказал:

– Как же эти домофоны мешают работать.

Ничего не говоря, Валентин вытянул вперед правую руку, коснулся пальцами панели с кнопками, и через пару секунд домофон запищал, открываясь. Феликс одобрительно кивнул и потянул дверь на себя.

Они вошли в подъезд и стали подниматься по лестнице, посматривая на номера квартир. Вдруг на полу лестничной площадки второго этажа, у двери с номером 212 Феликс увидел цветок сиреневой орхидеи.

– Валя, замок! – скомандовал мужчина.

Сабуркин бросился к двери – такой же железной и серой, как подъездные, только без граффити и обрывков объявлений, и хлопнул ладонью по личинке замка. Защелкали, открываясь, ригели, Валя распахнул дверь, и команда ворвалась в квартиру. Вдруг из комнаты выглянула пожилая женщина, увидала толпу незнакомых людей и закричала:

– Помогите! Милиция! Помогите!

– Спокойно! – крикнул в ответ Феликс. – Милиция, полиция – это мы! Детективное агентство «ЭФ»!

Аля, Гера, Валентин и Арина как по команде выхватили корочки удостоверений. Эти красные прямоугольники произвели моментальное магическое действие, и женщина замолчала, позволив незваным гостям пройти в комнату.

На прямоугольном обеденном столе красовалась пара пока еще пустых хрустальных ваз, куда хозяева собирались расставить цветы – роскошный букет лежал рядом все еще в упаковке. Рядом с ним, как маленькая драгоценность, поблескивала атласными боками желтая коробочка с открытой крышкой. На мягкой бархатной подушечке сверкал и переливался крупный квадратный золотой перстень. В кресле у стола сидел пожилой мужчина в клетчатой рубашке, черных домашних штанах и тапочках. С недоумением, но спокойно посмотрел он на гостей, видимо, такое вторжение его удивило, но не испугало.